Становление отечественной психологии

Возникновение и развитие психологии рассматривается в рамках такого предмета как история психологии. Рассматривая основные тенденции становления и развития психологической науки, мы не будем подробно рассматривать историю отечественной психологии, но не можем не осветить наиболее значимые этапы ее развития, поскольку психологические школы России давно снискали заслуженную славу во всем мире.

Особое место в развитии психологической мысли в России занимают труды М. В. Ломоносова. В своих работах по риторике и физике Ломоносов развивает материалистическое понимание ощущений и идей, говорит о первичности материи. Особенно ярко эта идея была отражена в его теории света, которая впоследствии была дополнена и развита Г. Гельмгольцем. По мнению Ломоносова, необходимо различать познавательные (умственные) процессы и умственные качества человека. Последние возникают из соотношения умственных способностей и страстей. В свою очередь, источником страстей он считает действия и страдания человека. Таким образом, уже в середине XVIII в. были заложены материалистические основы отечественной психологии.

Становление отечественной психологии происходило под влиянием французских просветителей и материалистов XVIII в. Это влияние отчетливо заметно в работах Я. П. Козельского и психологической концепции А. Н. Радищева. Говоря о научных работах Радищева, необходимо подчеркнуть, что в своих трудах он устанавливает ведущую роль речи для всего психического развития человека.

У нас в стране психология как самостоятельная наука начала развиваться в XIX в. Большую роль в ее развитии на данном этапе сыграли труды А. И. Герцена, который говорил о «деянии» как существенном факторе духовного развития человека. Следует отметить, что психологические воззрения отечественных ученых во второй половине XIX в. в значительной степени противоречили религиозной точке зрения на психические явления. Одной из наиболее ярких работ того времени явилась работа И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга»*. Эта работа внесла значительный вклад в развитие психофизиологии, нейропсихологии, физиологии высшей нервной деятельности. Следует отметить, что Сеченов был не только физиологом, чьи труды создали естественнонаучную основу для современной психологии. Сеченов с ранней молодости увлекался психологией и, по мнению С. Л. Рубинштейна, был крупнейшим русским психологом того времени. Сеченов-психолог не только выдвинул психологическую концепцию, в которой определил предмет научного познания психологии — психические процессы, но и оказал серьезное влияние на становление в России экспериментальной психологии. Но, пожалуй, наибольшее значение его научной деятельности заключается в том, что она оказала влияние на исследования В. М. Бехтерева и И. П. Павлова.

Труды Павлова имели огромное значение для мировой психологической науки. Благодаря открытию механизма образования условного рефлекса были сформированы многие психологические концепции и даже направления, в том числе бихевиоризм.

Позднее, на рубеже веков, экспериментальные исследования были продолжены такими учеными, как А. Ф. Лазурский, Н. Н. Ланге, Г. И. Челпанов.

А. Ф. Лазурский много занимался вопросами личности, особенно изучением характера человека. Кроме того, он известен своими экспериментальными работами, в том числе предложенным им методом естественного эксперимента.

Начав разговор об эксперименте, мы не можем не назвать имя Н. Н. Ланге — одного из основателей экспериментальной психологии в России. Он известен Не только тем, что занимался изучением ощущения, восприятия, внимания. Ланге создал при Одесском университете одну из первых в России лабораторий экспериментальной психологии.

Одновременно с экспериментальной психологией в России в конце XIX — начале XX в. развиваются и другие научные психологические направления, в том числе общая психология, зоопсихология, психология ребенка. Психологические знания стали активно использоваться в клинике С. С. Корсаковым, И. Р. Тархановым, В. М. Бехтеревым. Психология стала проникать в педагогический процесс. В частности, широкую известность получили работы П. Ф. Лесгафта, посвященные типологии детей.

Особенно заметную роль в истории отечественной дореволюционной психологии сыграл Г. И. Челпанов, который был основателем первого и старейшего в нашей стране Психологического института. Проповедуя позиции идеализма в психологии, Челпанов не мог заниматься научными исследованиями после Октябрьской революции. Однако на смену основателям отечественной психологической науки пришли новые талантливые ученые. Это С. Л. Рубинштейн, Л. С. Выготский, А. Р. Лурия, которые не только продолжили исследования своих предшественников, но и вырастили не менее знаменитое поколение ученых. К их числу относятся Б. Г. Ананьев, А. Н. Леонтьев, П. Я. Гальперин, А. В. Запорожец, Д. Б. Эльконин. Основные труды этой группы ученых относятся к периоду 30-60-х годов XX в.

В этот период возникло несколько научных школ и направлений. Так, в Грузии сформировалась известная психологическая школа Д. Н. Узнадзе. Представители этого направления взяли на вооружение понятие установки и широко использовали его для анализа многих психологических явлений.

Другое научное направление связано с именем Л. С. Выготского, создателя культурно-исторической теории развития психики человека. К этому направлению в основном относились ученые, работавшие в МГУ. Сферу их научных интересов составляли вопросы общей и педагогической психологии.

Третью школу создал С. Л. Рубинштейн, руководивший в свое время научными исследованиями на кафедре психологии в МГУ и в Институте общей и педагогической психологии. С. Л. Рубинштейну принадлежит заслуга написания первого в нашей стране фундаментального психологического труда «Основы общей психологии».

В это же время жили и трудились такие известные всему миру психологи, как Б. М. Теплов и А. А. Смирнов. Последний известен своими трудами в психологии памяти, а Б. М. Теплов заложил научные основы изучения темперамента и психологии творческой деятельности.

В более поздние годы сформировались основные современные психологические школы. Это школы Ленинградского (Санкт-Петербургского) государственного университета и Московского государственного университета. Создание первой школы связано с именем Б. Г. Ананьева, который не только сформулировал принципы изучения человека и определил с этих позиций основные направления развития психологии, но и создал факультет психологии ЛГУ, из которого вышла плеяда известных ученых.

Аналогичную организаторскую роль при создании факультета психологии в МГУ сыграл А. Н. Леонтьев, автор психологической теории деятельности. Кроме того, заслугой Леонтьева явилась разработка многих проблем в области восприятия, памяти, сознания, личности и развития психики.

А. В. Запорожец совместно с Д. Б. Элькониным заложил основы детской психологии. В сферу основных научных интересов Запорожца — организатора и многолетнего руководителя Института дошкольного воспитания Академии педагогических наук СССР — входили вопросы возрастного развития и воспитания детей. Эльконин известен как автор учебника по детской психологии, теории детской игры, концепции периодизации возрастного развития.

Значителен вклад в развитие педагогической психологии П. Я. Гальперина, создателя теории планомерного (поэтапного) формирования умственных действий.

Благодаря исследованиям А. Р. Лурии отечественная психология существенно продвинулась вперед в области нейрофизиологических основ памяти и мышления. Труды Лурии заложили научно-психологическую базу для современной медицинской психологии. Результаты его исследований до сих пор широко применяются в диагностических и терапевтических целях в медицинской практике.

Мировую известность получили работы психофизиолога Е. Н. Соколова, который совместно с сотрудниками создал современную теорию цветового зрения; теорию, объясняющую восприятие человеком формы предметов; нейрофизиологическую теорию памяти и др.

Не менее известные психологи работают у нас в стране и в настоящее время, продолжая исследования и дела своих предшественников. Их труды вносят достойный вклад в развитие современной психологической науки.

Завершая данный раздел, необходимо отметить, что психология прошла длительный путь становления. Вероятно, мы не ошибемся, если скажем, что первые психологические воззрения появились вместе с самим человечеством. На протяжении всего развития психологической науки в ней параллельно развивались идеалистические и материалистические направления. Учения, основанные на материалистических взглядах, прежде всего способствовали развитию естественно-научного понимания природы психических явлений и становлению экспериментальной психологии. В свою очередь, учения, опирающиеся на идеалистические философские воззрения, привнесли в психологию этические аспекты психического. Благодаря этому в современной психологии рассматриваются такие проблемы, как личностные ценности, идеалы, нравственность.

Отечественная психология изначально развивалась как материалистическая, поэтому в ней получили широкое распространение экспериментальные методы.

Этапы становления отечественной психологии

Психологическая мысль в России развивалась в неразрывной связи с философией, культурой, литературой, естествознанием. Первые психологические знания были заложены великим ученым М.В.Ломоносовым. Они стали неотъемлемой частью его общественно-научного мировоззрения. Закон сохранения вещества и движения, открытый Ломоносовым, позволил увидеть в ощущениях и восприятии человека результат механического воздействия предметов и явлений природы на органы чувств. Ученый проводил идеи о том, что психические явления отражают внешний мир, а психика зависит от деятельности мозга. Теория цветового зрения принадлежит Ломоносову. Цвета не возникают при помощи органов чувств, они объективны и независимы от человека.

Становление отечественной психологии немыслимо без идей А.И.Герцена, В.Г.Белинского, Н.А.Добролюбова. Русская литература повлияла на развитие душевной жизни человека. Н.В.Гоголь, Л.Н.Толстой, Ф.М.Достоевский — великие писатели и знатоки русской души. Поэзия В.А.Жуковского, А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, А.А.Фета обогатила психологию разнообразием чувств и душевных переживаний.

XIX век ознаменован открытиями в российском естествознании. Труды И.М.Сеченова, И.П.Павлова, А.А.Ухтомского повлияли на становление материалистического подхода в развитии отечественной психологии.

Развитие психологии как самостоятельной науки в России

Психология как самостоятельная наука ведет отсчет с 1885 года, В.М.Бехтерев создал в Казани первую психофизиологическую лабораторию. Затем открылись и другие лаборатории в городах России.

Огромный вклад в мировую экспериментальную психологию внес ученый Н.Н.Ланге.

Глубокие социальные изменения, связанные с революцией и гражданской войной в России, сформировали социальный заказ перед науками, изучающими человека. Поэтому психология в первое послереволюционное десятилетие успешно развивалась.

Советская психология начала свое развитие, когда мировая психологическая наука вступила в эпоху кризиса. Психология советского периода поддерживалась государством, которое в годы своего становления нуждалось в интеллектуальной поддержке. Преобразования в обществе должны были быть оправданы идейно и теоретически. В 1918 году в Петрограде создается институт по изучению мозга и психической деятельности.

Психология включается в жизнь общества, отвечая на актуальные запросы. Активно развиваются психологические дисциплины прикладного характера: психотехника, педология. Ученые ищут новые формы связи психологии с практикой.

Определяется методологическая основа психологии, возникают различные направления: рефлексология В.М.Бехтерева, реактология К.Н.Корнилова, культурно-историческая теория Л.С.Выготского, теория установки Д.Н.Узнадзе. В 1930-х годах возникают два мощных направления: теоретико-методологическое и экспериментальное, которое получило название деятельностный подход. Основной категорией анализа является деятельность. В работах А.Н.Леонтьева, С.Л.Рубинштейна, Л.С.Выготского оформились положения, которые активно развивались в последующее время.

Нужна помощь преподавателя?

Опиши задание — и наши эксперты тебе помогут!

Описать задание

Идеи Л.С.Выготского

Л.С.Выготский выдвигает идею культурно-исторической детерминации психики. И предложил рассматривать ее развитие с двух точек зрения: натуральной и культурно опосредованной. Ученый выделяет «низшие» и «высшие» специфические человеческие психические функции. Высшие — это формы произвольной психической деятельности, где человек способен обдумывать и контролировать свое поведение. Превращение низших функций в высшие происходит при помощи психологических орудий — знаков. Культурно-исторический процесс сформировал сложные знаковые системы: язык, письмо, исчисление. Происхождение и освоение средств-знаков в филогенезе и онтогенезе одинаково. Выготский называет процесс превращения внешнего средства во внутреннее интериоризацией, факт взаимодействия двух людей интерпсихологическим. В результате сложного процесса вращивания, внешний факт становится внутренним интрапсихологическим, фактом психики.

Замечание 1

Теоретические основы Л.С.Выготского не только повлияли на историю развития отечественной психологии, но и применяются в мировой психологии.

Советская психология 1920-30-х гг. развивалась на основе диалектико-материалистической философии. Исследователи пытались отыскать пути применения философских идей К.Маркса в методологии психологической науки.

Теоретические основы С.Л.Рубинштейна

Работы С.Л.Рубинштейна дают подробный анализ философии Маркса в понимании человека, использования его творческого и конструктивного начал. Формулирование основного принципа психологии в нашей стране — единства сознания и деятельности, принадлежит Рубинштейну. Сознание — это предпосылка деятельности и одновременно ее результат. Деятельность характеризует человека как активного по отношению к действительности в отличие от реакций.

Деятельностный подход А.Н.Леонтьева

Следующая глава в разработке деятельностного подхода принадлежит А.Н.Леонтьеву. Он касается вопросов возникновения сознания, его развития, структурных особенностей деятельности, значения и личностного смысла человека осуществляющего деятельность, роль мотивации, побуждающей деятельность. Леонтьев дает определение структурным единицам: деятельность-действие-операция. Деятельность сопряжена с мотивом, действие — с целью, операция — с определенными условиями ее осуществления. Леонтьев особо выделяет понятия: деятельность, личность, сознание. Леонтьевым создана научно-исследовательская школа, которая объединена общим подходом — «теория деятельности». Им основан специализированный психологический факультет в МГУ, что явилось важным этапом в оформлении психологии как самостоятельной науки в Советском Союзе.

Становление отечественной психологии

Развитие отечественной психологии имеет свою предысторию и историю.

Труды М.В. Ломоносова в развитии психологической мысли в России занимают особое место. В работах великого русского ученого по риторике и физике развивается материалистическое понимание ощущений и идей, говорится о первичности материи.

М.В. Ломоносов предлагает различать познавательные, т. е. умственные процессы и умственные качества, возникающие из соотношения умственных способностей и страстей. Источником страстей он считал действия и страдания человека.

Таким образом, материалистические основы отечественной психологии были заложены уже в середине XVIII века.

Большое влияние на становление отечественной психологии оказали французские просветители и материалисты XVIII века, что особенно заметно в работах Я.П. Козельского и А.Н. Радищева. В своих трудах А.Н. Радищев говорит о ведущей роли речи для всего психического развития человека.

Как самостоятельная наука психология в России начала развиваться в XIX веке, а труды А.И. Герцена о «деянии», как существенном факторе духовного развития человека, на этом этапе сыграли большую роль.

Общий обзор развития отечественной психологии

Отечественная психология развивалась в тесном сотрудничестве с мировой психологией. Её становление в 40-60-е гг. XIX века начиналось с осознания своего предмета, выбора пути и научной программы. В этот период была выбрана программа построения психологии как естественнонаучной дисциплины, предложенной И.М. Сеченовым.

Конец XIX века характеризовался новым периодом в развитии отечественной психологии, происходило переосмысление её методологии, что привело к появлению принципиально нового подхода, ориентированного на духовную философию В. Соловьева и его последователей.

В 20-30-е годы происходит зарождение советской, марксистской психологии. Стремление построить новую психологию, направленную на решение важнейших социальных задач советского общества, находит свое отражение в многочисленных научных дискуссиях и школах того времени.

В середине 30-х годов ситуация в обществе и науке резко изменилась, усилились авторитарные тенденции, что привело не только к запрещению, но и разгрому всего наработанного. Серьезный удар был нанесен всем психологическим школам. И только с середины 40-х годов психология постепенно начала восстанавливаться.

Попытка наверстать упущенные возможности заставляет российских психологов широко внедрять достижения зарубежных коллег. Эти тенденции имели как положительные, так и отрицательные последствия. И, прежде всего, это была утеря своих традиций, уход от своих методологий, что сказывалось на невозможности достоверно интерпретировать полученные результаты.

России важно было решить, оказавшись на перепутье реформ, как двигаться дальше, какой путь соответствует русскому характеру.

Проблема осознания своих национальных особенностей перед русским обществом не стояла до середины XIX века. В тот период единство народа было неосознанным, скорее внешним и связывалось с единством языка, территории и религии. Вопрос, как это единство отражается на характере, психологических особенностях народа, вообще не стоял.

На становление психологии повлияли и особенности русской ментальности – определенный стиль мышления, язык, свойственный нации. Не только социальная обстановка, исторический период, уровень знаний, диктующие моду на ту или иную теорию, но и глубинные характеристики данного народа, связаны с возникновением и развитием материализма и идеализма, рационализма или агностицизма, мистики.

Вывод

Таким образом, в российской психологии можно выделить несколько основных особенностей, характеризующих её состояние на всем пути развития:

• Идеологические установки интеллигенции;
• Стремление к просвещению народных масс и тот факт, что развитие психологии в России направляется общественной ситуацией, а не университетскими кафедрами, как на Западе;
• Отсутствие развитого гражданского общества;
• Центрация на человеке отечественной науки, как следствие её социально-исторического развития;
• Центральными вопросами в научной проблематике были этические, а не познавательные вопросы, как на Западе.

Тенденции в развитии психологии

Знаменательным этапом в отечественной истории и науке были 60-е годы XIX века. Открывались либеральные издания, был ослаблен цензурный гнет, возобновлялись многие университетские курсы. Прогрессивная часть общества надеялась на то, что в стране произойдет реформирование старого уклада, общее духовное освобождение человеческой личности вообще. Многими людьми этого периода книга И.М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» воспринималась как руководство к поведению, по которому следует сверять свою жизнь.

Мысли интеллигенции о просвещении российского общества, являлись одной из основных задач новой эпохи. Кроме старых университетских центров в 1862 г. был организован первый Российский свободный университет, позже в Москве появилось психологическое общество. Эти кружки были той питательной средой, в которой развивалась российская наука.

После весьма длительного перерыва, в 1863 г. возобновилось преподавание философии, что было стимулом для научных исследований в области психологии и логики. Оживление психологии происходило не столько в стенах учебных заведений, сколько в общественных кружках и в публицистике. Изменялось содержание психологии, а также её место в системе наук. Развитие естественных наук в России наложило свой отпечаток и на психологию, положив начало формированию физиологической психологии.

Естественные и гуманитарные науки этого времени стремились создавать универсальные теории, причем каждая претендовала на открытие основных закономерностей развития общества и человека:

• Основы эволюционного направления в палеонтологии были заложены Ковалевским;
• Основы химии сформулировал Д.И. Менделеев;
• Основы нервной физиологии и психологии принадлежат И.М. Сеченову;
• Разработкой теории общественного прогресса занимались Михайловский и Лавров, значительное место в работах которых стояли и психологические проблемы.

Это был период творческой синтетичности, когда ученые не только решали новые задачи, но и открывали дорогу для ученых следующих поколений.

Если отечественная психология до этого времени развивалась под влиянием зарубежных теорий, то в 70-х годах, с развитием отечественной научной мысли, начала формироваться самостоятельная отечественная психология. Начался поиск путей её построения, методологии и собственного предмета.

Этические и нравственные проблемы были основными для отечественной науки в этот период. Решение этих вопросов выпало на долю естественных наук, поэтому родоначальником такой психологии стал И.М. Сеченов (1829-1905). К развитию психологии ученый подходил как к материалистической и естественной науке.

Концепция психологии К.Д. Кавелина

К.Д. Кавелин (1818-1885), профессор права, издавна интересовался проблемами психологии. В его концепции зарождаются контуры отечественной психологии личности. На первый план в его работах выдвигалась идея самоценности личности, её свободы и независимости от давления общества. По его мнению, нравственная личность имеет объективные моральные основы, которые руководят её деятельностью, поэтому антропологизм и этическая направленность, должны быть важнейшими чертами философии, психологии, правоведения.

К.Д. Кавелин считал, что три основных состояния – идеальность, сознательность и воля – детерминируют психические состояния. Идеальность является основой критичности, стремления к абсолюту. С возможностью самопознания он связывает сознание человека, способность раздваиваться внутри себя, оставаясь цельным душой. Способность души раздваиваться он считал главным её свойством.

По мнению ученого, психику нельзя свести к физиологии, которая является только условием возникновения психических явлений. Психическое не может подчиняться материальным законам, отрицающим свободу воли человека. Без свободы воли нет личности, которая формируется в борьбе с внешними обстоятельствами.

Рассуждая о проблеме нравственности и достоинства, он полагает, что они не возможны без твердых моральных правил, а даются они только философией и религией. Понять себя, разобраться в себе, найти причину своих разочарований, осознать стремления и чувства, можно только с помощью психологии, значит, это одна из основных необходимых наук.

Положения, разработанные К.Д. Кавелиным, были подвергнуты критике со стороны И.М. Сеченова и Ю.Ф. Самарина – философа идеалиста. Они оба выступали против двух детерминант психического развития, полностью отрицая влияние физиологии на психику. Разногласия между учеными касались также проблем свободы воли и методов исследования психики.

Отрицая зависимость поведения от внешних условий, Ю.Ф. Самарин доказывал, что такое подчинение является свидетельством пассивности души, отсутствию у неё свободы воли. При таком подходе, в принципе, психология как объективная наука, отвергалась. Он считал, что ни психология, ни философия не могут объяснить душу человека, выработать в ней нравственные начала, потому что это дело только религии.

Взгляды А.А. Козлова на роль психологии

А.А. Козлов по своим взглядам на роль и место психологии в системе гуманитарных наук, был близок к Ю.Ф. Самарину. В своей книге «Философские этюды» он писал, что философские знания могут приобрести характер верховной истины, которая концентрирует результаты всех наук, включая психологию.

Козлов считал, что основа развития отечественной психологии лежит в распространении психологических знаний в обществе. Этими знаниями он считал взгляды немецких ученых – Лейбница, Шопенгауэра, Гартмана. Интересна его попытка соединения рационалистического характера с традициями российской науки. Говоря другими словами, ученый рассматривает активность монады в стремлении к истине, которая и будет отвечать характеру российской науки. Козлов исходит при этом из приоритета цельного, интуитивного знания над логическим. В дальнейшем эти же идеи развивает его ученик И.О. Лосский.

Научная деятельность А.А. Козлова заключалась, прежде всего, в просветительском характере, в желании познакомить своих читателей и слушателей с новинками европейской науки. Его критические статьи, обстоятельные изложения различных взглядов, представляли для российской науки этого периода достаточно важное приобретение. Собственные взгляды ученого, которые оформились в конце его жизни, такого значения не имели.

Его мысли о субстанциональности человеческой души, её цельности и активности получили распространение и общественное признание только в начале XX века.

Российские ученые уходили от голого копирования фактов и законов, полученных западными коллегами, они стремились к их творческой интерпретации. Западноевропейские схемы идей нравственного и эмоционального развития позволили отечественным психологам разработать оригинальные научные концепции психического, примером которых служат взгляды Сеченова, Кавелина и др.

Вывод

Таким образом, можно сказать, что в 60-80-е годы XIX века были созданы значительные психологические теории. В них вырисовывались уже отдельные черты, характерные для дальнейшего развития российской психологии.

Психология в 20-40-е годы XX века

Не на пустом месте развивалась психология советского периода, формирование которой началось с 20-х годов XX века. Она вобрала в себя традиции отечественной психологии, естествознания, педагогики и философии. Главная задача этого периода заключалась в построении марксистской психологии. Появились новые имена – П.П. Блонский, К.Н. Корнилов, М.Я. Басов, Л.С. Выготский и др. Это было время рождения советской психологии, рождение её методологических основ и путей развития. Основные открытия дореволюционной психологической науки требовалось пересмотреть и выделить из них то главное, что важно и нужно для новой науки, и соединить с теорией марксизма.

Трудными этапами формирования новой психологии были первые 6-7 лет, потому что взгляды на многие проблемы среди сторонников разных школ и направлений в отечественной психологии резко расходились. Перед государством стояла задача – необходимость воспитания нового человека, гражданина, в этом и заключалась задача психологии, что заставляло вглядываться в значение среды и её роль в ускорении и изменении развития психики.

Вполне понятно, что направление, ориентированное на немарксистскую философию, развиваться в новой социальной действительности не могло. Ведущими в это время в России стали учение о поведении, заложенное И.М. Сеченовым, а также педология, психотехника. Они ориентировались на практическое использование психологии в новой школе и новом производстве.

Взгляды И.П. Павлова, В.Н. Мясищева

Физиолог И.П. Павлов (1849-1936) стал продолжателем направления, заложенного И.М. Сеченовым. Его взгляды на психологию в разные периоды творчества изменялись. Он считал, что областью психологии является внутренний мир сознания субъекта, а в своих итоговых работах исходил из того, что условный рефлекс надо считать не только физиологическим, но и психологическим явлением. Учение И.П. Павлова в психологическом сообществе было оценено как основа всех наук о поведении.

Ему принадлежит заслуга в создании крупнейшей международной научной школы и присвоено звание «старейшины физиологов мира».

Свою концепцию объективной психологии одновременно с Павловым выстраивал В.М. Бехтерев. Центральное место в его научных интересах занимала психиатрия, исследование душевной жизни человека.
В 30-е годы в советском обществе начали происходить социальные изменения, что заставляло психологов пересматривать свои теоретические позиции. В результате в психологических журналах и газетах стали появляться первые покаянные статьи и речи ученых. Примером этого является ликвидация целого направления в психологии, которое стало возможным после так называемой «рефлексологической дискуссии». Советская психология не располагала даже 10 годами нормального, естественного для науки развития, которое позволило бы её сформировать развитую сеть педологических и психологических учреждений по всей стране, создать квалифицированные кадры практических психологов.

Развитие психологии в 20-30-е годы, несмотря на серьезные социальные изменения, продолжалось. Советская психология добилась серьезных успехов в изучении процесса становления психики, были получены важные материалы о развитии познавательных процессов, индивидуальных особенностях людей и особенностях их общения.

Большая работа была проделана в это время советским психологом В.Н. Мясищевым, который занимался проблемой целостной личности здорового и больного человека. Он сформулировал принципиальное положение теории личности, одно из важнейших в советской психологии, подчеркивая, что система общественных отношений, в которой оказывается каждый человек, формирует его субъективные отношения ко всем сторонам действительности.

В период Великой Отечественной войны работы отечественных психологов принесли огромную пользу. После войны, с 50-х годов психология вновь получает быстрое развитие и распространение, появляются новые исследования, расширяется круг изучаемых вопросов.

Психология во второй половине XX века

Развитие психологии в этот период определялось идеями, которые были заложены еще в работах В.М. Бехтерева и Л.С. Выготского. Закладывались основы комплексного исследования человека, его психофизической природы, отношений с миром. Были открыты закономерности становления индивидуального стиля разной деятельности, выделены и описаны типы личности.

Позиции А.Н. Леонтьева

Оригинальную концепцию деятельности, только с других позиций, предложил А.Н. Леонтьев. Первые его исследования были посвящены проблеме аффективных реакций. В качестве испытуемых были студенты, не выдержавшие испытаний, а итоги экспериментов изложены в статье «Экзамен и психика». Свою работу ученый сосредоточил на связи сознания и предметной, практической деятельности.

А.Н. Леонтьев рассматривал деятельность как главную образующую психики, движущую силу её развития. По мнению ученого, деятельность является и методом, который дает возможность диагностировать появление психики, её развитие и качественные изменения. Во главе его методологии, таким образом, была проблема деятельности.

Разработка структурного анализа деятельности, выделение в ней компонентов и уровней, образующих систему, стали целью исследований. Особое место отводит ученый связи между строением деятельности и сознания.
По А.Н. Леонтьеву в основе понятия деятельность лежит процесс, предмет и мотив которого между собой не совпадают. И мотив, и предмет должны быть отображены в психике субъекта, иначе действие для него лишается своего смысла. Затем вводится понятие «операции», т.е. психологическое слияние в единое действие отдельных частных действий. Содержание в строении сложного действия занимает структурное место условий его выполнения.

Особенность концепции А.Н. Леонтьева заключается в том, что структура деятельности в ней и структура сознания – взаимопереходящие понятия и связаны друг с другом в рамках одной целостной системы. Анализ структуры деятельности обычно предшествует анализу структуры сознания и связан с генетическим подходом. Деятельность «управляема сознанием», и в то же время сама им управляет.

Работа А.Н. Леонтьева в значительной степени способствовала широкому распространению психологии, появлению новых поколений практических психологов и теоретиков.

Научная деятельность А.Р. Лурия

А.Р. Лурия разрабатывал культурно-историческую концепцию развития психики и принимал участие в создании теории деятельности А.Н. Леонтьева. Ему принадлежит исследование в области взаимоотношения наследственности и воспитания в психическом развитии. Ученый внес значительные изменения в традиционно применявшийся тогда близнецовый метод, проводя экспериментально-генетическое изучение развития детей в условиях целенаправленного формирования психических функций у одного из близнецов.

А.Р. Лурия делает вывод, что соматические признаки в значительной степени обусловлены генетически, а элементарные психические функции – в меньшей степени. Условия воспитания имеют решающее значение для формирования высших психических процессов – понятийное мышление, осмысленное восприятие и др.

Большое значение для педагогической и медицинской практики имели работы в области дефектологии – развивались объективные методы исследования аномальных детей. Результаты этих исследований послужили основанием для их классификации.

А.Р. Лурия создает новое направление, выделившееся в специальную отрасль психологической науки – нейропсихологию. Исследование мозговых механизмов у больных с локальными поражениями мозга, в результате ранения, например, явились началом развития этой науки. Направление получило широкое международное признание. Ученый разработал теорию локализации высших психических функций, сформулировал принципы динамической локализации психических процессов. Им была создана классификация афазических расстройств и описаны неизвестные ранее формы нарушений речи. Помимо этого А.Р. Лурия изучал мозговые механизмы памяти, и роль лобных долей головного мозга в регуляции психических процессов. Деятельность ученого снискала ему большой международный авторитет.

Исследования Л.И. Божович

Российский психолог, главной областью исследований которой была педагогическая и детская психология. Она изучала познавательные интересы школьников, осуществляла дифференцированный подход к выявлению мотивов учебной деятельности, занималась анализом личностных конфликтов детей. В экспериментальном плане были исследованы функции самооценки, уровня притязаний в мотивационно-потребностной сфере ребенка.

В цикле статей, которые являются завершающим этапом исследовательской деятельности ученого, подводятся итоги многолетней работы по изучению основных закономерностей становления психологически зрелой личности.
Говоря о научном вкладе Л.И. Божович в проблему психического развития и формирования личности, выделяются три фундаментальных направления её научно-исследовательской деятельности:

• Проблема «единой линии» психического развития человека как единства его внешних и внутренних побудителей;
• Личность и её становление как высшего уровня психического развития;
• Научные основы психологии воспитания, разработка конкретно-психологических рекомендаций, которые направлены на повышение эффективности воспитательной работы в школе.

Современная отечественная психология переживает новый этап, где тесно переплетаются практические и теоретические проблемы. Изменившаяся социальная ситуация привела к необходимости пересмотра некоторых методологических основ. Надежды на естественнонаучную психологию не оправдались, а это привело к возрождению её гуманитарной направленности. Ведущие отечественные научные школы свое значение сохранили и продолжают развиваться, но в модифицированном виде.

Отечественная психология в состоянии решить, стоящие перед ней важные задачи, сохранить и развить научные традиции и достижения российских научных школ. Потенциальные возможности отечественной психологии огромны.

6.Становление и развитие отечественной психологии

Пионером
психологии как науки, предметом которой
является не душа и даже не сознание, а
психически регулируемое поведение,
можно по праву считать ИМ. Сеченова
(1829—19.05), а не американца Дж. Уотсона,
поскольку первый еще в 1863 г. в трактате
«Рефлексы головного мозга» пришел к
выводу о том, что саморегуляция поведения
организма посредством сигналов является
предметом психологического исследования.
Позднее И.М. Сеченов стал определять
психологию как науку о происхождении
психической деятельности, к которой
относил восприятие, память, мышление.
Он считал, что психическая деятельность
строится по типу рефлекса и включает в
себя вслед за восприятием среды и его
переработкой в головном мозгу ответную
работу двигательного

аппарата. В работах
Сеченова впервые в истории психологии
предмет этой науки стал охватывать не
только явления и процессы сознания и
бессознательной психики, но и весь цикл
взаимодействия организма с миром,
включая его внешние телесные действия.
Поэтому для психологии, по мысли И.М.
Сеченова, единственно надежным является
объективный, а не субъективный
(интроспективный) метод.

Сеченовские идеи
оказали влияние на мировую науку, но в
основном они получили развитие в России
в учениях И.П. Павлова (1849-1936) и В.М.
Бехтерева (1857-1927), трудами которых был
утвержден приоритет рефлексологического
подхода.

В советский
период российской истории в первые
15—20 лет советской власти обнаружился
необъяснимый, на первый взгляд, феномен
— невиданный взлет в целом ряде научных
областей — физике, математике, биологии,
лингвистике, в том числе и в психологии.
Например, только в 1929 г. в стране вышло
около 600 названий книг по психологии.
Возникают новые направления: в области
психологии обучения — педология, в
области психологии трудовой деятельности
— психотехника, проводились блестящие
работы по дефектологии, судебной
психологии, зоопсихологии.

В 30-е гг. по
психологии были нанесены сокрушительные
удары постановлениями ЦК ВКП(б) и почти
все основные психологические концепции
и психологические исследования вне
рамок марксистских установок были
запрещены. Исторически психология сама
способствовала подобному отношению к
исследованиям в области психики.
Психологи — сначала в теоретических
исследованиях и стенах лабораторий —
как бы отодвигали на второй план, а затем
и вовсе отрицали у человека право на
бессмертную душу и духовную жизнь. Затем
на смену теоретикам пришли практики и
стали обращаться с людьми как с бездушными
объектами. Этот приход был не случайным,
а подготовленным предыдущим развитием,
в котором свою роль сыграла и психология.

К концу 50-х —
началу 60-х гг. сложилась ситуация, когда
психологии была отведена роль раздела
в физиологии высшей нервной деятельности
и комплекса психологических знаний в
марксистско-ленинской философии.
Психология понималась как наука,
изучающая психику, закономерности ее
появления и развития. Понимание психики
базировалось на ленинской теории
отражения. Психика определялась как
свойство высокоорганизованной материи
— мозга отражать действительность в
форме психических образов. Психическое
отражение рассматривалось как идеальная
форма существования материального.
Единственно возможной мировоззренческой
основой психологии был диалектический
материализм. Реальность духовного как
самостоятельной сущности не признавалась.

Даже в этих
условиях советскими психологами, такими,
как СЛ. Рубинштейн (1889-1960), Л.С Выготский
(1896-1934), А.Н. Леонтьев (1903-1979), Д.Н. Узнадзе
(1886-1950), А.Р. Лурия (1902—1977), был сделан
немалый вклад в мировую психологию.

В постсоветскую
эпоху перед отечественной психологией
открылись новые возможности и встали
новые проблемы. Развитие отечественной
психологии в современных условиях уже
не соответствовало жестким догмам
диалектико-материалистической философии,
что, безусловно, предоставляет свободу
творческого поиска.

В настоящее время
в отечественной психологии существует
несколько ориентации:

1. Марксистски —
   ориентированная психология. Хотя эта
   ориентация перестала быть доминирующей,
   единственной и обязательной, однако
   долгие годы сформировали парадигмы
   мышления, которые определяют
   психологические исследования.

2. Западнически —
   ориентированная психология представляет
   собой ассимиляцию, адаптацию, подражание
   западным течениям в психологии, которые
   были отторгаемы предыдущим режимом.
   Обычно на путях подражания продуктивные
   идеи не возникают. К тому же основные
   течения западной психологии отражают
   психику западноевропейского человека,
   а не русского, китайца, индуса и т.д.
   Поскольку универсальной психики не
   существует, теоретические схемы и
   модели западной психологии универсальностью
   не обладают.

3. Духовно —
   ориентированная психология, направленная
   на восстановление «вертикали человеческой
   души», представлена именами психологов
   Б.С. Братуся, Б. Ничипорова, Ф.Е. Василюка,
   В.И. Слободчикова, В.П. Зинченко и В.Д.
   Шадрикова. Духовно ориентированная
   психология опирается на традиционные
   духовные ценности и признание реальности
   духовного бытия.

Литература

Основная

1.Островский Э.В.,
Чернышова Л.И. Психология и педагогика:Учебное
пособие /Под ред.Э.В.Островского.- М.:
Вузовский учебник, 2008. – 384 стр.

Дополнительная

1. Годфруа Ж.
Что такое психология. В 2-х т. Т. 1 / Пер. с
фр. — М.: Мир, 1996.

2.НемовР. С.Психология: Учебник для студентов высших
педагогических заведений. В 2-х кн. Кн.
1. — М.: Просвещение — Вла-дос, 1994.

3.Петровский
А.В., Ярошевский М.Г. Психология: Учебник
для студентов высших педагогических
учебных заведений. — М.: Академия, 1998.

4.Психологический
словарь / Под ред. В.П. Зинченко, Б.Г.
Мещерякова. — М.: Педагогика-Пресс, 1999.

5.Психология:
Учебник для вузов / Под ред. А.А. Крылова.
— М.: Проспект, 1998.

6.Рубинштейн С.Л.
Основы общей психологии. — СПб.: Питер,
1999.

ФЕДЕРАЛЬНОЕ
АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Развитие психологии в России | Статья в сборнике международной научной конференции

Библиографическое описание:

Мясоедов, А. И. Развитие психологии в России / А. И. Мясоедов. — Текст : непосредственный // Психология: традиции и инновации : материалы III Междунар. науч. конф. (г. Самара, март 2018 г.). — Самара : ООО «Издательство АСГАРД», 2018. — С. 12-15. — URL: https://moluch.ru/conf/psy/archive/255/13301/ (дата обращения: 01.06.2021).



Развитие российской психологии необходимо рассматривать отдельно от зарубежной, при этом следует выделить, то, что подобное разграничение никоим образом не говорит о том, что отечественная психология формировалась в отрыве от международной психологической науки. Наоборот, взаимосвязь между ними существовала весьма тесная, российские научные работники регулярно ездили на практику в лучшие лаборатории Европы. Труды, созданные за границей, переводились почти моментально и печатались, как правило, наиболее существенные из них, спустя несколько месяцев после появления в России [1].

Первый такой этап относится к 40–60 годам XX века, именно на этом временном отрезке в русской психологии появляется предмет ее изучения, путь и научная программа. В результате логического формирования, а именно подъем позитивизма и естествознания и вследствие сформировавшихся на тот момент времени в России социальных, условий, таких как осуществление комплексных реформ, из двух рекомендованных проектов К. Д. Совелина и И. М. Сеченова, был отобран проект; на основании, которого психология относилась к естественно-научному циклу дисциплин, рекомендованная Сеченовым [2].

Последующим значимым этапом стало начало возникновения русской марксистской психологии, возникнувшей в 20–30 годах. Во множественных научных полемиках, течениях, возникших в тот момент времени, отыскало отображение желание создать новейшую психологию, направленную на разрешение основных общественных проблем русского сообщества. Не взирая в данном случае на то, что на тот момент времени преобладала, что, безусловно, справедливая и социогенетическая методика, вплоть до начала 30 годов в Российском государстве оставались все те же научные учебные заведения, которые были объединены с гуманитарными и общефилософскими чертами формирования.

Но уже к середине 30 годов обстановка в науке и мире стремительно поменялась, напряженность со стороны авторитарных направленностей усилилась, что повергло к погрому и воспрещению не только общефилософской психологии, но и в области педологии и психотехники. По сути, стали запретными все без исключения исследования в области психологии, включая и те, что были схожи в суждениях с советским правительством. Что, в свою очередь, сильно ударило по имеющимся на тот момент времени, научным школам психологического характера, которые весьма продуктивно формировались на данном этапе. Только лишь по завершении военных действий, в середине 40 годов психологическая наука потихоньку начала набирать силы и возрождаться, возобновляя свои исследования. Но такое продолжительное отстранение от принятых основ в начале XX столетия, утрата взаимосвязи с иностранной наукой, цензура внутри страны, недостаток университетов по подготовке специалистов в области психологии и, как следствие немногочисленное количество экспертов в данном направлении в течение долгих лет, негативно отразились на творчестве российских научных деятелей.

Вторая половина XX столетия отметилась восстановлением средних учебных заведений, не разрешенных в 30 года (школы В. М. Бехтерева), активным участием в поиске новейших течений развития, новых разработок и открытий в сфере психологии, и ее различных областях, таких как когнитивная и возрастная психология.

Отечественные специалисты в области психологии в стремлении нагнать потерянные в течение нескольких десятилетий возможности, приступают к обширному внедрению Свершений иностранных научных деятелей. Наравне с позитивными данными, эти теории обладали и негативными результатами, сопряженные с утерей собственных обычаев, отходом от собственной методологии, что в сочетании с положениями различных школ привело к смешению и неосуществимости толкования приобретенных результатов. Но к окончанию XX столетия, направленность в области интеграции, характерная, как ранее описывалось, иностранной психологии, начала, очевидно, выражаться и в российской науке. Вновь начинает расти интерес к методологическим проблемам и желанием объединить не автоматически, но найти и совместить достижения, обладающие общей логикой научного поиска [3].

Исследование условий, установивших динамику образования и формирования российской психологической науки, демонстрирует, что основными считаются закономерность научного постижения и общественная обстановка. Открывая их сущность, необходимо выделить, то что и обширное продвижение позитивизма, и розыск объективного способа изучения психики были свойственны не только русской, но и иностранной психологии на данном этапе, то есть закономерность формирования науки была общей для международной психологии [4].

Воздействие социокультурных условий в Российском государстве в 50 годах на процесс развития нашей психологии, ее методологии и основной проблематики выразилось и в том, что основными на данном этапе стали не проблемы постижения, как в зарубежной науке, а проблемы, связанные с нравственностью и духовностью человека, а также с его ментальностью. Очутившись на распутье реформ, Российское государство, должно было найти решение, куда ей идти далее, какое направление в наибольшей степени соответствует ее нраву. Обстановку ухудшал и тот факт, что реформы проходили не без сучка и задоринки, они замедлялись в различных слоях социума по обстоятельствам различного характера, по этой причине, для продолжения движения вперед, следовало установить эти причины торможения реформ. Главнейшие общественные перемены, а именно усовершенствование в целом укладе русского существования, стали неким катализатором к стремлению понять собственные национальные характерные черты, осознать корни обычаев, сказаний и легенд, возникновение собственных позитивных и негативных качеств [3].

Вплоть до половины XIX столетия вопрос осознания собственных национальных отличительных черт никоим образом не стоял перед российским сообществом, в котором существовало, если сказать, точнее, не государственное понимание, а национальное ощущение себя самого. Целостность общества, его сплочённость, была скорее внешней, бессознательной, оно объединялось единством родной речи, территорией и верой, при всем при этом не возникал вопрос о том, как данная целостность отображается на характере и психологических качествах людей [5].

В «уваровскую эпоху» возникла заинтересованность науки к вопросу национального самопознания, когда народная самобытность была провозглашена официальным государственным направлением. Но непосредственно в 60 годах стали осмысливать и пониматься чувство собственной самобытности, при этом во взаимосвязи с тем, что процедура реформирования захватывала все без исключения социальные категории; стремление к самопознанию, отображению собственных национальных психологических свойств, выражалось во всех в абсолютно всех сферах общества.

Значимым условием, оказавшим воздействие на отечественную психологию, был идеологический характер отечественной интеллигенции, о которой сообщалось выше, ввиду того, что формирование школ психологического направления осуществлялось внутри данной категории, в которую входили и основные оппонентные круги новейших психологических концепций.

Отечественный слой интеллигенции, который не имел подобия в Европе, ни согласно собственному ощущению мира, ни согласно собственной значимости в формировании общества, был тесно связан при своем создании с духовенством, которое согласно собственной значимости во время развития просвещения, по сути, и являлось первой интеллигенцией. Во времена Петра Великого интеллигенция была обучена по воле государства и на пользу стране, таким образом, можно говорить о том, что интеллигенция была правительственная. И только лишь к половине XIX столетия появился непосредственно слой интеллигенции научной и преимущественно университетской, который никоим образом не состоял на службе у государства, но и намеренно противополагал себя государству [3].

Невзирая на поддержку, которую в значительной степени оказывала интеллигенция реформам, согласно собственному настроению и осознанию собственной значимости она сохраняла свой оппозиционный настрой, что, в свою очередь, неизбежно отразилось не только на жизнедеятельности сообщества, но и на формировании науки.

Ввиду того, что просвещение в России осуществлялось непосредственно при помощи толстых глянцевых изданий, становится понятной их исключительная значимость в формировании науки и культуры. Эти самые толстенные журналы являлись не только ключами к получению информации, но и непосредственными управляющими жизни. Таким сосредоточием свободной интеллигенции стало глянцевое издание того времени «Вестник Европы», с которым сотрудничали главные научные деятели и писатели — И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, И. А. Гончаров, И. М. Сеченов, В. С. Кавелин, Н. И. Костомаров и другие. Под началом знаменитого научного работника М. М. Стасюлевича данный журнал преобразовался в литературно-политическое собрание и сосредоточил вокруг себя культурную жизнь Санкт-Петербурга; он противопоставлял собственную позицию печатному изданию «Московские ведомости», чьим редактором являлся Катков, придерживающийся защитно-реакционной тенденции [6].

Подействовали на процесс развития психологической науки и характерные черты российской ментальности. Воздействие менталитета на науку совершается несколькими способами. В первую очередь — это конкретный образ мышления, речь, характерные для данного народа. Подбор проблемы и аспекта к его изучению в значительной степени формируются тем, что желание к целесообразному поиску правды или к постройке концепции безупречного общества, предлагает задать различные пункты отсчета для науки, устанавливает убеждения человека, его назначение и ценности, которые он должен донести до остальных. По этой причине появляется и формируется материализм и идеализм, рационализм или агностицизм, мистика сопряжена не только с общественной ситуацией, историческим этапом, уровнем познаний, которые устанавливают моду той или иной концепции, учитывая при этом глубокие данные этого народа [7].

В соответствии с этим, имеется возможность отметить ряд ключевых особенностей русской психологии, которые определяет ее состояние на всем отрезке ее формирования. Идейные конструкции интеллигенции, формирование народничества поспособствовали к изучению взаимоотношений ценностных направлений различных общественных компаний в первую очередь правительство, интеллигенцию и народ. Желание к просвещению общества, а также то обстоятельство, что формирование психологической науки в Российском государстве задавали направление не университетские кафедры, как это происходило в Европе, а социальной обстановкой, содействовали ориентации на практике, рвение регулировать и находить ответ не только на теоретические вопросы, а создавать и применять их в действительной жизни [8]. Недостаток в сформированном развитом социуме, скрытность незначительного слоя интеллектуальных людей, занимавшихся научными разработками в России, стали базой общественной ангажированной, идеологизации науки. Универсальность и антропологизм — центрация на человеке, российской науки в значительной степени является результатом ее общественно-исторического формирования; что подтверждается и тем прецедентом, что определенные перечисленные качества характерны для западной науки. Воздействие ментальности сказывается в том, что в проблематике науки основными вопросами считаются моральные (в основном связанные с независимостью и свободой), а не познавательные, как в психологии Запада.

Литература:

1 Теплов, Б. М. (1960) О некоторых общих вопросах разработки истории психологии // Вопросы психологии: материалы Второй Закавказской конференции психологов. Ереван.

2 Сеченов И. М. Избранные произведения. Том 1. М., 1952.

3 Петровский А. В. История советской психологии. М.: Просвещение, 1967. 367 с.

4 Ждан А. Н. История психологии. От античности к современности. М., 2002.

5 Пряжникова Е. Ю. К вопросу об истории развития профориентации и профессионального самоопределения//Вопросы образования. № 3. 2006. С. 224–230.

6 Богоявленская Д. Б. Московское психологическое общество конца XIX — начала XX века // Развитие личности. 2005. № 1.

7 Пряжникова Е. О развитии профессионального самоопределения в России//Школьный психолог. 2000. № 24.

8 Клочко В. Е. Историко-системный подход в психологии // Методология и история психологии: Тез. докл. к VII съезду общества психологов

Основные термины (генерируются автоматически): момент времени, Российское государство, Россия, никой образ, область психологии, психологическая наука, собственная значимость, иностранная психология, отечественная психология, российская наука.

Этапы развития отечественной авиационной психологии Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

УДК 189.9

ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ АВИАЦИОННОЙ ПСИХОЛОГИИ

Е.Н. Лысакова (Москва)

Аннотация. Статья представляет собой историко-психологический анализ авиационной психологии как отрасли психологической науки. Автор рассматривает особенности каждого этапа становления отечественной авиационной психологии. Делается вывод о главных детерминантах ее развития: 1) логике становления отечественной психологии; 2) техническом прогрессе в авиации. Ключевые слова: авиационная психология; военно-авиационная психология; «человеческий фактор» в авиации; обучение летчиков; личность авиатора.

Современная авиация представляет собой единую обороннотранспортную систему, безопасное функционирование которой во многом определяется профессиональной и психологической надежностью авиатора. Так, по данным Межгосударственного авиационного комитета (МАК), в 2011 г.шак.ги). Авиационная психология наряду с авиационной медициной и авиационной педагогикой вносит существенный вклад в понимание закономерностей всех видов трудовой деятельности летчиков, представителей штурманской и инженерной служб, аэродромного обеспечения, руководителей полетов, диспетчеров, а также обучающихся по данным направлениям. Безусловно, основной специальностью является летная как системообразующая и самая опасная. Вот почему большинство исследований в авиационной психологии посвящено летной деятельности и личности летчика [1-9].

Подводя определенный итог развитию авиационной психологии на протяжении столетнего периода (1912-2012 гг.), руководствуясь принципом единства истории и методологии (история научного познания составляет основу методологического анализа), выдвинутым М.Г. Ярошевским [10], рассмотрим исторический путь авиационной психологии в соответствии с основными этапами ее становления.

1. Зарождение авиационной психологии (начало ХХ в. — 1920-е гг.)

Главным фактором, определяющим социальный заказ на психологические исследования, стало появление военной авиации как перспективного средства ведения боевых действий. На первый план в этой связи была выдвинута задача подготовки профессиональных кадров. С 1910 г. начались практические мероприятия по подготовке летных

59

№ 44

Сибирский психологический журнал

2012 г.

кадров в русской армии, а с 1909 по 1913 г. действовала программа подготовки наших летчиков во Франции.

12 августа 1912 г. по военному ведомству издается приказ № 397, в соответствии с которым вводится в действие штат воздухоплавательной части Главного управления Генерального штаба — основного органа управления, ведавшего вопросами применения и технического (тылового) обеспечения авиации. Этим приказом официально было заявлено о создании военной авиации в России. В 1912 г. Севастопольская и Гатчинская авиационные школы подготовили 101 летчика, а в 1913 г. — 117 летчиков [6].

При осуществлении специально организованного образовательного процесса потребовались документы по методике обучения летчиков. К первому такому пособию следует отнести «Памятку летчику», составленную Е.В. Рудневым — инструктором Гатчинской авиашколы -и изданную в 1912 г. Известны и другие методические работы — брошюра военного летчика войскового старшины В.М. Ткачева «Материал по тактике воздушного боя» (1914), «Тип аппарата истребителя» капитана Е.Н. Крутеня (1917) и др.

Многие периодические издания того времени печатали материалы самоотчетов летчиков-методистов. Например, газета «Московский листок» от 8 июня 1914 г. опубликовала сообщение П.Н. Нестерова о впечатлениях от полетов на различных самолетах. Газета «Утро России» от 21 мая 1914 г. поместила статью Н.Н. Нестерова о «мертвых петлях» и т. д.

В соответствии с приказом № 481 по военному ведомству от 11 октября 1911 г. была введена врачебно-летная экспертиза для службы на аэропланах и аэростатах. Немногим ранее в журнале «Русский спорт» (1911. 25 сент.) сообщалось о решении Военного совета установить возрастной ценз для офицеров воздухоплавательных частей. Для летающих на аэростатах предельный возраст составил 58 лет, для летающих на аэропланах — 45 лет. Причем «состояние здоровья офицерских чинов, летающих на аэропланах, должно быть по достижении ими 35-летнего возраста исследуемо в особой комиссии через каждые два года» [2. С. 60]. Военные психиатры Г.Е. Шумков и В.В. Абрамов неоднократно публиковали научные данные по вопросам медикопсихологического отбора в авиацию. Установлено, что впервые термин «психология авиации» был введен профессором В.Н. Образцовым в статье «Победа над страхом», опубликованной в журнале «Заря авиации» в июле 1916 г. [2. С. 85].

Таким образом, 1912 г. стал важной вехой в истории военной авиации, которую можно считать годом рождения авиационной психологии. Мы считаем, что военно-авиационная психология является спецификой авиационной психологии и ее генетической основой. Первые открытия и научно обоснованные выводы психологического обеспече-

60

Этапы развития отечественной авиационной психологии

ния авиации сделаны военными специалистами: летчиками, врачами, психологами, психофизиологами.

Итак, содержанием этапа зарождения авиационной психологии стало решение следующих практических задач: разработка системы профессионального отбора на летную профессию; обоснование психологических качеств, обеспечивающих летчику успех при выполнении боевых задач; апробация методов обучения, ориентированных на развитие летных способностей. Теоретическая основа авиационной психологии еще не сложилась.

2. Оформление авиационной психологии в 20-30-е гг. ХХ в.

20-30-е гг. ХХ в. — новый этап в развитии авиационной психологии, когда осуществлялись интенсивные научно-исследовательские работы по физиологии летного труда, психотехнике, рефлексологии. Изучались, прежде всего, профессиональные особенности лиц летноподъемной службы (труды С.Е. Минца, И.Н. Шпильрейна, С.Г. Геллерштейна, А.В. Раевского, Н.М. Добротворского, А.Н. Нечаева,

А.К. Гастева, К.К. Платонова, А.Д. Архангельского, Л.М. Шварца, Г.Д. Лукова и др.).

В 1924 г. была организована Центральная психофизиологическая лаборатория Военно-Воздушных Сил СССР — первая в Красной Армии. Психофизиологические лаборатории были открыты во всех школах ВВС и военных округах.

В 1936 г. К.К. Платоновым было издано первое в авиации учебное пособие «Конспект курса психологии», где рассматривался широкий круг вопросов обучения и воспитания летчиков. В 1948 г. вышло в свет написанное К.К. Платоновым еще в 1937 г. в соавторстве с Л. М. Шварцем и позднее дополненное материалами военных лет учебное пособие «Очерки психологии для летчиков».

Психофизиолог Я.Ф. Самтер в 1931 г. в авиашколе г. Батайска организовал первую лабораторию в гражданском воздушном флоте по изучению летного обучения и летного труда, в том числе работоспособности летчиков старшего возраста.

В конце 1930-х гг. усилилась идеологизация советской науки и, как следствие, психофизиологические лаборатории и филиал Института авиационной медицины, организованный на базе 1-й Качинской авиашколы, были расформированы. Тем не менее научно обоснованное оформление профессионального отбора и психологической подготовки летчиков состоялось.

В 1920-1930-е гг. авиационная психология пережила и подъем, и репрессии, в итоге была сформулирована новая программа развития в соответствии с методологией диалектического материализма на основе деятельностного, системного и личностно-ориентированного подходов

61

№ 44

Сибирский психологический журнал

2012 г.

к пониманию формирования, развития психологии авиаторов и авиационных коллективов.

3. Развитие авиационной психологии в годы Великой Отечественной войны и во второй половине ХХ в.

В период Великой Отечественной войны, несмотря на разобщенность психологических сил, авиационная психология приобрела богатый опыт практического решения задач боевой подготовки. Четко определилась тематика формирования и развития личности авиаторов, решались психологические проблемы, связанные с глубинным и ночным зрением, утомляемостью летного состава в ходе боевых действий.

В этот период в авиации индивидуальный подход при оценке годности к летной службе начал пониматься как личностный подход, который предполагал знание особенностей личности летчика, его мотивационной и смысловой сферы. Такой подход был применен к легендарному летчику А.П. Маресьеву, успешно вернувшемуся в строй после ампутации обеих ног в области голени вследствие гангрены.

С началом освоения реактивных летательных аппаратов были проведены дальнейшие фундаментальные исследования в области психологии летного обучения, результаты которых представлены в работах: М.Ф. Пешковского «Основы методики летного обучения» (1945),

К.К. Платонова, Л.М. Шварца «Очерки психологии для летчиков» (1948), Г.Г. Голубева «Вопросы методики летного обучения» (1953), К.К. Платонова «Психология летного труда» (1960), Н.А. Игнатова «Основы авиационной психологии» (1961), К.К. Платонова «Авиационная психология» (1963), Б.Ф. Ломова «Человек и техника» (1963),

A. В. Анохина «Основы авиационной психологии» (1970), А.А. Крылова «Человек в автоматизированных системах управления» (1972), Б.Л. Покровского «Летчику о психологии» (1974) и др.

Эксплуатация реактивных самолетов требовала изучения действия на организм и психику человека стратосферных полетов и полетов на предельно малых высотах с большими скоростями, сверхзвуковых скоростей, многочасового пребывания в кабине и т.д. В 1960-1970-е гг. произошло сближение авиационной и инженерной психологии по вопросам психологической оценки конструктивных особенностей самолетов, авиационного оборудования и приборов: исследования

К.К. Платонова, Б.Ф. Ломова, Ю.П. Добровольского, Н.Д. Заваловой,

B. А. Пономаренко и др. Важным итогом в развитии авиационной (военно-авиационной) психологии стало обоснование следующих теорий: образа полета; активного оператора; совмещенной деятельности; тренажерного обучения.

В период 1960-1980 гг. разработаны и наполнены конкретным содержанием такие фундаментальные категории авиационной психо-

62

Этапы развития отечественной авиационной психологии

логии, как «летные способности» (К.К. Платонов, В.А. Пономаренко,

A. А. Ворона, Д.В. Гандер, С.Г. Мельник, Б. Л. Покровский и др.), «обучение летчиков, переучивание на новую авиационную технику» (П.А. Корчемный, И.Ф. Выдрин, П.В. Картамышев, Р.Н. Макаров, Н.Ф. Феденко и др.), «психологическое обеспечение безопасности полетов» (К.К. Платонов, В.Т. Юсов и др.).

В 1975 г. в авиации Северо-Кавказского военного округа была создана штатная психологическая служба, которую возглавил военный летчик 1-го класса Д.В. Гандер. В это же время рассматривался вопрос об организации единой психологической службы в ВВС (В.А. Бодров, Л.П. Гримак, В.А. Пономаренко, Б.Л. Покровский, Д.В. Гандер,

B. Т. Юсов). Психологическая служба в авиации была создана только в 90-е гг. ХХ в.

4. Современный этап становления авиационной психологии

В настоящее время в авиационной психологии получили дальнейшее развитие объяснительные принципы деятельностного [6, 9], системного [1, 7] и личностно-ориентированного подходов [1, 3, 4, 6], обоснована феноменологическая методология [8] и технология CRM (управление ресурсами экипажа). Следовательно, имеют место тенденции, характеризующие современное состояние психологической науки в целом — интеграция школ и направлений, нарастание объема прикладных разработок.

Гуманитарные основы летной профессии определены В. А. Пономаренко [7]. Категории «духовность» и «нравственность» рассматриваются как неотъемлемые черты психологии специалиста опасной профессии. Раскрывая понятие человеческого фактора в авиации, В.А. Пономаренко указывает, что ядром психологической составляющей данного фактора является личность человека летающего.

Учет психологических и педагогических закономерностей в совершенствовании всех видов военно-авиационной деятельности в интересах профилактики авиационной аварийности (предотвращении летных происшествий) осуществлен в работах В. Т. Юсова. В результате психолого-педагогическое обеспечение полетов и их безаварийного выполнения представлено как специфический, относительно самостоятельный вид военно-авиационной деятельности [9].

В основе психологической подготовки к боевым действиям, как считает П.А. Корчемный [3], лежит совершенствование личностных и развитие профессионально важных для боя качеств, приобретение опыта успешных действий в моделируемых экстремальных условиях полета. Автор определяет психологическую готовность как состояние личности, психологическую устойчивость как свойство личности.

Центральная проблема исследований Д.В. Гандера — психологическое обеспечение летного обучения, развитие личности профессио-

63

№ 44

Сибирский психологический журнал

2012 г.

нала в условиях летного обучения. Автором [1] разработаны общие дидактические принципы летного обучения, дано теоретическое и практическое обоснование положения о функциях и задачах психологической службы в авиации, получил теоретическое обоснование и эмпирическое подтверждение личностно-ориентированный подход в обучении и воспитании летного состава.

Существенный вклад в развитие авиационной психологии внес Ю.К. Стрелков [8], исследовавший психологическое содержание штурманского труда в гражданской авиации, в итоге раскрыты психологические феномены профессиональной деятельности данных специалистов, обоснованы методы обучения принятию решений, проведен обзор актуальных направлений развития зарубежной авиационной психологии.

Н.Д. Лысаков [4] провел психологический анализ особенностей развития личности военного летчика на всех этапах профессионализации, определил новообразования личности воспитанников общеобразовательных школ-интернатов с первоначальной летной подготовкой, курсантов, строевых летчиков, летчиков-испытателей и ветеранов авиации.

Прикладные направления авиационной психологии в настоящее время следующие: психологическая работа в системе моральнопсихологического обеспечения боевых действий авиации и CRM (Crew Resource Management) — технология управления ресурсами экипажа, определяемая нормативами Международной организации гражданской авиации (ИКАО). Ее назначение — обеспечение точного и безошибочного взаимодействия в экипаже и учет проявлений «человеческого фактора» в конкретной рабочей среде.

Актуальные теоретические и практические задачи авиационной психологии:

— обоснование методов сбалансированной подготовки летчика на тренажере и в реальном полете;

— разработка методов формирования готовности летчика к внезапному (в случае отказа автоматизированной системы управления) переходу с автоматического на «ручной» и полуавтоматический режимы управления;

— введение современной системы психологического отбора абитуриентов с прогнозированием личностного развития в авиационной профессии;

— внедрение на всех этапах профессионализации личностноориентированных методов обучения и воспитания, нацеленных на развитие у авиаторов способности к принятию ответственных и творческих решений;

— изучение психологических закономерностей совместной деятельности специалистов различных авиационных служб;

— критическое осмысление взаимовлияния отечественной и зарубежной авиационной психологии;

64

Этапы развития отечественной авиационной психологии

— совершенствование методов психологической работы в системе морально-психологического обеспечения боевых действий авиации.

Однако развитие авиационной психологии характеризуется рядом противоречий. Например, реально функционирует психологическая служба, но специалисты не объединены организационно. Недостаточно активно внедряются рекомендации психологических исследований. Авиационную психологию преподают в соответствующих учебных заведениях в узком прикладном масштабе.

В итоге историко-психологического анализа можно выделить существенные факторы, определяющие динамику, сущность и содержание этапов развития отечественной авиационной психологии: 1) логика становления отечественной психологии, связанная с поиском предмета, методов исследования, перестройкой методологических оснований; 2) технический прогресс в авиации.

Технический прогресс в авиации нацелен на освоение космического пространства. Возможно, это главное направление развития авиационной психологии в XXI в. и очередной этап ее истории.

Литература

1. Гандер Д.В. Авиационная психология. М. : Воентехиниздат, 2010.

2. К истории отечественной авиационной психологии. Документы и материалы / под

ред. К.К. Платонова. М. : Наука, 1981.

3. Корчемный П.А. Психологическая подготовка летчика к полетам. Монино : ВВА,

1982.

4. Лысаков Н.Д. Психологическое обеспечение формирования и развития личности

военного летчика: теория и практика. Монино : ВВА, 2002.

5. Лысакова Е.Н. История и методология военно-авиационной психологии. Монино :

ВВА, 2008.

6. Платонов К.К., Гольдштейн Б.М. Основы авиационной психологии. М. : Транс-

порт, 1987.

7. Пономаренко В.А. Психология духовности профессионала. М., 1997.

8. Стрелков Ю.К. Психологическое содержание штурманского труда в авиации : дис.

… д-ра психол. наук. М. : МГУ, 1992.

9. Юсов В.Т. Психолого-педагогические аспекты обеспечения безаварийности поле-

тов (предотвращения летных происшествий) в авиационных частях. М. : Воениз-дат, 1993.

10. Ярошевский М.Г. История психологии. М. : Мысль, 1985.

STAGES OF DEVELOPMENT OF RUSSIAN AVIATION PSYCHOLOGY Lysakova E.N. (Moscow)

Summary. The article contains historical and psychological analysis of aviation psychology as a field of psychology. The author considers features of each stage of development of Russian aviation psychology and the conclusion is made about the main determinants of its development: 1) logic of development of Russian psychology; 2) technical progress in aviation.

Key words: aviation psychology; military aviation psychology; «human factor» in aviation; pilot training; aviator personality.

65

Тема 4. Развитие возрастной психологии в конце XIX начале XX века в России

Тема 4. Развитие возрастной психологии в конце XIX начале XX века в России

1. Становление русской возрастной психологии (середина 50-х — начало 70-х гг. XIX в.).

2. Развитие отечественной возрастной психологии в конце XIX в.

3. Развитие возрастной психологии в начале XX в.

1. Становление русской возрастной психологии (середина 50-х — начало 70-х гг. XIX в.)

Оформление предмета, задач и методов изучения развития психики человека начинается в середине XIX в. В это время в России была проведена крестьянская реформа. Отмена крепостного права существенно повлияла на нравственный климат общества. В общественном мнении утвердилась мысль о равноправии всех людей, о достоинстве личности человека, о необходимости гуманного отношения друг к другу. С этого момента в стране началось развитие различных форм общественной и культурной жизни, разработка новых отраслей науки. Существенные изменения произошли в области психолого-педагогической мысли.

В России стал заметно расти выпуск книг по проблемам обучения, воспитания, детского развития. В этот период появились первые педагогические журналы: «Журнал для воспитания», «Учитель», «Русский педагогический вестник», «Семья и школа», «Педагогический вестник», «Воспитание и обучение». На их страницах широко обсуждались теоретические вопросы воспитания и обучения. Именно в ходе обсуждения актуальных педагогических проблем были поставлены вопросы психологического обоснования педагогических действий, сформулирована мысль о необходимости систематического изучения внутреннего мира ребенка.

На становление отечественной психологии развития оказало влияние общее состояние научной и педагогической мысли. Распространение генетического принципа в науке создало возможность изучения основных ступеней развития человека начиная с раннего детства. Изучение детства привлекло особое внимание исследователей по целому ряду причин: описывая процесс психического развития человека в первые годы жизни, ученые пытались понять тенденции его биологического и социального созревания, историю его умственного развития, разобраться в психологии взрослого человека.

Особые надежды на познание детства возлагала педагогическая общественность. Было признано, что без знания закономерностей детского развития невозможно совершенствовать педагогическую практику. Проблемы образования в стране обсуждали не только педагоги и ученые, но и литераторы, общественные деятели. Вопросы обучения и воспитания получали широкий общественный резонанс. Достаточно сослаться на один пример: именно в этот период Л.Н. Толстой основал свою школу в Ясной Поляне и занялся анализом проблем образования. В ходе обсуждения целей, задач, средств и форм обучения и воспитания подрастающих поколений были сформулированы принципиальные проблемы и положения, определившие становление возрастной психологии как самостоятельной научной дисциплины.

В качестве наиболее важных проблем психолого-педагогической науки были выделены следующие: получает ли человек при рождении в готовом виде способности познавать окружающий мир, желать, чувствовать и действовать; каковы факторы, влияющие на общее психическое развитие; одинаковы ли закономерности развития всех людей и какое значение они имеют для организации обучения и воспитания. Без изучения закономерностей психического развития ребенка нельзя было ответить на эти вопросы. Психологическое знание приобретает первостепенное значение для педагогики. Наибольший вклад в решение обозначенных проблем внесли выдающиеся теоретики отечественной педагогики Н.И. Пирогов, К.Д. Ушинский, Н.Х. Вессель, П.Д. Юркевич.

Заметной вехой в становлении психолого-педагогической науки в России явилась статья Н.И. Пирогова «Вопросы жизни» (1856). Целью педагогики в ней определено воспитание в человеке Человека, которое становится возможным на основе изучения законов его развития.

Н.И. Пирогов — русский анатом, хирург, педагог, общественный деятель, основоположник военно-полевой хирургии и анатомо-экспериментальных направлений в хирургии. Вел борьбу с сословными предрассудками в области образования, выступал за автономию институтов и всеобщее начальное образование) настаивал на своеобразии детской психологии, ее отличии от психологии взрослого, на необходимости изучения ребенка начиная с самого раннего возраста. Процесс воспитания должен строиться на безусловном уважении личности каждого ребенка, исходить из признания его индивидуальности.

Основоположником отечественной психолого-педагогической науки по праву считается К.Д. Ушинский. Положение о необходимости всестороннего познания человека для целей его воспитания «во всех отношениях» является ключевым для научного творчества выдающегося педагога. Достойным образцом такого изучения является его труд «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии», излагающий физиологические и психологические законы развития человека в их приложении к задачам воспитания. При написании работы К.Д. Ушинский использовал и развил достижения мировой психологической мысли. Этот труд оказал огромное влияние на последующее развитие психолого-педагогической науки в России.

К.Д. Ушинский полагал, что психическое развитие ребенка имеет свои закономерности. Согласно его представлениям, человеческой природе свойственны два внутренних свойства — стремление к деятельности и стремление к совершенству. Стремление к деятельности есть основа всех человеческих действий и свершений. Стремление к совершенству составляет предпосылку нравственного воспитания человека. Внутренние свойства составляют предпосылки воспитания: на что будет направлена деятельность человека и к какому идеалу он будет стремиться, зависит от общественных условий его жизни. Возможности воспитания велики, но его цели достижимы в том случае, если его средства будут соответствовать природе человека.

Серьезную попытку изучения сущности воспитания и обучения, обоснования единства и различий этих процессов законами психического развития предпринял Н.Х. Вессель. Развитие человека он понимал как диалектику внутренних («субъектных») и внешних («объектных») свойств: развитие определяется внутренними природными задатками и внешним окружающим миром, поставляющим материал для процесса развития.

Природные данные и характер воспитания определяют психологию человека. Педагогические воздействия имеют два ориентира: одни из них обращены на ребенка (субъекта), другие — на внешний мир (объект). Отсюда Н.Х. Вессель делает вывод о том, что обучение связано с объективной стороной развития, а воспитание — с субъективной.

Различна и направленность педагогических воздействий: обучение направленное на развитие разумной стороны человека, а воспитание — на формирование желательной и эмоциональной его сторон. Различен и характер воздействия обучения и воспитания: обучение имеет свои границы, а воспитание безгранично. Единство этих процессов состоит в единстве их цели — всестороннее развитие способностей индивида. При этом закономерности развития для всех людей одинаковы, но их проявления у каждого человека индивидуальны

П.Д. Юркевич  изучал психологические проблемы построения содержания и форм школьного обучения, методов преподавания отдельных дисциплин. Конкретные проблемы обучения (подготовка ребенка к школе, формы и методы школьного обучения, обучение родному языку и т.д.) анализировались им через призму возрастных возможностей усвоения знаний, единства рациональной и эмоциональной сторон познания, с учетом роли внутренней активности и побуждений ребенка.

Необходимо отметить гуманистический характер психолого-педагогических воззрений выдающихся теоретиков середины XIX в. Эти взгляды пронизаны верой в человека, в возможности его развития и самосовершенствования. Разработанные ими положения составили теоретическую основу нового этапа в развитии психологической науки, определили основные направления исследований в области изучения и воспитания ребенка в последующие десятилетия.

2. Развитие отечественной возрастной психологии в конце XIX в.

Основные направления исследований возрастной психологии рассматриваемого периода концентрировались вокруг узловых проблем детского развития, определившихся в 60-е гг. XIX в. В качестве главных областей исследования выделились: изучение психического и физического развития ребенка в их взаимосвязи, исследование учебно-познавательной деятельности школьников, анализ психологии воспитания личности.

Существенный вклад в исследование вопросов психофизического развития детей внес П.Ф. Лесгафт. Основываясь на представлении о неразрывной связи между физическим и духовным развитием, он рассматривал физическое воспитание как полноправную и необходимую часть общего образования. Согласно его представлениям, физическое воспитание имеет свои особые педагогические задачи — обоснованная система физических упражнений направлена на совершенствование не только физических, но и нравственно-волевых качеств. П.Ф. Лесгафту принадлежит заслуга разработки научных основ физического воспитания, ориентированного на задачи целостного развития личности ребенка, создания психологической типологии детей, обоснования роли семьи в воспитании.

Изучение влияния школьного режима на физическое развитие ребенка предпринял Ф.Ф. Эрисман. Он выявил и зафиксировал факт существования «школьных болезней»: близорукости. Исследовал гигиенические аспекты организации процесса обучения, искривления позвоночника, нарушений нервной системы и др. На основе своих исследований Ф.Ф. Эрисман разработал модель образцовой классной комнаты, предложил парту собственной конструкции, сформулировал гигиенические требования к освещению учебных помещений и т.д. Эти исследования позволили сформулировать принципиально новую психолого-педагогическую проблему: организация процесса обучения, отвечающего физиологическим и гигиеническим требованиям детского организма.

С конца 70-х гг. изучение детства стало систематическим. Сформировались два основных типа исследования: наблюдение ученых за детским развитием по определенной программе и наблюдение родителей за своими детьми, результаты которого фиксировались в дневниках развития ребенка. В итоге этих исследований была создана достаточно полная картина хода детского развития.

Авторитетным исследователем развития ребенка раннего возраста являлся И.А. Сикорский.Он провел длительное наблюдение за собственными детьми и за развитием детей в воспитательных и медицинских учреждениях. Эта программа наблюдений охватывала все стороны психического развития ребенка.

Большое внимание исследователь уделял условиям и движущим силам развития детей. Среди условий умственного развития особое значение И.А. Сикорский придавал игре: играя, ребенок приобретает и конкретизирует знания о внешнем мире, в игре развивается его самосознание. Данные собственных наблюдений И.А. Сикорский сопоставлял с результатами наблюдений и исследований ведущих зарубежных ученых. В результате он наметил целостную картину нормального хода физического и психического развития ребенка, дал классификацию типичных ошибок воспитания детей.

Большую работу по изучению и обобщению данных исследований детского развития проделал П.Ф. Каптерев. Ему принадлежит заслуга создания достаточно полного представления о ребенке первых четырех лет жизни. В основу описания психофизического развития ребенка каждого из годов жизни им был положен характерный признак, определяющий своеобразие развития ребенка. Например, особенности психического и физического развития ребенка второго года жизни связаны с прямохождением; трехлетний ребенок овладевает речью и т.п.

В изучение хода детского развития большой вклад внесли дневники родителей. Инициатива развертывания наблюдений родителей за своими детьми принадлежала журналу «Семья и школа». Материалы наблюдений за десятью детьми от их рождения до 5-6 лет жизни были обобщены Б.П. Ленским.

В дальнейшем задачу сбора и публикации родительских дневников взял на себя Н.Н. Ланге. К концу XIX в. был собран значительный материал о детском развитии, вышли в свет пособия по исследованию развития ребенка, по уходу за детьми, общие руководства по воспитанию и обучению детей в семье и школе, основанные на использовании знаний детской психологии.

3. Развитие возрастной психологии в начале XX в.

Развитие возрастной психологии в России с начала XX в. прочно встало на научную основу; утвердился ее статус как самостоятельной отрасли психологии, имеющей важную теоретическую и практическую значимость. Исследования проблем развития заняли ведущее место в русской психологической и педагогической науке. Это обеспечило авторитет возрастной психологии не только в научной сфере, но и в решении практических задач обучения и воспитания. И в науке, и в мнении педагогической общественности утвердилась точка зрения, согласно которой познание законов детского развития является основой для правильного построения системы образования, для воспитания будущих граждан страны.

В разработку проблем возрастной психологии включились ученые смежных дисциплин, выдающиеся теоретики и организаторы отечественной науки — В.М. Бехтерев, П.Ф. Лесгафт, И.П. Павлов и другие. Сформировалось сообщество русских психологов, разрабатывавших вопросы изучения детского развития и построения научных основ воспитания и обучения: П.П. Блонский, П.Ф. Каптерев, А.Ф. Лазурский, Н.Н. Ланге, А.П. Нечаев, М.М. Рубинштейн, Н.Е. Румянцев, И.А. Сикорский, Г.И. Челпанов и другие. Благодаря усилиям этих ученых развернулась интенсивная теоретическая и научно-организационная деятельность, направленная на углубление и расширение проблемного поля исследований, на пропаганду психолого-педагогических знаний.

В этот период в России стали создаваться специализированные научные центры, ведущие научно-исследовательскую, образовательную и просветительскую деятельность. Получили распространение небольшие лаборатории, кружки, кабинеты по изучению детей при ряде учебных заведений, создавались психолого-педагогические общества, научно-педагогические кружки, объединявшие всех желающих направить свои усилия на совершенствование процессов воспитания и обучения. Первая лаборатория по экспериментальному изучению психологии детей в условиях их обучения и воспитания была создана в Петербурге в 1901 г при Педагогическом музее военно-учебных заведений А.П. Нечаевым.

В России было налажено и издательское дело; значительно возросло число публикаций по вопросам психологии развития. Систематический характер приобрела переводческая и популяризаторская деятельность, реферирование и рецензирование русских и зарубежных публикаций. Сложилась широкая база для обмена мнений, дискуссий по фундаментальным проблемам психологии развития. Работали съезды и конференции, на которых обсуждались проблемы детской и педагогической психологии. Русские ученые активно участвовали во всех международных конгрессах по психологии и смежным дисциплинам, выступали с докладами, печатались в зарубежных изданиях, трудились в зарубежных исследовательских учреждениях, перенимали опыт организации научно-исследовательской работы.

Важным результатом развития возрастной психологии в дореволюционный период была постановка и обсуждение ее важнейших теоретических и методологических проблем. Предметом дискуссий были вопросы о характере психологических знаний, необходимых для решения педагогических проблем, о возможностях и границах эксперимента в школе, о путях дальнейшего развития возрастной психологии и ее взаимоотношениях со смежными областями знаний. В итоге было осознано первостепенное значение психологической теории и вместе с тем признана важная роль накопления научно достоверных фактов, полученных с помощью объективных методов.

В исследованиях ученых тщательную разработку получил метод наблюдения, в частности метод дневников детского развития; были разработаны обоснованные программы наблюдения за детским развитием. Существенным дополнением к научным данным о психологии детей различного возраста был анализ художественных произведений (анализ П.Ф. Каптеревым детских персонажей произведений Ф.М. Достоевского и детских лет жизни Илюши Обломова в одноименном романе И.А. Гончарова). Для изучения психологии детей и особенностей их обучения и воспитания А.Ф. Лазурский разработал программу естественного эксперимента.

Начало XX в. в развитии русской возрастной психологии характеризовалось возрастанием интереса к гуманистическим и демократическим идеям 60-х гг. прошлого века, к творчеству Н.И. Пирогова и К.Д. Ушинского, стремлением поставить в центр теоретических обсуждений высоконравственную личность. Детальному анализу в психологических исследованиях были подвергнуты вопросы сущности личности, факторов ее становления, о возможностях и пределах воспитания, о всестороннем и гармоничном ее развитии.

Идея всестороннего развития личности органически сочеталась с осознанием необходимости более глубокого — комплексного изучения детского развития; исследования физического, умственного, волевого, эмоционального развития детей. На основе полученных результатов предлагались научно обоснованные пути и средства руководства духовным и физическим развитием ребенка.

В итоге были выделены главные положения о ходе общего развития ребенка. Основные из них:

1. Развитие совершается последовательно и представляет собой непрерывное поступательное движение вперед.

2. Развитие может идти средним темпом, может ускоряться и замедляться в зависимости от самых разных причин, оно может приостановиться или принять патологические формы.

3. Каждый возрастной период должен «изжить» себя, поэтому не следует искусственно форсировать детское развитие.

4. Между духовным и физическим развитием существует неразрывная связь; неразрывно связаны также умственная, волевая и эмоциональная стороны жизни.

5. Воспитание и обучение, построенные на научно-теоретической основе, должны быть нацелены на гармоническое и всестороннее развитие личности.

Завершая изложение дореволюционного периода истории возрастной психологии, отметим, что эта отрасль была одной из наиболее развитых в отечественной психологии. Накопленный русскими психологами научный багаж пока еще в должной мере не осмыслен и все еще не востребован в педагогической практике.

Задание для самостоятельной работы

Какие главные психологические задачи ставили русские исследователи-психологи в конце XIX начале XX веков?

Список рекомендуемой литературы

1. Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. ‑ М.,1996.
2. Выготский Л.С.: Собр. соч.: В 6 т. Т.4. ‑ М.,1984.
3. Запорожец А.В. Избр. психол. труды: В 2 т. T.1. ‑ M, 1986.
4. Изучение традиций и научных школ в истории советской психологии / Под ред. А.Н. Ждан. ‑ М.,1988.
5. Костюк Г.С. Избр. психол. труды. ‑ М.,1988.
6. Леонтьев А.Н. Избр. психол. произведения: В 2 т. Т. 1. ‑ М.,1983.
7. Марцинковская Т.Д. История детской психологии. ‑ М.,1998.
8. Никольская А.А. Возрастная и педагогическая психология дореволюционной России. ‑ Дубна, 1995.
9. Психологическая наука в России XX столетия: проблемы, теории и истории. ‑ М.,1997.
10. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: В 2 т. Т.1. – М.,1989.
11. Ушинский К.Д. Пед. соч.: В 6 т. Т.5-6. ‑ М.,1990.
12. Эльконин Д.Б. Избр. психол. труды. ‑ М.,1989.

Российская психология и нейропсихотерапия: сравнительный анализ

Костяная Мария Ивановна

«Все новое — это хорошо забытое старое»

Транслитерация «Все новое — хорошо забытое старое»

Перевод «Нет ничего нового под солнцем»

Русская пословица

Для распечатки или сохранения копии для справки — загрузите PDF-файл по ссылке выше.

Костяная И. М. (2015). Российская психология и нейропсихотерапия: сравнительный анализ. Международный журнал нейропсихотерапии, 3 (1), 70–88. DOI: 10.12744 / ijnpt.2015.0070-0088

Введение

С конца 20 ^{-х годов} века до настоящего времени исследователи в широкой области психологической науки отмечали необходимость возникновения усовершенствованных интеллектуальных рамок (Homskaya, 2010; Kandel, 1998, Rossouw, 2011; Rossouw, 2014). .Западные взгляды, представленные на следующих страницах, относятся к «… рассвету возрождения психического здоровья». (Россоу, 2011, стр. 3), который был провозглашен «… новой интеллектуальной структурой в психиатрии» (Кандел, 1998, стр. 457) и соответствующими технологическими достижениями в нейробиологии. В результате быстро набирает обороты развивающаяся область ухода за мозгом — нейробиологически обоснованная терапия или нейропсихотерапия (Grawe, 2007, Rossouw, 2014).

В первые годы 20–90–37–-го века группа ученых в области психологии в России сформировала новую школу, которая в жесткие времена советского режима не получила достаточного признания в мировом масштабе (Kostyanaya & Rossouw, 2013).Исследователи стремились разработать «объективный» подход к пониманию связи между разумом и мозгом с помощью последних исследований, посвященных проблеме личности, ее нейронных коррелятов и влиянию общества на психическое функционирование человека (Хомская, 2010; Лурия, 1979). В связи с открытием железного занавеса и современной глобализацией все больше литературы о советских психологических разработках переводится и становится доступной для более широкой аудитории (см., Например, многочисленные работы Ахутиной (2003), Ахутина и Пылаева, 2012; Леонтьев (2005a, 2005b, 2012, 2013), опубликовано на английском языке).Это новое положение дел позволяет провести сравнительный анализ советских парадигм и современных западных парадигм, что и является общей целью данной статьи.

В первой части статьи представлена ​​нейропсихотерапевтическая основа, начиная с краткого обзора ее корней и наиболее актуальных концептуальных подходов к нейропсихотерапии как области исследований. Вторая часть доклада посвящена развитию советской психологической школы и ее основным постулатам. Третья часть отчета включает сравнительный анализ двух парадигм, а также размышления о будущих аналитических исследованиях в этой области.Заключительная часть статьи завершается кратким заключением.

Введение
Положение дел — возрождение психического здоровья

Можно выделить несколько интересных исторических следов, отслеживая способ, которым исследователи пытались концептуализировать взаимодействие разума и мозга в функционировании человека, и что можно сделать, чтобы улучшить его при возникновении дисфункции. Еще в 1895 году Зигмунд Фрейд, «отец современной психологии» (Rossouw, 2011, p.2), было предложено объяснить функционирование разума с точки зрения нейронных коррелятов мозга. В своем «Проекте научной психологии» (1895) Фрейд намеревался «представить» психологию «естественной наукой», вводя принцип нейронной инерции и функцию идентифицированных типов «рассматриваемых материальных частиц» или другими словами нейроны (стр. 355-356). Несмотря на эти фундаментальные открытия, а также понимание возможностей «разговорной терапии», т.е.е., внешние и внутренние переживания человека для изменения мозга, Фрейд уступил место другому направлению в своих исследованиях (например, бессознательное состояние, толкование снов), предоставив будущим исследователям навести мосты между нейробиологией и психотерапией (Rossouw, 2011).

Впоследствии дискуссии и научная гегемония в объяснении функционирования человека осуществлялись авторами, которые часто поддерживали довольно крайние взгляды. Например, Брейер, ровесник Фрейда, считал, что «… о мозге будет мало сказано… Физические процессы будут обсуждаться на языке психологии… Альтернативы нет» (Freud, 1895, p.356). В отличие от этого, годы спустя Ханс Айзенк (1952) твердо заявил, что психотерапия — это «простой ход времени», в то время как Тимоти Лири сравнил терапевтические вмешательства с теми, которые проводятся в списках ожидания (Linford & Arden, 2009, стр. 16). После этого, с 1970-х годов и появления прозака и DSM-III, наступила «золотая эра психопармакологии» (Rossouw, 2011, стр. 3) — pax medica или «медицинская психология и психиатрия» (Linford & Arden, 2009, с. 16), оставив психотерапию на заднем плане.

В ответ на требования «эмпирически подтвержденного лечения», а также на превосходство диагностических методов, относящихся к тому времени, Аарон Бек (1976) осмелился «установить неоспоримые доказательства» (Linford & Arden, 2009, стр. 17) психотерапевтического эффективность с помощью когнитивно-поведенческой терапии (КПТ). Однако в 1980-х годах и позже сосредоточение Бека на конкретных методах КПТ подверглось критике со стороны исследователей, которым удалось показать, что пациент и общие терапевтические факторы являются наиболее важными элементами результатов терапевтического лечения (Cozolino, 2002; Lambert & Ogles , 2004; Smith et al., 1980). Вместо этого была предложена «основанная на мозге перспектива» , позволяющая новый и более широкий междисциплинарный или биопсихосоциальный взгляд на психотерапевтические вмешательства (Linford & Arden, 2009, стр. 19).

Большинство современных исследователей в областях, поддерживающих биопсихосоциально-духовный взгляд на функционирование человека, утверждают, что крупные достижения в нейробиологических исследованиях за последнее десятилетие привели к «сдвигу парадигмы» или, другими словами, к «возрождению психического здоровья» (Linford & Arden, 2009; Rossouw, 2010b, 2011; Sulmacy, 2002).В частности, Россоу (2010b, стр. 5) утверждает, что, основываясь на нейробиологии, «разговорная терапия» сталкивается с «новыми проблемами» и «захватывающими новыми возможностями», в то время как смена парадигмы произошла по пути от «вспомогательной модели к ней». модель восстановления »и от« модели восстановления к модели повышения качества жизни ».

Ключевые идеи, способствующие возрождению современного психического здоровья, были изложены в знаменательной статье Эрика Кандела (1998), лауреата Нобелевской премии по медицине.Он заявил, что развитие «наук о мозге» вызвало «замечательную научную революцию» и что специалисты в области психического здоровья должны обладать «способностью включать психическую и эмоциональную жизнь в рамки, включающие как биологические, так и социальные детерминанты» (стр. 467). . Эрик Кандел также описал взаимодействие между процессами мозга и окружающей средой через изменение экспрессии генов и, после усиления синаптических связей, как основу человеческих убеждений, взглядов, воспоминаний, личности и предрасположенностей (Walter et al., 2009). Кроме того, он выдвинул важную идею взаимодействия между «нейронными механизмами» пациентов (стр. 466) и «нейронными механизмами» их психотерапевтов, предвещая функцию зеркальных нейронов — одно из важнейших нейробиологических открытий, которое пока не сделано. должны быть тщательно изучены в психотерапевтических исследованиях и практике (Rossouw, 2010a).

Среди других наиболее явных нейробиологических открытий, способствующих повышению качества жизни клиентов с помощью психотерапевтических вмешательств, современные исследователи выделяют открытие нейротрансмиттеров и их действия, нейропластичность, нейрогенез и регуляцию психических функций снизу вверх и сверху вниз ( Россоу, 2010а, 2012).В результате возникают новые способы объединения нейробиологии и психотерапии, одним из которых является нейропсихотерапия — новая парадигма лечения в Австралии, основным сторонником и теоретиком которой является доктор Питер Россоу из Университета Квинсленда (Rossouw, 2010a, 2010b, 2011, 2012, 2014).

Определение

В современной литературе нейропсихотерапия называется «все более популярной областью исследований» (Walter et al., 2009, S174), а также «естественным результатом нейробиологических исследований» (Rossouw, 2011, стр.3). Также важно отметить, что термин «нейропсихотерапия» использовался в разных странах и в различных формах (Grawe, 2007; Judd, 1999; Kaplan-Solms & Solms, 2000; Laaksonen & Ranta, 2013; Walter et al. ., 2009). Вообще говоря, одна группа исследователей связывает нейропсихотерапию с «использованием нейропсихологических знаний в психотерапии лиц с нарушениями мозга» (Judd, 1999, стр. 3) или, другими словами, с воздействием «неврологической дисфункции или синдромов». у пациентов (Лааксонен и Ранта, 2013, стр.1). Другая группа исследователей рассматривает нейропсихотерапию как «специальную область психотерапии», где неврологические и нейробиологические знания служат для того, чтобы направлять клиентов «в процессе реструктуризации их мозга в сторону более высоких уровней функционирования и благополучия» (Rossouw, 2011, стр. 3). ; Walter et al., 2009).

В этой статье основное внимание уделяется последней концептуализации нейропсихотерапевтической структуры, которая была основана на когнитивно-эмпирической теории личности (CEST) Сеймура Эпштейна (2003) и развита Клаусом Гроу (2007).Обрисованы самые последние концепции нейропсихотерапии как области исследований (Walter et al., 2009) со следующими соображениями на будущее.

Когнитивно-эмпирическая самооценка личности

В своей основной работе «Нейропсихотерапия: как нейронауки влияют на эффективную психотерапию» Клаус Граве, выдающийся швейцарский исследователь и практик, упоминает CEST как теорию, которая «особенно заинтриговала» его и которая послужила основой для его c теории устойчивости. модель психического функционирования (Grawe, 2007, стр.167-171).

Одним из основных интересов Сеймура Эпштейна (1917-2011), который был почетным профессором психологии Массачусетского университета, была разработка единой теории личности, которая нашла свое отражение в его когнитивно-эмпирической самооценке личности ( 2003 г.). Предполагается, что эта теория совместима с психодинамическими теориями и теориями обучения, а также с современными взглядами на обработку информации. «Интегрирующая сила» (стр. 159–162) CEST проистекает из трех основных предположений: 1) люди склонны обрабатывать информацию с помощью двух независимых и интерактивных концептуальных систем; предсознательная эмпирическая система и сознательная рациональная система ; 2) Эмпирическая система эмоционально управляема, организована и адаптивна; 3) Согласно CEST, предложены четыре основные потребности ( желание максимизировать удовольствие и минимизировать боль, потребность в связях, необходимость поддерживать стабильность и согласованность концептуальной системы человека, потребность в повышении самооценки). одинаково фундаментальны, и их взаимодействие может вызывать парадоксальные реакции.В то время как потребности «служат сдерживанием и противовесом друг другу» (стр. 162), неадекватные последствия возникают, когда потребности удовлетворяются «конфликтным образом» (например, за счет других).

В CEST также предлагается, чтобы люди автоматически конструировали имплицитную теорию реальности, которая включает в себя теорию себя , мировую теорию , и , связывающие утверждения. Кроме того, изложенные основные потребности соответствуют четырем основным убеждениям: о доброте и злобе мира; о предсказуемости, управляемости и справедливости мира против его непредсказуемости, неконтролируемости и несправедливости ; степень, в которой человек любят, а не отвергают и заслуживают доверия, а не ненадежные, и около человек достойны против недостойного себя (стр.164) .

Эпштейн и его соратники доказали, что успешно проверяют предположения CEST преимущественно посредством адаптации процедур, используемых Тверски и Канеманом (см., Например, Epstein et al., 1992). В результате Эпштейн (2003, стр. 176) предполагает, что, согласно CEST, эффективность психотерапии зависит от изменений в эмпирической системе и может быть достигнута тремя способами: с помощью «рациональной системы для исправления и тренировки эмпирической системы. система»; обеспечение «эмоционально значимого корректирующего опыта» и «общение с системой переживаний в ее собственном носителе — фантазии, образах, метафорах, конкретных представлениях и нарративах».

Теоретико-системная модель психического функционирования

Обрисованные в общих чертах постулаты теории личности Эпштейна плюс его идеи об эмпирической системе, участвующей в человеческих тенденциях «достигать приятных результатов и избегать неприятных» (Эпштейн, 2003, стр. 160), получили дальнейшее развитие в теоретико-согласованной модели Гроуа умственное функционирование (Grawe, 2007). В целом подход Грэу представляет собой преобразование результатов нейробиологических исследований в психотерапевтическую область (Draguns, 2007) с целостным взглядом на функционирование клиентов.Эта модель используется автором как пояснительная основа для общего понимания психического функционирования человека, развития психических расстройств, а также как необходимые нейропсихотерапевтические вмешательства, которые необходимо применять при работе с клиентами. Рецензенты работы Гроу рассматривают его подход как «индивидуализированное сочетание когнитивно-поведенческих, процессно-экспериментальных и межличностных методов» (Draguns, 2007).

Регуляция последовательности как основной принцип психического функционирования

После пересмотра концептуализаций Эпштейна, Grawe (2007, стр.165-168) предлагает принцип последовательности как «центральный принцип психического функционирования», который также служит «условием для эффективного удовлетворения основных потребностей». Термин согласованность упоминается как «совместимость одновременно происходящих нейронных / психических процессов» (стр. 168) или «внутренние отношения между интрапсихическими процессами и состояниями». Стремление к последовательности рассматривается Грейв как «высшая движущая сила в нервном / психическом функционировании» и, следовательно, как «высший или всеобъемлющий регулирующий принцип» (стр.173). В общих чертах, Грейв утверждает, что регулирование последовательности дает нам понимание психического функционирования человека и должно рассматриваться в контексте целенаправленной деятельности, направленной на удовлетворение основных потребностей. Следовательно, регулирование согласованности и удовлетворение потребностей «внутренне взаимосвязаны» (стр. 169) «соединяющей конструкцией» соответствия или «совместимостью текущих мотивационных целей и фактического восприятия» человека.

Основные элементы теоретико-согласованной модели психического функционирования: основные потребности человека, мотивационные схемы, несоответствие, несоответствие

Несмотря на то, что он делает упор на нейробиологические основы психического функционирования человека, Грэйв предлагает следующий вопрос как основополагающий для эффективной нейропсихотерапии: «Что движет этим человеком?» (п.164). Сосредоточение внимания на мотивационных аспектах жизни клиентов позволяет нейропсихотерапевтам проводить персонализированные терапевтические вмешательства, сопоставимые с современными наиболее широко одобренными холистическими подходами к человеческим страданиям (Kleiman & Seeman, 2000).

Модель теории согласованности предполагает, что умственная деятельность иерархически организована и управляется целями и мотивационными схемами, которые формируются в ходе умственного развития. Таким образом, Грэйв определяет мотивационные схемы как «средства, которые человек развивает в течение своей жизни, чтобы удовлетворить свои потребности и защитить их от нарушения» (стр.170). В случае роста в среде, ориентированной на удовлетворение потребностей, индивид разрабатывает мотивационные схемы подхода и поведенческие репертуары, предназначенные для реализации целей в различных условиях. Напротив, если основные потребности постоянно нарушаются, мотивационные схемы формируются, в первую очередь, в целях защиты.

Непрерывный поток восприятий создается во время взаимодействия человека с окружающей средой, соответствует ситуационному опыту и поведению и находится на самом низком уровне модели (Grawe, 2007) (см. Рисунок 1 ниже).

Эти представления формируют сигналы обратной связи о том, как достигаются мотивационные цели. Их называют сигналами неконгруэнтности , вместо , которые Гроу использует в теории управления Пауэра (1973). Если уклонение преобладает над заходом на посадку, появляются сигналы несоответствия в отношении невыполненных сигналов захода на посадку, что создает несоответствие захода на посадку. В случае невозможности избежать пугающих переживаний возникает несоответствие избегания . Кроме того, тенденции приближения и избегания могут активироваться одновременно и взаимно подавлять друг друга, что приводит к возникновению мотивационных конфликтов, или мотивационных разногласий. Мотивационные конфликты могут впоследствии привести к несоответствию или «несоответствию между реальным опытом и активизированными мотивационными целями» (Grawe, 2007, стр. 172). Таким образом, несогласованность и несоответствие рассматриваются Грейвом как наиболее важные версии несогласованности в психическом функционировании человека. Постоянно повторяющееся невыполнение целей приближения и уклонения может привести к повышенному уровню несоответствия или, другими словами, очень сложному стрессовому состоянию , сопровождаемому хронически повышенным уровнем отрицательных эмоций.

По словам Гроу, основные потребности обеспечивают нейропсихотерапевтов критериями для измерения устойчивости у индивидуумов. В модели базовые психологические потребности рассматриваются как присутствующие у всех людей, и их нарушение или длительное невыполнение рассматривается как наиболее важная причина ухудшения психического здоровья и благополучия клиентов (Grawe, 2007). Среди основных потребностей Граве выделяет: потребность в привязанности, потребность в ориентации и контроле, потребность в повышении самооценки и защите самоуважения, а также потребность в максимальном удовольствии и избегании стресса.

Комплексная теоретическая модель нейропсихотерапии

Более совершенная модель, которая включает современное мышление в нейропсихотерапии в качестве уникальной метатеоретической основы для понимания состояния человека, была недавно предложена доктором Питером Россоу (Rossouw, 2014). Он заявляет, что нейропсихотерапия представляет собой целостную модель, которая объединяет нейромолекулярные данные и данные об окружающей среде с основной целью облегчить изменения в клиентах и ​​изменить их паттерны патологии в сторону здоровых изменений, которые повышают качество жизни.Автор подчеркивает серую зону между «природой» (генетика) и «воспитанием» (внешнее воздействие), прежде всего на основе нейронной пластичности и эпигенетики — понятий, которые рассматривают мозг как сложную сеть и что нейронная активация чувствительна к факторам окружающей среды. .

Основываясь на идеях Гроу, изложенных выше, Россоу ввел несколько новых функций в свою интегрированную модель нейропсихотерапии (см. Рис. 2).

Во-первых, Россоу описывает основные человеческие потребности, которые необходимо учитывать при работе с клиентами.Потребность в безопасности рассматривается как основная потребность, которая играет главную роль в упрощении мотивационных схем. Эта идея проистекает из ключевого нейронного принципа — принцип выживания (мозг изменяется для повышения выживаемости), где безопасность «является ключом» (Rossouw, 2014, стр. 55) к облегчению нейронного распространения и мотивационным схемам подхода. , в то время как нарушение безопасности ведет к нервной защите и избеганию. Таким образом, обеспечение безопасности в процессе нейропсихотерапии помогает клиентам испытать контролируемое несоответствие, а также освоить мотивационные схемы подхода.

Основная потребность в безопасности активируется через потребность в контроле, потребность в избегании дистресса и боли и максимальном удовольствии, а также потребность в привязанности. В отличие от концептуализаций Грэйва, в интегрированной модели концепция самости (и самооценки) представляет собой конструкцию более высокого порядка, которая является результатом нейронных паттернов, связанных с первичными потребностями, и может быть идентифицирована только в отношении развития базовых потребностей и их воздействия на них. обогащенная или скомпрометированная среда.Таким образом, в интегрированной нейропсихотерапевтической структуре «я» представляет собой конструкцию более высокого порядка, которая приводит к кульминации основных потребностей.

Вкратце, интегрированная теория нейропсихотерапии включает генетические влияния, которым человек подвергается в окружающей среде, — воздействия, которые приводят к различным генетическим проявлениям. Либо безопасная (обогащенная) среда, либо сложная (скомпрометированная) среда приводит к активации несоответствия как основы изменения, жизни, выживания и процветания.Опыт контролируемого несоответствия приводит к удовлетворению всех трех основных потребностей с помощью шаблонов подхода. Это, в свою очередь, подавляет стрессовую реакцию и ее активацию, а также способствует нейральной пролиферации, префронтальной корковой активности и сдвигам кортикального кровотока к лобным областям. В случаях нарушения безопасности активируется система реакции на стресс, что в конечном итоге приводит к увеличению выработки гормонов стресса и нарушению активации лобных долей. В таких случаях нейронная активация выживания инициирует появление паттернов избегания.Это краткосрочное повышение выживаемости может поставить под угрозу процветание в долгосрочной перспективе, что приведет к возникновению психопатологии. Россоу (2014) постулирует, что нейронная активация, основанная на страхе, когда она становится стандартной моделью активации, приводит к психопатологии, развивающейся снизу вверх.

Россоу (2014) описывает конкретные принципы восходящей нейропсихотерапии, основанные на изложенных теоретических основах, которые также подтверждаются рядом тематических исследований, представленных в книге.Основная траектория нейропсихотерапевтической работы подразумевает приоритет облегчения условий безопасности (на физическом и эмоциональном уровнях) для клиентов посредством подавления их стрессовых реакций с помощью принципов Роджерса (Роджерс, 1961) и, таким образом, удовлетворения основных человеческих потребностей. Здесь прочный терапевтический альянс обеспечивает «интегративные отношения» между нейропсихотерапевтом и клиентами, «в которых уважаются различия и культивируются сострадательные связи» (Rossouw, 2014, p.62).

Только после соответствующей стимуляции лечения и создания безопасной среды для клиентов нейропсихотерапевт может приступить к обнаружению переживаний нарушения потребностей и содействия новым повествованиям. Россоу подчеркивает, что одной из ключевых особенностей нейропсихотерапии является необходимость облегчить корковый потенциал, а не предполагать его. Это облегчение достигается постоянной терапевтической поддержкой и продолжающейся активацией новых здоровых нейронных сетей, поддерживаемых усовершенствованными зеркальными нейронными сетями, использующими нейронные принципы Дональда Хебба и Майкла Мерзенича (Kandel, 2005).

Современное состояние нейропсихотерапии как направления исследований

Современные авторы определяют нейропсихотерапию как область прикладных исследований, которая пытается: идентифицировать нейронные медиаторы и функциональные мишени психотерапевтических эффектов, определять новые терапевтические пути с использованием нейротехнологии и разрабатывать психотерапевтические вмешательства на основе нейробиологических знаний (курсив автора) (Walter et al., 2009). Основная траектория поля видится в его потенциале предоставить исследователям «надежные суррогатные маркеры» (Walter et al., 2009, с. S180) или клинические индикаторы причинных факторов развития психических расстройств, полезные для диагностики, прогноза и прогнозирования психотерапевтических изменений. Этот курс становится возможным благодаря интеграции нейробиологии в психотерапевтическое образование, исследования и практику.

Что касается идентификации нейронных медиаторов и функциональных мишеней психотерапевтических эффектов, наиболее четко обозначенные примеры относятся к исследованиям нервного субстрата, лежащего в основе дисфункциональной эмоциональной регуляции (Beauregard et al., 2001; Дэвидсон и др., 2000; Grawe, 2007; Ochsner et al., 2004; Россоу, 2012; Walter et al., 2009). Несмотря на то, что тревога и депрессия функционально различаются (Grawe, 2007), цели возможной психотерапевтической работы с этими психическими состояниями так или иначе затрагивают схожие структуры мозга. Вообще говоря, эти структуры могут включать миндалевидное тело, вентромедиальную и дорсолатеральную префронтальную кору (ПФК), связанные с механизмами избегания и отрицательными эмоциями; и передняя поясная кора головного мозга (АКК), отвечающая за преобразование эмоций в определенные чувства, а также за внимание и действия.Что наиболее важно, исследователи утверждают, что эта область нейропсихотерапии подчеркивает важность нейровизуализации для отслеживания механизмов, которые не будут очевидны при использовании поведенческих методов, например, устойчивый регуляторный эффект на активацию миндалины (Walter et al., 2009). Здесь развитие методологии нейровизуализации связывает мозговые процессы с медиаторами психотерапевтических эффектов. Кроме того, признано, что понимание взаимосвязей разума и мозга может быть полезным для самих клиентов, создавая у них мотивацию к изменениям, а также для более глубокого понимания их условий (Walter et al., 2009).

Вторая область современной нейропсихотерапии связана с определением новых терапевтических путей с использованием нейротехологии , которые исследователи считают наиболее выдающимися по крайней мере в двух областях. Первый относится к нейробиологическому применению психотропных препаратов, а также естественных нейромедиаторов, которые могут влиять на психотерапевтические вмешательства (Grawe, 2007). Например, несколько исследователей сосредоточили свое внимание на функции окситоцина в психотерапии, поскольку он служит нейропептидом, оказывающим успокаивающее действие на систему тревоги разлуки (Rossouw, 2011).Было показано, что окситоцин повышает доверие и умственную способность людей (Domes et al., 2007), играя важную роль в привязанности, что так важно для «пути развития здорового человека» (Rossouw, 2011, стр. 5). Другой пример связан с использованием лекарств, которые могут влиять на рецепторы, важные для процессов обучения и угасания, что в сочетании с когнитивно-поведенческой терапией оказывается эффективным, особенно при социальном тревожном расстройстве (Hofmann et al., 2006).

Еще одна область для определения возможных терапевтических путей становится возможной с помощью процедур функциональной нейровизуализации и использования нейро-обратной связи как процесса, посредством которого клиенты могут научиться саморегулировать свою мозговую деятельность (Linden, 2006; Masterpasqua & Healey, 2003) . Так, например, транскраниальная магнитная стимуляция (ТМС), функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) и нейро-обратная связь оказываются полезными для широкого круга проблем: симптомы обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР), лекарственно-устойчивые галлюцинации, нарушение восприятия. боли, синдрома дефицита внимания / гиперактивности (СДВГ), а также шизофрении и депрессии (DeCharms, 2008; Masterpasqua & Healey, 2003; Schonfeldt-Lecuona et al., 2003).

Третья область современного нейропсихотерапевтического применения видна в разработке психотерапевтических техник на основе нейробиологических знаний. Здесь автор указывает на такие инновационные терапевтические процессы, как десенсибилизация и повторная обработка движений глаз (EMDR) и повторная консолидация следов памяти, особенно для клиентов, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) (Jeffries & Davis, 2012; Nader & Hardt, 2009; Шапиро, 1996).В этом ключе свидетельства в пользу двусторонней стимуляции движения глаз как важного компонента EMDR предполагают, что она сначала увеличивает доступ к эпизодическим воспоминаниям, а затем действует на компоненты рабочей памяти (Jeffries & Davis, 2012). Этот прогресс помогает психотерапевтам найти лучший способ пробудить и повторно интегрировать травматические воспоминания, что позволяет пациенту сосредоточиться на травматических воспоминаниях менее неприятным и, следовательно, обеспечивает более легкий доступ к этим воспоминаниям.

Обрисованная в общих чертах современная нейропсихотерапия часто рассматривает серьезные психические расстройства как «сетевые расстройства» (Walter et al., 2009, с. S176), что предполагает патологическую функциональную связь или «нейрофункциональный режим» (то есть «дисфункцию отдельной нейронной сети») в качестве основного процесса для любого данного психического состояния. Например, считается, что кортико-лимбическая дисрегуляция объясняет депрессивные симптомы, а не то, что ранее поддерживало взаимодействие повышенной эмоциональной реактивности снизу вверх и снижения регуляции эмоций сверху вниз PFC (Brooks et al., 2009). Кроме того, изменения в активации префронтальной коры посредством психотерапии и фармакологического лечения в настоящее время связаны с дифференциацией тонической активации или активации в состоянии покоя и реакций, связанных с событием, а не просто с уменьшением регуляции снизу вверх и увеличением регуляции сверху вниз (Walter et al., 2009).

Российская психология

Введение
Российская тройка

Современная российская психология уходит своими корнями в 1920-е годы, когда замечательная группа советских исследователей, «русская тройка» (Rossouw & Kostyanaya, 2014) во главе с Львом Выготским, начала тщательное исследование широких психологических феноменов. Общая линия их исследовательского поиска проявлялась в амбициозном желании молодого Александра Лурия принять участие в «создании объективного подхода к поведению, сконцентрированного на реальных событиях» (Luria, 1979, p.25).

Как из-за особого состояния глобальной психологии как научной дисциплины того времени, так и из-за социально-исторического контекста «родины» Выготский и его коллеги, казалось, имели четкое представление о том, что следует изучать. По словам Лурия и Алексея Леонтьева, в то время они стремились установить материалистическое исследование психической деятельности человека (Хомская, 2001). Для лучшего понимания важно упомянуть, что эти исследователи пытались определить себя где-то между «идеалистическим» и «натуралистическим» подходами к человеческим процессам, уделяя особое внимание основным постулатам философии марксизма.В совместных работах тройки можно выделить несколько основных исследовательских тем, а конкретные интересы каждого из исследователей представлены в следующих параграфах.

Советских психологов в первую очередь интересовала проблема сознания или, в других мирах, понимание того, что составляет психологию людей и чем они отличаются от других видов (Хомская, 2010). Таким образом, российская тройка уделяла первостепенное внимание культурно-историческому развитию высших психических функций через опосредованные процессы речи и мнемотехники как конкретные результаты культурного развития общества.Для объяснения опосредованных процессов Выготский выдвинул понятие «знак», подчеркнув, что психические процессы человека опосредуются инструментами, имеющими «значения», и не только когнитивные, но и психологические (Выготский, 1999). Вторая важная идея советской психологической концепции заключается в том, что активность человека по изменению своего окружения играет решающую роль в процессе опосредования высших психических функций и овладения конкретным человеческим поведением (Хомская, 2010).В результате сознание упоминается как специфическая человеческая форма рефлексии, которая создается внешними условиями и сложными социальными формами практической деятельности.

Далее исследовательская группа посвятила свое исследование основным принципам развития человеческого разума или изучению системной и динамической структуры разума / сознания (Хомская, 2010). Основной принцип исследования предполагал, что структура определенных психических процессов человека формируется в результате внешней деятельности человека и может быть интернализована в дальнейшем в течение жизни человека.Другой важный принцип состоит в том, что сознание характеризуется системной структурой, и все высшие психические функции связаны друг с другом. Следовательно, чтобы понять сингулярную функцию, необходимо проанализировать систему в целом (Лурия, 1973; Выготский, 1978). Важно отметить, что «прогрессивное» значение постулатов Выготского, признанное его учениками, проявляется в «динамическом» видении психических процессов человека: сами функции возникают в процессе психического развития ребенка и изменяют свою взаимосвязанность за счет перехода к более сложным формам. умственной деятельности (Хомская, 2010).

Изучение концепта «значение» было одной из последних совместных исследовательских попыток «тройки» (Хомская, 2010). Советские исследователи особенно интересовались его происхождением и развитием в культурном, социальном и психологическом контексте (Gredler & Shields, 2008). Исследователи констатировали, что «смысл» находит свое отражение в слове и опосредует процесс непосредственного чувственного отражения мира (Хомская, 2010). Слово здесь рассматривается как неотделимое от значения и наоборот.Чтобы исследовать психологическое значение, необходимо исследовать слово в его функции процесса обобщения, что нашло отражение в исследованиях тройки по формированию понятий (понятий) у детей (Хомская, 2010).

Продвигая и поддерживая изложенные общие постулаты советской психологической системы, каждый из исследователей сосредоточился на отдельном аспекте этой концепции и в соответствии со своими индивидуальными интересами: Лурия (1973) в основном занимался церебральной организацией психических функций, Выготский (1978) в первую очередь сосредоточился на социокультурных аспектах человеческого функционирования , а Леонтьев (1979а) далее представил свою собственную теорию деятельности.

Александр Романович Лурия

Александр Лурия был основателем российской нейропсихологии, который основывал свои исследования на вышеупомянутой общей психологической структуре русской тройки и придумал уникальные соображения в области взаимодействия мозга и разума (Kostyanaya & Rossouw, 2013; Rossouw & Kostyanaya , 2014). В России нейропсихология рассматривается как область, возникшая между психологией, медициной и физиологией, где центральной темой было изучение церебральной организации (локализации) психических функций (Хомская, 2010).

Хомская (2010) отмечает, что три следующих вопроса представляли особый интерес для Лурии и определили его исследование человеческого разума и взаимодействия мозга: 1) Что составляет психическую функцию как психологический феномен? 2) Что составляет мозг как субстрат для психических функций или каковы основные принципы его организации? 3) Как психические функции могут быть связаны со структурами мозга? В результате объединения запросов Лурии с запросами Выготского и Леонтьева высшая психическая функция человека в советской психологии была признана сложной формой (конфигурацией) умственной деятельности, включающей; движущие мотивы, цели (программа), исполнительные элементы (действия и операции) и механизмы контроля (Хомская, 2010).Кроме того, исследователи подчеркнули, что высшие психические функции занимают высшее положение, поскольку они возникают в течение жизни, опосредуются психологическими инструментами и контролируются добровольно.

Стоит отметить, что именно Лурия в начале 1920-х годов начал свои тщательные исследования в области философии, психологии и медицины в Казанском университете, что позже позволило ему привлечь Выготского и Леонтьева в Москву и создать русскую тройку (Костяная). И Россоу, 2013).Те годы были временем тоталитарного режима в Советской России, а также политических репрессий, несвободы, изоляции от мирового научного сообщества, пропаганды и политизации социальных наук (Гиндис, 1991; Соколова, 2005). Исторические потрясения того времени во многом нарушили исследования, не позволяя исследователям изучать различные области своих интересов из-за тщательной проверки и политической цензуры. Поэтому сам Лурия, а также его коллеги и ученики отмечают, что его научный прогресс был «несколько непоследовательным» (Kostyanaya & Rossouw, 2013, p.48), однако на протяжении всей его карьеры можно выделить несколько основных тем.

Интересно, что в некоторых исторических отчетах о советской психологии ставится под вопрос, следует ли изначально относить возникшие научные достижения к марксистско-ленинской методологии, или, скорее, они возникли, несмотря на это идеологическое давление (Гиндис, 1991; Ломов, 1984). Таким образом, начало 20-х годов прошлого века в Советском Союзе ознаменовалось исследованиями тройки в области «педологии» или «интегративной науки о ребенке как целостном образовании» (цитируется по Gindis, 1991, p.169). Исследователи были движимы идеями о пластичности человеческой природы, о силе социальной обусловленности и о возможностях научных методов. Эти идеи, а также акцент тройки на качественных методах и индивидуальных различиях в детях, были подвергнуты критике со стороны властей и признаны вредными для «социального государства» (Gindis, 1991, p. 170). Однако, как утверждает Гиндис, «наука имеет свою логику развития, и интеллектуальная деятельность не может сводиться просто к реакции на политическую среду» (стр.170). В этом ключе исходные постулаты о человеческих способностях и пластичности человеческой натуры были далее включены Луриа в его исследования по анализу и восстановлению психических функций человека (Luria, 1963, 1966, 1973, 1976, 1979).

Перед встречей с Выготским на Втором психоневрологическом конгрессе в Ленинграде Лурия уже начал свою известную совместную работу с Леонтьевым над комбинированным двигательным методом, которая привела к разработке первого детектора лжи в советской системе уголовного правосудия (Kostyanaya & Rossouw). , 2013).За этим первым исследованием сложного человеческого поведения посредством анализа влияния аффективных реакций на двигательные реакции последовало исследование Лурии по планированию и регулирующей роли речи, а также по афазии и аномальному онтогенетическому развитию у детей (Glozman, 2007). За годы совместной работы тройки Лурия как сумел внести свой вклад в развитие культурно-исторического подхода к психологии , так и преследовать собственные интересы (Kostyanaya & Rossouw, 2013).Он участвовал в многочисленных исследованиях роли наследственности и внешних факторов в психических процессах (Luria, 1979), о локализации и восстановлении церебральных нарушений и связанных с ними функций, что в конечном итоге было описано в одной из его основных работ, The Working Brain: Введение в нейропсихологию (Лурия, 1973).

Среди наиболее значительных концепций Лурии, которые он представил в послевоенный период, есть концепция трех основных функциональных единиц мозга, ответственных за психические процессы и сознательную деятельность человека (1973): единица для регулирования тона и бодрствования; , — блок получения, обработки и хранения информации, и — блок программирования, регулирования и проверки умственной деятельности. Он утверждал, что эти единицы обладают иерархической структурой, включающей три корковые зоны: первичная (проекционная) область; , — вторичная (проекционно-ассоциативная) зона, и — третичная зона (зоны перекрытия). В своем нейробиологическом анализе Лурия подчеркнул, что психические процессы человека представляют собой сложные функциональные системы, в которых задействованы группы областей мозга, работающих во взаимодействии (Kostyanaya & Rossouw, 2013).

В последние годы карьеры и жизни Лурия сосредоточился на новом подходе к структуре процессов памяти, новых областях нейропсихологии (т.д., нейролингвистика) и изучение взаимосвязи между полушариями мозга (Кузовлева, Дас, 1999). Его теоретические идеи нашли свое практическое применение в уникальном клиническом подходе Лурии к разработке, применению и интерпретации нейроспсихологической оценки (Ardila, 1992; Lewis et al., 1993).

Лев Семенович Выготский

Лев Выготский — один из самых известных российских психологов, чьи работы были переведены на многие языки, применялись в различных культурных контекстах и ​​значительно повлияли на психологию развития во всем мире (Gallagher, 1999; Gredler & Shields, 2008; Homskaya, 2010; Карпов, Хейвуд, 1998; Костяная, Россоу, 2013; Луи, 2009).Ему удалось оставить после себя около двухсот семидесяти научных работ, когда в 1934 году в возрасте 37 лет он умер от туберкулеза, который в то время в России нелегко лечить (Gallagher, 1999). Среди наиболее очевидных факторов, которые повлияли на траекторию деятельности Выготского и, в частности, на его развитие культурно-исторической теории , Gredler & Shields (2008) обнаружили, что социально-исторический контекст Советской Социалистической Республики повлиял на его таланты и методы научного анализа.

Интересы Выготского в раннем детстве к истории, искусству, литературе и театру были одними из предшественников его будущих научных достижений, первым из которых был его тезис о трагедии Шекспира о Гамлете, признанный многими ведущими учеными в этой области, а затем его исследования в психологии искусства (Баянова, 2013). После своего великолепного выступления в 1924 году на тему «Методы рефлексологического и психологического исследования» на Втором Всесоюзном психоневрологическом съезде в Ленинграде Выготский присоединился к Лурии и Леонтьеву в Московском институте экспериментальной психологии.Это время признано его коллегами «поворотным моментом» в своей карьере (Лурия, 1979), поскольку это было началом многих плодотворных исследовательских путей для российской психологической науки.

В последующие годы непрерывной борьбы с туберкулезом Выготскому удалось защитить диссертацию на тему «Психология искусства», написать выдающийся методологический очерк «Историческое значение кризиса в психологии», а также свои основные работы в области психологии. образование, аномальная психология и культурно-исторический подход к психологии: «Педагогическая психология», «Мысль и речь», «История развития высших психологических функций», «Проблемы умственной отсталости» (теория Выготского, 2010).В 1926 г., окончив медицинское образование, Выготский основал лабораторию по изучению психологии аномальных детей, которая впоследствии стала Экспериментальным институтом дефектологии (Выготская, 1999). В то время различные специалисты из смежных областей, а также родители и родственники страдающих детей посещали презентации дела Выготского и его консультации.

Выготский хорошо известен своим основным изложением культурно-исторической теории психического развития, , которое было разбросано по его многочисленным работам и реализовано в различных областях, в первую очередь в исследованиях нормального и аномального развития детей (Gallagher, 1999). ; Гредлер и Шилдс, 2008).Руководствуясь марксистской теорией, а также объективным подходом к психологии, Выготский видел в исследовании сознания главный предмет психологической науки (Хомская, 2010). Его здравые теоретические соображения, тем не менее, позволили Выготскому серьезно развить его теорию, которая применялась как в образовательной, так и в клинической областях практики (Gredler & Shields, 2008; Homskaya, 2010).

Анализируя человеческое развитие, а также развитие каждого отдельного человека, Выготский пришел к основному выводу, что онтогенез человека определяется как естественными (органическое созревание) , так и планами культурного развития (Хомская, 2010).По Выготскому, именно в процессе , , исторического развития, , социальных, человеческих существ меняются способы овладения своим поведением и вырабатываются уникальные, высшие и культурные формы человека (Хомская, 2010). В случае применения теории к развитию ребенка Выготси постулировал, что социальное взаимодействие играет основную роль в постоянных изменениях в мыслях и моделях поведения детей, которые могут быть довольно сложными в различных культурах (Gallagher, 1999).Выготский предполагает, что процессы развития опираются на культурные инструменты, которые могут передаваться от человека к человеку тремя основными способами: посредством имитационного обучения , обучения с инструкциями, и совместного обучения (Gallagher, 1999) . Психологические инструменты Выготский определил как «интеллектуальные механизмы или операции, которые мы используем для изучения нашего окружения и взаимодействия с другими» (Луи, 2009, стр. 20). Среди наиболее глубоких культурных инструментов, которые он предложил, были символы, письменный и устный язык, карты и научный метод (Gredler & Shields, 2004).

Галлахер (1999) выделяет несколько основных принципов теории когнитивного развития Выготского, которые также относятся к более широким рамкам, которые он применил к психологии психических функций человека. Во-первых, частная речь используется детьми для планирования и управления своим собственным поведением. Чаще всего дети используют частную речь, когда выполняемые ими задачи становятся для них слишком трудными для выполнения без соответствующей помощи. В результате второй принцип относится к концепции Выготского , зоны ближайшего развития (ZPD) или разницы между фактическим уровнем развития, определяемым индивидуальным решением проблемы, и уровнем потенциального развития, определяемым при решении проблемы под руководством взрослых. или в сотрудничестве с более осведомленными коллегами (Луи, 2009).

Таким образом, успех обучения и когнитивного развития зависит от способности выполнять задачи в рамках индивидуального ZPD. Кроме того, процесс обучения, ведущий к развитию, должен обладать двумя основными характеристиками: субъективность , и каркас , (Gallagher, 1999; Louis, 2009). Субъективность возникает, когда в процессе обучения два человека начинают задание с разным пониманием и в конечном итоге приходят к общему пониманию. Строительные леса относится к изменению помощи более образованного человека с интенсивной на сокращенную, в то время как навыки учащегося улучшаются. Кроме того, Выготский утверждал, что каждая психическая функция в культурном развитии ребенка проявляется дважды: сначала во время общения с другими ( интерпсихологически, ), а затем внутри ребенка, ( интрапсихологически), , где усвоение языка играет наиболее важную роль влиятельная роль (теория Выготского, 2010).Вообще говоря, тема большинства работ Выготского отсылает исследователей к акценту на социальное обучение, культурный опыт и внутренние силы человека в процессах развития.

Леонтьев Алексей Николаевич

Алексей Леонтьев — выдающийся российский исследователь, который в 1930-х годах сформировал Харьковскую психологическую школу, ориентированную на деятельностный подход к психологии, которая до сих пор остается основной психологической доктриной в России (Соколова, 2005).Некоторые исследователи пытались проанализировать, что повлияло на поляризацию взглядов Выготского и Леонтьева, а также произошло ли это на самом деле при создании Харьковской психологической школы (Козулин, 1996; Леонтьев, 2005; Соколова, 2005). Главный концептуальный спор между двумя российскими исследователями описан в работе Леонтьева «Изучение окружающей среды в почвенных трудах Л.С. Выготского », вышедшего только в 1998 г. (Соколова, 2005). В этой работе Леонтьев впервые подчеркивает, что источник психологического развития лежит в деятельности субъекта в окружающей среде, , но не только в окружающей среде.

Важно отметить, что Леонтьев также разделял наиболее фундаментальные постулаты культурно-исторической теории, инициированной Выготским (Соколова, 2005). В частности, он поддержал диалектическое устранение Выготским дихотомии между окружающей средой и наследственностью в западной экспериментальной психологии. Леонтьев подчеркивал необходимость исследования «единства субъекта и его окружения» (цитата из Соколова, 2005, стр. 4), однако он также заявил, что концепция Выготского об опыте не может объяснить важность отношения «Эта личность входит в окружающую ее действительность».Вместо этого он предлагает категорию «значение», которая в рамках контекста деятельности трансформирует любой социально-исторический факт субъекта в психологический (Соколова, 2005).

Анализируя и сравнивая наиболее известные советские психологические разработки, некоторые авторы склонны размышлять о социально-политическом влиянии тех времен, когда возникли теории Выготского и Леонтьева (Козулин, 1996). Таким образом, признавая взаимную социокультурную основу исследований Выготского и Леонтьева, Козулин (1996, с.328) утверждает, что Леонтьев был более ограничен «внутренней цензурой» и «откровенным оппортунизмом» марксизма, маскируя свои «истинные мысли и намерения». Козулин (1996, с. 329) пишет, что основной акцент в работах Леонтьева был сделан на разработке последовательной и надежной психологической модели, в которой «труд как парадигматическая человеческая деятельность становится источником психологического развития личности». Автор приходит к выводу, что поздняя сосредоточенность Леонтьева на значении и мотивах человеческой деятельности была «плохо сформулирована», что действительно позже было признано последователями Леонтьева и теперь тщательно исследовано российскими и зарубежными психологами по всему миру (Baumeister & Vohs, 2002; King & Hicks, 2012; Леонтьев, 2005b; 2012; 2013; Reker & Wong, 2012; Schnell, 2009).

В результате Леонтьев предложил психологическое исследование психических процессов человека с точки зрения трех различных уровней анализа (Rossouw & Kostyanaya, 2014). Самый высокий и самый общий уровень относится к мотивам, которые движут человеческой деятельностью. Промежуточный уровень характеризуется действиями и связанными с ними целями, а самый низкий уровень — это анализ операций, которые могут служить средством для достижения целей более высокого порядка. Кроме того, Леонтьева особенно интересовали действия, которые в конечном итоге могут привести к интернализации внешних действий человека в форме внутренних психических процессов (Козулин, 1996).

Вместе с другими членами советской психологической школы Леонтьев участвовал в разнообразных экспериментальных исследованиях (Соколова, 2008), которые, в свою очередь, побудили его уникальные концептуализации фундаментальных психологических идей через призму его теории деятельности. Так, со ссылкой на анализ процессов опосредования Выготским, Леонтьев изучает формирование памяти и внимания как высших психических функций человека (Леонтьев, 1979b). Применяя свой метод двойной стимуляции, Леонтьев доказал гипотезу Выготского о развитии высших психических функций через процесс интернализации знаков / стимулов (Соколова, 2008).В результате своих исследований Леонтьев описал развитие процессов памяти и внимания от доассоциативных до ассоциативных и опосредованных. Леонтьев утверждал, что речь играет одну из основных ролей в посредничестве высших психических функций, в то время как рекомендации для будущих исследований были сделаны в пользу анализа человеческих потребностей и аффектов.

Стоит отметить, что среди его наиболее выдающихся концепций была идея «субъектно-объектного континуума» или, другими словами, понимание человека в мире (Леонтьев, 2000), а также связанная с этим концептуализация личности. «Как тип стыка, связывающего развитие общества и личности (« субъективное развитие ») (Леонтьев, 2005а, с.46). Леонтьев твердо убежден, что новое психологическое измерение должно заключаться в изучении места и положения людей в системе социальных связей и коммуникаций или изучении того, что «врожденно» в людях, вместе с тем, что они «приобретают» (Леонтьев, 1983).

Практическое применение теории деятельности Леонтьева было в первую очередь установлено в области взаимодействия человека и компьютера, в частности , в дизайне взаимодействия , продвигаемом сторонниками компьютерных сообществ совместной работы в разных странах (Каптелинин И Нарди, 2006).

Сравнение и противопоставление двух парадигм

В предыдущих двух частях статьи обсуждались разработки советской психологической школы и основы нейропсихотерапевтической основы. Заключительная часть статьи представляет собой критическое размышление о том, что общего между двумя парадигмами и что позволяет их теоретическое сравнение, чем они отличаются и каковы будущие перспективы с точки зрения их взаимного влияния. Стоит отметить, что сравнение этих конкретных областей знаний не встречается ни в одной соответствующей литературе и, таким образом, составляет новизну и значимость этого анализа.

Основные сходства и различия между парадигмами

Если принять во внимание уровни методологии научного познания, предложенные современным российским психологом личности Асмоловым (1990), становится очевидным несколько основных моментов сходства между двумя парадигмами.

На высшем уровне методологии или, другими словами, при сравнении философии или мировоззрения исследователей обеих парадигм становится ясно, что главной целью исследователей прошлого и настоящего было понимание «человеческого состояние »(Россоу, 2014) путем создания надежных объяснительных моделей.Для Лурии и его коллег (Лурия, 1979) советский режим был временем для реализации «основных амбиций» стать психологом и принять участие в «создании объективного подхода к поведению, сконцентрированного на реальных событиях» (цитируется. в Костяная и Россоу, 2013). Кроме того, именно проблема сознания и последующее взаимодействие между разумом и мозгом были наиболее важными для советских психологов (Хомская, 2010). Точно так же главная цель одного из основателей нейропсихотерапии — Клауса Гроу — заключалась в формулировании «великой теории психопатологии и психотерапии» (Grawe, 2007, стр.xxi), который серьезно относится к «опыту пациентов на всех уровнях». Здесь Grawe (2007) также подчеркивает, что его основной интерес представляют нейробиологические объяснения «интегративной» или «общей» психотерапевтической структуры, основанной на его теоретико-согласованной модели психического функционирования.

Однако принципиальное различие между двумя парадигмами проявляется в методологии самого высокого уровня. В соответствии с западной экспериментальной психологией 19 и 20 веков, советские исследователи были в основном озабочены объяснением общих психологических принципов психического функционирования (Fancher, 2006; James, 1981; Luria, 1932; Titchener, 1902; Vygotsky , 1978, 1987).Более того, как упоминалось в предыдущих разделах, основное внимание в их работе было уделено влиянию общества и культуры в целом на развитие высших психических функций, которые, как утверждается, отличают человека от других видов (Выготский, 1978). Это было преимущественно во время Второй мировой войны и после нее с лечением и реабилитацией ветеранов, когда советская психологическая школа перешла от чистой теории к ее практическим приложениям (Хомская, 2010; Лурия, 1979).Кроме того, в последние годы советской эпохи российские психологи начали все больше и больше интересоваться проблемой личности , следовательно, , имея в виду роль контекста и интернализации смысла в функционировании человека; и начал видеть будущее психологии в тщательном анализе идиосинкразических психологических феноменов, а не общих феноменов (Хомская, 2010; Леонтьев, 2000).

Напротив, сторонники нейропсихотерапевтической основы подчеркивают, что нейропсихотерапия относится к «нейробиологическому взгляду на проблемы психотерапии» (Grawe, 2007, p.14), а также «практические последствия, вытекающие из этой точки зрения». Согласно Россоу (2014, стр. 3), нейропсихотерапия направлена ​​на «понимание патогенеза благополучия, а также патогенеза психопатологии», чтобы позволить практикующим врачам лучше понять, как они могут реструктурировать мозг в сторону «более высоких уровней функционирования и благополучия». бытие »(Россоу, 2011). Поэтому, несмотря на то, что она была инициирована очень схожей целью создания общей объяснительной модели функционирования человека, советскую психологическую школу можно охарактеризовать как преимущественно теоретическую и отвечающую требованиям классической научной психологии, в то время как нейропсихотерапия — это специфически прикладная область знаний ( Россоу, 2014; Уолтер и др., 2009).

Когда, ссылаясь на следующие два уровня методологии (Асмолов, 1990), общие и конкретные принципы / методы научного исследования, можно также найти различные соответствующие концепции, введенные в обе рассматриваемые парадигмы. Интересно, что уникальные идеи каждого из членов российской тройки (Kostyanaya & Rossouw, 2014) могут быть прямо или косвенно прослежены в теоретико-согласованной модели психического функционирования и ее терапевтических последствиях, предложенных Grawe (2007).Например, аргумент Леонтьева (2000) о главной роли активности и связывает мотивы, цели, действия и , а также общую активную позицию человека в меняющейся среде, что способствует пониманию человеческого деменциональное функционирование, замечательно согласуется с понятием подхода и мотивационной схемой уклонения в модели Граве (2007). Таким образом, параллельно с акцентом Леонтьева (1979) на человеческую мотивацию как движущую силу деятельности, Grawe (2007, с.348) утверждает, что «соответствие и согласованность относятся к мотивированным аспектам психического функционирования» и что для того, чтобы терапия была эффективной, нейропсихотерапевт должен подвергнуть сомнению «факторы, которые движут человеком, как положительно, так и отрицательно» (2007 , стр.164).

Фундаментальное допущение нейропсихотерапевтической основы состоит в том, что терапевтический результат зависит от «степени, в которой терапия позволяет достичь постоянных улучшений в психическом функционировании пациента» (Grawe, 2007, стр.353). Также признано, что улучшение согласованности может быть достигнуто: посредством лечения, ориентированного на расстройство, опыта в процессе терапии и лечения отдельных источников несоответствия (Grawe, 2007, стр. 353)) . Возникновение психопатологии, а также часто проявляющийся «тревожный мозг» у клиентов, как считается, возникает в результате компрометации или нарушения основных потребностей и следования «защитным действиям» мотивационных схем избегания (Rossouw, 2014, p.16). Клиенты в этих психопатологических состояниях нуждаются в «эксперте со стороны», в то время как «получение помощи извне» также относится к «влиянию на свои нейронные структуры через кого-то с другими нейронными структурами» (Grawe, 2007, стр. 355). Здесь автор косвенно упоминает не только значение зеркальных нейронов как возможных посредников нейропсихотерапевтических вмешательств (Rossouw, 2010), но также упоминает « сложных ситуаций неконгруэнтности» как средство овладения клиентами поведением и опытом (Grawe, 2007, стр.222). Другими словами, «двигатель развития металла» и последующего улучшения благосостояния клиентов виден в контролируемом несоответствии, которого можно достичь, когда люди сталкиваются с ситуациями, которые потенциально могут быть достигнуты; когда человек развивает «потенциал, превышающий достигнутый в настоящее время уровень» (Grawe, 2007, стр. 222).

Те фундаментальные нейропсихотерапевтические состояния, которые направлены на улучшение благополучия клиентов, можно сравнить с условиями развития высших психических функций и когнитивного развития человека в целом, постулированными более полувека назад Выготским (Луи, 2009). ).Согласно Выготскому, эффективное обучение и когнитивное развитие могут происходить только тогда, когда ученик сталкивается с задачей, находящейся в пределах его или ее зоны ближайшего развития ( см. , часть российской психологии). Эффективность когнитивного развития человека также зависит от возможности строительных лесов, , где помощь более знающего человека уменьшается в соответствии с постоянным овладением навыками учащегося. В этом смысле нейропсихотерапия может быть метафорически связана с формированием новых высших психических функций клиента, которые определяются его потребностями и базовыми возможностями.Обе парадигмы уделяют особое внимание сильным сторонам клиентов, на которых строятся нейропсихотерапия и когнитивное развитие (в случае Выготского) (Grawe, 2007; Хомская, 2010).

Уникальные идеи Лурии в отношении взаимодействия разума и мозга имеют наибольшее сходство с нейропсихотерапевтическими взглядами на важность нейробиологии для психотерапевтической практики. Так, Костяная и Россоу (2013) утверждают, что описание Луриа , восходящего развития мозга (Лурия, 1973) очень похоже на нейронное исследование, проведенное Полом Маклином (1990), и его концептуализацию триединого мозга . Понимание фундаментальных нейробиологических процессов важно для практиков при реализации теории на практике, что было подтверждено ведущими исследователями в этой области (см., Например, Grawe, 2007; Kandel, 1998; Rossouw, 2014). Россоу (2014, стр. 8) подчеркивает, что формирующаяся парадигма психиатрической помощи фокусируется на объединении подходов «снизу вверх» и «сверху вниз», где «ключевой особенностью нейропсихотерапии является необходимость способствовать увеличению емкости коры головного мозга, а не предполагать ее способность». .Точно так же Лурия разработал конкретную серию тестов и задач для восстановления и коррекции нарушенных психических функций у своих пациентов, в первую очередь на основе его концептуализации трех основных функциональных единиц мозга (Luria, 1973; Purisch & Sbordone , 1986). Подобно большинству сторонников нейропсихотерапии (Rossouw, 2014), Лурия верил в гибкость субстрата и способность компенсирующих механизмов иметь место, когда соответствующая нейропсихологическая помощь доступна для тех, кто страдает психологической недееспособностью (Luria, 1973).

Основное различие на уровне конкретных принципов и методов между советскими психологическими разработками и разработками нейропсихотерапии связано с сегодняшней доступностью таких технологических инструментов, как нейровизуализация (Walter et al., 2009). Предвещая «начало новой интеллектуальной основы» (Kandel, 1998, p. 457), психиатры предполагали получение знаний разными способами, но те из «тройки» были «полностью сопоставимы с таковыми у хорошо подготовленного невролога» ( п.466). Исследования показывают, что нейробиологические знания действительно включены в текущую лечебную практику [см., Например, десенсибилизацию и переработку движений глаз в терапии посттравматического стрессового расстройства (Raboni et al., 2006)].

Россоу (2014, стр. 7) утверждает, что нейропсихотерапия фокусируется на «нейронной основе для понимания состояния человека» и что смежные области нейробиологии вносят вклад в психотерапевтическую теорию и практику множеством способов. Например, новейшие знания об экспрессии генов, фундаментальных нейронных принципах (см., Например, исследование Дональда Хебба и Майкла Мерзенича), а также разработки в области эпигенетики, подчеркивающие роль среды для функционирования мозга, позволяют изменять клиентов в « нейроструктурный, нейрохимический и нейросетевой уровни »(Rossouw 2004, p.7). Советская школа психологии в первую очередь занималась другим уровнем анализа функционирования человека, касающимся общих психологических принципов и акцентом на роли социального взаимодействия (Хомская, 2010). Таким образом, если смотреть на две парадигмы с точки зрения биопсихосоциально-духовного подхода к человеческому функционированию (Greenberg, 2007), каждая из парадигм имеет свой главный объект исследования, поскольку стремится быть всеобъемлющей.

Две проанализированные парадигмы существенно различаются на последнем уровне методологии, т.е.е., уровень методов и приемов дознания (Асмолов, 1990). Нейропсихотерапевтическая структура позволяет терапевту использовать техники любой терапевтической позиции, если она учитывает потребности клиентов и описанные выше терапевтические стратегии (Grawe, 2007). Грэй также предложил и успешно протестировал конкретный опросник Inventory of Approach and Avoidance Motivation, , который может помочь нейропсихотерапевту определить мотивационные цели клиентов, «особенно актуальные в контексте психотерапии» (Grawe, 2007, p.259). Что касается советской школы, наиболее ярко выраженный ряд специфических психологических техник был предложен Луриа (Purisch & Sbordone, 1986). Отличительной особенностью нейропсихологического теста Лурия-Небраски является то, что он полезен для решения широкого круга вопросов, направленных на различные психологические состояния, и доказал свою эффективность в разных культурах (Purisch & Sbordone, 1986). Однако и здесь основное внимание уделяется наиболее фундаментальным психологическим процессам и их искажениям, относящимся к области нейропсихологии.

Рассмотрение будущего

Приведенный выше сравнительный анализ нейропсихотерапевтической основы и советских разработок в области психологии позволяет нам отметить, как две парадигмы могут взаимно способствовать траекториям будущего развития и совершенствования друг друга. На этом этапе анализа становятся очевидными два основных направления для дальнейшего рассмотрения, каждое из которых также было признано некоторыми исследователями в смежных областях в их отдельных работах (Gindis, 1991; Rossouw, 2014).

Таким образом, Россоу (2014) утверждает, что современная нейропсихотерапия фокусируется как на нейробиологии, так и на межличностных взаимодействиях, которые являются важными маркерами патологии и благополучия и создают нейробиологию «взаимосвязанности нас». Здесь акцент делается на роли общества в формировании человеческого функционирования, что также было упомянуто Grawe (2007), когда подчеркивалась необходимость анализа потребностей клиентов в их контексте и конкретной среде. Эта траектория для будущих нейробиологических исследований могла бы основываться на более тщательном анализе фундаментальных советских психологических принципов формирования психических функций человека.Концепция посредничества (Карпов и Хейвуд, 1998) и принципы создания личного смысла (Леонтьев, 2012; 2013), зависящие от культурных и индивидуальных контекстов, могли бы лучше информировать профессионалов о внутреннем мире своих клиентов. Кроме того, определенные концепции (которые еще предстоит тщательно проанализировать) могут пролить больше света на психологические процессы психических состояний. Например, концепция смещения мотивов на цели, введенная Леонтьевым (2006), может быть использована в качестве объяснительной концепции для понимания механизмов аддиктивного поведения.Следовательно, советская психология могла бы служить дополнительным теоретическим источником нейропсихотерапевтической основы, если будет предпринят дальнейший более тщательный анализ известных и не очень известных концепций.

Напротив, исходя из предположения Леонтьева о необходимости анализа личности и ее особенностей (Хомская, 2010), далее было отмечено, что советским, а затем и российским психологическим школам необходимо переключить внимание с чисто теоретических на более практические проблемы, чтобы сделать психологию более применимой к потребностям общества (Gindis, 1991).В 1989 году было отмечено, что в СССР насчитывалось около 5000 психологов, 12 университетов и два педагогических института, где психологи могли получить признанные ученые степени (Гиндис, 1991). К 2005 году по всей стране уже было 400 университетов, из которых ежегодно выпускалось 5000 психологов (Соколова, 2005). Это было время «перестройки» (или перестройка , структурная перестройка ), когда начали появляться первые частные психологические практики с меньшей стигматизацией клиентов, обращавшихся за психологической поддержкой и помощью (Соколова, 2005).Однако, как было отмечено ранее Гиндисом (1991) и может быть подтверждено опытом автора этой статьи, большинство выпускников психологических факультетов в России по-прежнему обучаются преимущественно как академические исследователи, а не как практики. Кроме того, в соответствии с предыдущими утверждениями об отсутствии зарубежной психологической литературы и соответствующей научной коммуникации в России (Tulviste, 1988), можно констатировать, что российские психологические школы по-прежнему сталкиваются с множеством препятствий для надлежащего выступления шкала.Таким образом, приведенный выше сравнительный анализ двух парадигм предполагает, что, имея очень схожие теоретические предположения с советской школой, нейропсихотерапевтическая структура может быть дополнительно модифицирована и включена в российскую психологическую практику, где надежные психотерапевтические подходы чрезвычайно востребованы (Gindis, 1991). ). Кроме того, текущие концептуализации психотерапевтических процессов (объясненные со ссылкой на зеркальные нейронные сети и эпигенетику) могут служить надежной теоретической основой, развитие которой всегда отвечало интересам российской психологической школы.

Заключение

Согласно известной русской пословице «Все новое — хорошо забытое старое» или в переводе на английский язык «Нет ничего нового под солнцем». Таким образом, в нынешнее время «рассвета возрождения психического здоровья» (Rossouw, 2011, стр. 3) цель данной статьи — построить мост между раскрытыми советскими разработками в области психологии и нынешними нейропсихотерапевтическими соображениями.

Обе парадигмы обсуждались с особым акцентом на их происхождение и соответствующие научные и социальные требования.Первая часть статьи была посвящена теоретико-согласованной модели психического функционирования, предложенной Клаусом Гроу (2007), и последним концептуальным представлениям о нейропсихотерапии как области исследований (Walter et al., 2009). Во второй части были описаны основные психологические разработки российской тройки (Rossouw & Kostyanaya, 2014), и, в частности, основные вклады Александра Лурия, Льва Выготского и Алексея Леонтьева в область психологии в Советском Союзе, а затем и в России.

В третьей части статьи были проанализированы основные сходства и различия между двумя подходами в соответствии с четырьмя уровнями научной методологии, предложенной Асмоловым (1990). Также обсуждались будущие соображения относительно того, как эти два подхода могут способствовать дальнейшему развитию друг друга.

Список литературы

Ахутина, Т. В. (2003). Л.С. Выготский и А. Лурия: Основы нейропсихологии. Журнал русской и восточноевропейской психологии, 41, 159-190.

Ахутина Т.В., Пылаева Н.М. (2012). Преодоление трудностей в обучении. Выготскианско-лурианский нейропсихологический подход. Издательство Кембриджского университета.

Ардила А. (1992). Подход Лурии к нейропсихологической оценке. Международный журнал неврологии, 66, 35-43.

Асмолов, А.Г. (1990). Психология личности. [Психология личности]. Москва: МГУ. Получено с http://pedlib.ru/Books/2/0390/2_0390-5.shtml

Баянова, Л. Ф. (2013). Гамлет Выготского: диалектический метод и психология личности. Психология в России: современное состояние, 6 (1), 35-42.

Баумейстер, Р. Ф., и Вохс, К. Д. (2002). Стремление к осмысленности жизни. В С. Р. Снайдере и С. Дж. Лопесе (ред.), Справочник по позитивной психологии (стр. 608–618). Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Борегар М., Левеск Дж. И Бургуэн П. (2001). Нейронные корреляты сознательной саморегуляции эмоций. Журнал неврологии, 21 , RC165.

Бек А. Т. (1976). Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. Нью-Йорк: Пресса международных университетов.

Brooks J.O. 3д, Хоблин, Дж., Вудард, С., Розен, А., и Кеттер, Т. (2009). Кортиколимбическая метаболическая дисрегуляция у здоровых пожилых людей с биполярным расстройством. Журнал психиатрических исследований, 43 (5), 497-502.

Козолино, Л. (2002). Неврология психотерапии. Нью-Йорк: Нортон.

Дэвидсон Р.Дж., Патнэм К.М. и Ларсон К.Л. (2000). Дисфункция нейронной схемы регуляции эмоций: возможная прелюдия к насилию. Science, 289, 591–594.

ДеЧармс, Р. К. (2008). Применение фМРТ в реальном времени. Nature Reviews Neuroscience, 9, 720-729.

Domes, G., Heinrichs, M., Michel, A., Berger, C., & Herpertz, D. C. (2007). Окситоцин улучшает «чтение мыслей» у людей. Биологическая психиатрия, 61, 731-733.

Драгуны, Дж. Г. (2007). Обзор нейропсихотерапии: как нейробиология способствует эффективной психотерапии и нейропсихотерапии (нейропсихотерапии). Психотерапия (Chic)., 44 (1), 118-120.

Эпштейн, С. (2003). Когнитивно-эмпирическая теория себя: интегративная психодинамическая теория личности. В Т. Миллон и М. Дж. Лернер (ред.), Всеобъемлющее руководство по психологии, Vol. 5: Личность и социальная психология (стр. 159-185). John Wiley & Sons, Inc.

Эпштейн, С., Липсон, А., Гольштейн, К., и Ха, Э. (1992). Иррациональные реакции на отрицательные результаты: доказательства для двух концептуальных систем. Журнал личности и социальной психологии, 62, 328–339.

Айзенк, Х. Дж. (1952). Эффекты психотерапии: оценка. Журнал консалтинговой психологии, 16, 319–324.

Фанчер Р. (2006). Вильгельм Макс Вундт. Европа 1789-1914: Энциклопедия эпохи промышленности и империи. Получено с http: // www.gale.cengage.com/InContext/bio.htm

Фрейд, С. (1895). Проект научной психологии. В Бонапарт, М., Фрейд, А., Крис, Э. (ред.) Истоки психоанализа. Лондон.

Галлахер, К. (1999). Лев Семенович Выготский. Получено с http://www.muskingum.edu/~psych/psycweb/history/vygotsky.htm

.

Гиндис Б. (1991). Вспоминая будущее: современная школьная психология в Советском Союзе. Международная школа психологии, 12, 165-180.

Глозман, Дж. М. (2007). А.Р. Лурия и история отечественной нейропсихологии. Журнал истории неврологии: основные и клинические перспективы, 16, 168-180.

Граве, К. (2007). Нейропсихотерапия. Как нейробиология способствует эффективной психотерапии. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Taylor & Francis Group.

Гредлер М. Э. и Шилдс К. С. (2004). Никто не читает слов Выготского? Комментарий к Глассману. Исследователь в области образования, 33 (2), 21-25.

Гредлер М. Э. и Шилдс К. С. (2008). Наследие Выготского: фундамент для исследований и практики. Guilford Press.

Гринберг, Т. (2007). Психологические последствия острых и хронических заболеваний (1-176). Франциско, Калифорния: Спрингер.

Хофманн, С. Г., Мёре, А. Э., Смитс, Дж. А., Саймон, Н. М., Поллак, М. Х., Эйзенменгер, К., Шик, М., & Отто, М. В. (2006). Расширение экспозиционной терапии D-циклосерином при социальном тревожном расстройстве. Архив общей психиатрии, 63, 298-304.

Хомская, Е. Д. (2001). Александр Романович Лурия: научная биография. Нью-Йорк: Kluwer Academic / Plenum Publishers.

Хомская Е. Д. (2010). Хрестоматия по нейропсихологии . Санкт-Петербург, Россия.

Джеймс, В. (1981). Принципы психологии. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. Джеффрис, Ф. В., и Дэвис, П.(2013). Какова роль движений глаз в десенсибилизации и повторной обработке движений глаз (EMDR) при посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР)? Обзор. Поведенческая и когнитивная психотерапия, 43, 290-300.

Джадд Т. (1999). Нейропсихотерапия и интеграция с общественностью. Заболевания мозга, эмоции и поведение. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Kluwer Academic / Plenum Publishers.

Кандел, Э. (1998). Новая интеллектуальная основа психиатрии. Американский журнал психиатрии, 155 (4), 457-469.

Кандел, Э. (2005). Психиатрия, психоанализ и новая биология разума. Вашингтон: Американское Психиатрическое Издательство.

Каплан-Солмс, К., и Солмс, М. (2000). Клинические исследования в нейропсихоанализе. Лондон: книги Карнака.

Каптелинин В., Нарди Б.А. (2006). Действуя с технологией. Теория деятельности и дизайн взаимодействия. Получено со страницы http://books.google.com.au/books?hl=en&lr=&id=qYj6AQAAQBAJ&oi=fnd&pg=PP8&dq=Leontiev+parallelogram+of+memory+development+article&ots=cJJ0QNEJeM&ViQu8QNEJeM&hl=ru

Карпов, Ю.В. и Хейвуд, Х.С. (1998). Два способа развить концепцию медиации Выготского. Последствия для обучения. Американский психолог, 53 (1) 27-36.

Кинг, Л. А., и Хикс, Дж. А. (2012). Положительный эффект и смысл жизни. В П. Т. П. Вонг (Ред). Человеческий поиск смысла ( 2-е изд.), (Стр. 125–140). Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рутледж.

Клейнман, А., и Симан, Д. (2000). Личный опыт болезни. В G.L. Albrecht & R. Fitzpatrick & S.К. Скримшоу (ред.), Справочник социальных исследований в области здравоохранения и медицины (230-243). Лондон: SAGE Publications Ltd.

Костяная, М. И., и Россоу, П. Дж. (2013). Александр Лурия — жизнь, исследования и вклад в нейробиологию. Международный журнал нейропсихотерапии, 1 (2), 47-55.

Козулин А. (1996). Комментарий. Human Development, 39, 328-329.

Кузовлева Э. и Дас Дж. П. (1999). Некоторые факты из биографии А.Р. Лурия. Neuropsychology Review, 9 (1), 53-65.

Лааксонен, Р. и Ранта, М. (2013). Введение в нейропсихотерапию. Рекомендации по реабилитации неврологических и психиатрических больных на протяжении всей жизни. Нью-Йорк и Лондон: Психология Пресс. Группа Тейлор и Фрэнсис.

Ламберт, М. Дж., И Оглс, Б. (2004). Эффективность и действенность психотерапии. В книге М. Дж. Ламберта (ред.), Бергин и Гарфилд, руководство по психотерапии и изменению поведения (5-е изд., стр. 139-193). Хобокен, Нью-Джерси: Уайли.

Леонтьев А. Н. (1979а). Проблема деятельности в психологии (с. 37-71). В J.V. Wertsch (Ed.). Понятие деятельности в советской психологии. Армонк, Нью-Йорк: Шарп.

Леонтьев А.А. (1979б). Развитие высших форм запоминания // Хрестоматия по общей психологии: Психология памяти. [Развитие высших форм памяти // Хрестоматия по общей психологии]. Москва.

Леонтьев А. Н. (1983). Избранные психологические производства. [Избранные психологические труды] т. 2. Москва.

Леонтьев А. Н. (2000). Лекции по общей психологии. Москва. [Лекции по общей психологии]. Москва.

Леонтьев Д.А. (2005а). Жизненный и творческий путь А. Н. Леонтьева. Журнал русской и восточноевропейской психологии, 43 (3), 8-69.

Леонтьев, Д. А. (2005b). Три аспекта смысла. Журнал российской и восточноевропейской психологии, 43, 45–72.

Леонтьев А.А. (2006). «Единицы» и уровни активности. Журнал российской и восточноевропейской психологии, 44 (3), 30-46.

Леонтьев Д.А. (2012). Личностный смысл как основа мотивационных процессов. В Д. Леонтьев (ред.), Мотивация, сознание и саморегуляция (стр. 65–78). Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Nova Science.

Леонтьев Д.А. (2013). Личное значение: вызов психологии. The Journal of Positive Psychology: Посвящается дальнейшим исследованиям и продвижению передовой практики, 8 (6), 459-470.

Льюис, Р. Д., Хатченс, Т. А., и Гарланд, Б. Л. (1993). Перекрестная проверка дискриминирующей эффективности нейропсихологической батареи Лурия-Небраска для обучающихся подростков с ограниченными возможностями. Архив клинической нейропсихологии, 8, 437-447.

Линден Д. (2006). Как психотерапия меняет мозг — вклад функциональной нейровизуализации. Molecular Psychiatry, 11, 528-538.

Линфорд, Л. и Арден, Дж. Б. 2009. Терапия на основе мозга и «Pax Medica». Психотерапия в Австралии, 15, 16-23.

Ломов Б.Ф. (1984). Методологические и теоретические проблемы в психологии. Москва: Наука.

Луи, Г. У. (2009). Использование теории выбора Глассера для понимания Выготского. Международный журнал терапии реальности, 28 (2), 20-13.

Лурия, А. (1932). Природа человеческих конфликтов — или эмоций, конфликтов и воли: объективное исследование дезорганизации и контроля человеческого поведения. Нью-Йорк: Liveright Publishers.

Лурия, А. Р. (1963). Восстановление функций после черепно-мозговой травмы. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Макмиллан.

Лурия, А. Р. (1966). Высшие корковые функции человека. Нью-Йорк: Нью-Йорк: Базовые книги.

Лурия А. Р. (1973). Рабочий мозг: введение в нейропсихологию. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Основные книги.

Лурия А. Р. (1976). Познавательное развитие: его культурные и социальные основы. Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Лурия А. Р. (1979). Создание ума: личный отчет о советской психологии. М. Коул и С. Коул. (Ред.). Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Маклин, П. Д. (1990). Триединый мозг в эволюции: роль в палеоцеребральных функциях. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Пленум.

Masterpasqua, F., & Healey, K. N. (2003). Нейробиоуправление в психологической практике. Профессиональная психология: исследования и практика, 34 (6), 652-656.

Надер, К., и Хардт, О. (2009). Единый стандарт памяти: необходимость повторного уплотнения. Nature Reviews Neuroscience, 10, 224-234.

Окснер, К. Н., Рэй, Р. Д., Купер, Дж. К., Робертсон, Е. Р., Чопра, С., Габриэли, Дж. Д., и Гросс, Дж. Дж. (2004). Хорошо это или плохо: нейронные системы, поддерживающие когнитивную регуляцию отрицательных эмоций. Neuroimage, 23, 483-499.

Пауэрс, У. Т. (1973). Поведение и контроль восприятия. Нью-Йорк: Алдин.

Purisch, A. D., & Sbordone, R. J. (1986). Нейропсихологическая батарея Лурия-Небраска. Достижения клинической нейропсихологии, 3, 291-316.

Raboni, M. R., Tufik, S., & Suchecki, D. (2006). Лечение посттравматического стрессового расстройства путем обработки десенсибилизации движением глаз (EMDR) улучшает качество сна, качество жизни и восприятие стресса. Анналы Нью-Йоркской академии наук, 1071, 508-513.

Рекер, Г. Т., и Вонг, П.Т. П. (2012). Личный смысл жизни и психосоциальная адаптация в более поздние годы. В P. T. P. Wong (Ed), Человеческие поиски смысла (2-е изд.), (Стр. 433–456). Рутледж.

Роджерс, К. (1961). Как стать личностью: взгляд терапевта на психотерапию. Лондон: Констебль.

Россоу, П. Дж. (2010a). Нейробиология и лечение расстройств настроения и тревожности. Как разговорные методы лечения меняют мозг. 11-я Международная конференция по психическому здоровью, Голд-Кост, Австралия.Получено с http://www.mediros.com.au/wp-content/uploads/2012/11/Neurobiology-and-the-Treatment-of-Mood-and-Anxiety-Disorders.pdf

.

Россоу, П. Дж. (2010b). Нейробиологические основы эпохи Возрождения психического здоровья. Доклад на 20-й ежегодной конференции Конференции служб психического здоровья, Сидней, 14-17 сентября 2010 г. Получено с http://mediros.com.au/wp-content/uploads/2012/11/The-Neurobiological-Underpinnings-of -the-Mental-Health-Renaissance.pdf

Россоу, П.J. (2011). Нейропсихотерапия — истоки и направления. Нейропсихотерапия , 6, 2-5.

Россоу, П. Дж. (2012). Эффективные вмешательства, ориентированные на клиента: дискурс сверху вниз и снизу вверх. Новости нейропсихотерапии , 11, 2-5.

Россоу, П. Дж. (2014). Нейропсихотерапия: теоретические основы и клиническое применение. Брисбен: Медирос.

Россоу, П. Дж., И Костяная, М. (2014). Российская тройка: Александр Лурия, Алексей Леонтьев и Лев Выготский.О нейропсихотерапии — формирующейся парадигме лечения. Документ, представленный на 28-м Конгрессе прикладной психологии, Париж, Франция. Аннотация получена с https://b-com.mci-group.com/Abstract/Statistics/FlatAbstractList.aspx? EventCode = ICAP2014

Шапиро, Ф. (1996). Десенсибилизация и повторная обработка движением глаз (EMDR): оценка контролируемых исследований посттравматического стрессового расстройства. Журнал поведенческой терапии и экспериментальной психиатрии, 27 (3), 209 — 218.

Шнелл, Т. (2009).Анкета «Источники смысла и смысла жизни» (некоторые): Отношение к демографии и благополучию. Journal of Positive Psychology, 4, 483–499.

Шонфельдт-Лекуона, К., Коннеманн, Б. Дж., Спитцер, М., и Хервиг, У. (2003). Транскраниальная магнитная стимуляция в обращении нарушения двигательной конверсии. Психотерапия и психосоматика, 72, 286-288.

Смит М. Л., Гласс Г. В. и Миллер Т. И. (1980). Преимущества психотерапии. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса.

Соколова, Е. Е. (2005). Вступление. Формирование психологии деятельности. Журнал российской и восточноевропейской психологии, 43 (4), 3-7.

Соколова Е. Е. (2008). Основные положения неклассической психологии Л. С. Выготского Д. С. Выготского. Биопсихосоциально-сипитуальная модель для ухода за пациентами в конце жизни. Геронтолог, 42 (3), 24-33.

Sulmacy, D. (2002). Биопсихосоциально-сипитуальная модель для ухода за пациентами в конце жизни. Геронтолог, 42 (3), 24-33.

Титченер, Э. Б. (1902). Экспериментальная психология: Учебное пособие по лабораторной практике. (Том 1) Нью-Йорк, Нью-Йорк: MacMillan & Co., Ltd.

Tulviste, P. (1988). Неудовлетворительное состояние в психологии и его причины. Вопросы Психологии, 2, 5-18.

Выготская Г. (1999). Об исследованиях и жизни Выготского. В С. Чайклин, М. Хедегаард и У. Дж. Йенсен (ред.), Теория деятельности и социальная практика. (стр. 31–38). Оквилл, Коннектикут: Издательство Орхусского университета.

Выготский Л. (1978). Разум и общество: развитие высших психических процессов. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Выготский, Л. (1987). Мышление и речь. В R.W. Rieber & A.S. Картон (Ред.), Собрание сочинений Л.С. Выготский, Т. 1: Проблемы общей психологии (стр. 39–285). Нью-Йорк: Пленум Пресс.

Выготский, Л. С. (1999). Мышление и язык. . Москва: Лабиринт.

Теория Выготского (2010). База статей. Получено с http://www.articlesbase.com/online-education-articles/vygotskys-theory-38.html

.

Уолтер, Х., Бергер, М., и Шнелл, К. (2009). Нейропсихотерапия: концептуальные, эмпирические и нейроэтические вопросы. Европейский архив психиатрии и клинической неврологии, 259 (2), S173-S182.

MPRL | Глобализация знаний в истории

Оллвуд, К. М., Дж. У. Берри (2006). Истоки и развитие психологии коренных народов: международный анализ. Международный журнал психологии (специальный выпуск) 41 (4): 243-268.

Asthana, H.S. (1988). Личность. В: Психология в Индии: современное состояние Ред. Дж. Панди. Нью Дели: Шалфей 153-190

Айджан, З. (2000). Межкультурная индустриальная и организационная психология. Журнал кросс-культурной психологии 31 (1): 110-128

Болл, Алан (1993). Государство Дети: Советская Россия. Russian Review 52 (2): 228-247

Бардрам Дж. Э. (1998) Сотрудничество, координация и компьютерная поддержка: теоретический подход к проектированию совместной работы с компьютерной поддержкой . Ph.D ..

Баузерман, Р. (1997). Международное представительство в психологической литературе. Международный журнал психологии 32 (2): 107-112

Бемак, Ф., R. C.Y. Чанг, Р. С. (2003). Консультации для беженцев: психосоциальный подход к инновационным мультикультурным мерам . Вестпорт, штат Коннектикут: Greenwood Press.

Блэквелл Д. (2005). Консультации и психотерапия с беженцами . Лондон: Джессика Кингсли.

Бауэрман, М., С. К. Левинсон (2001). Приобретение языка и концептуальное развитие . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Брандт, Л. У. (1970). Американская психология. Американский психолог 25: 1091-1093

Брунер, Дж.(1983). Детский разговор: учимся пользоваться языком . Нью-Йорк: W. W. Norton & Company.

— (1985). Выготский: историко-концептуальная перспектива. В кн .: Культура, коммуникация и познание: перспективы Выготского. Под ред. Автор: J.V. Wertsch. Кембридж: Издательство Кембриджского университета 21-34

— (1986). Актуальные умы, возможные миры . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Бюлер, Карл (1930). Психическое развитие ребенка .Лондон: Kegan Paul, Trench, Trübner & Co., Ltd.

Ching, C.C. (1984). Психология и четыре модернизации в Китае. Международный журнал психологии 19 (1): 57-63

Коул, М. (1978a). Советская психология развития . Уайт-Плейнс, Нью-Йорк: Шарп.

— (1978b). Избранные произведения Александра Луриа . Уайт-Плейнс, Нью-Йорк: Шарп.

— (1992). Контекст, модульность и культурная конституция развития.В: Развитие детей в социальном контексте Ред. автор: L.T. Winegar, J. Valsiner. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум 5-31

— (1995). Социокультурно-историческая психология: некоторые общие замечания и предложение о новом виде культурно-генетической методологии. В: Социокультурные исследования разума Под ред. Авторы: J. V. Wertsch, P. del Rio, P.d. R .. Кембридж, Англия: Издательство Кембриджского университета 187-214

— (1996). Культурная психология: дисциплина прошлого и будущего .Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

— (1999). Культурная психология: некоторые общие принципы и конкретный пример. В: Перспективы теории деятельности Под ред. Я. Энгестрем, Р. Миеттинен, Р. М. Кембридж: Издательство Кембриджского университета

— (2006). Пятое измерение: внешкольная программа, основанная на разнообразии ..

Коул, М., С. Коул (1979). Создание разума: автобиография А. Р. Лурия . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Коул М., Й. Энгестрем (1993). Культурно-исторический подход к распределенному познанию. В: Распределенное познание: психологические и педагогические аспекты Ред. Дж. Саломона. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета

Коул, М., Ю. Энгестрем, Ю. Э. (1997). Разум, культура и деятельность: основные документы лаборатории сравнительного познания человека . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Коул, М., Левитин К., К. Л. (2006). Автобиография А.Р. Лурия: диалог с созданием разума . Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум.

Коул М., Мальцман И. (1969). Справочник по современной советской психологии . Нью-Йорк: Основные книги.

Коул М., Дж. Вертч (1996). Современные последствия Выготского и Лурии, 1995 Серия лекций Хайнца Вернера . Вустер, Массачусетс: Издательство Университета Кларка.

Cytowic, Ричард Э. (2003). Человек, пробовавший формы . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Дамасио, А.Р. (1994). Ошибка Декарта: эмоции, разум и человеческий мозг . Нью-Йорк: Avon Books.

Дэниэлс, Х., М. Коул, М. С. (2007). Кембриджский компаньон Выготского . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Дас, Дж. П. (1999). Неолурианский подход к оценке и исправлению. Neuropsychology Review 2 (9): 107-116

Дэвид, Х. П., Дж. Бьюкенен (2003). Международная психология. В: История психологии Ред. Д.К.Фридхейм. Нью-Йорк: Wiley 509-533

Дуглас, М. (1986). Как думают учреждения . Сиракузы, Нью-Йорк: Издательство Сиракузского университета.

Draguns, J.G. (2001). К действительно международной психологии: только за пределами английского. Американский психолог 56: 1019-1030

Энгестрем Ю. (1987). Обучение путем расширения: теоретико-деятельностный подход к исследованиям в области развития . Хельсинки: Orienta-Konsultit Oy.

— (1992). Интерактивная экспертиза: исследования распределенной рабочей разведки .Хельсинки: Университет Хельсинки.

— (2004). Менеджмент как аргументативное создание истории. В: Managing as Designing Ed. Р. Боланда. Стэнфорд, Калифорния: Stanford University Press

— (2005). Исследования развивающей работы: расширение теории деятельности на практике . Берлин: Lehmanns Media.

Энрикес, В.Г. (1992). От колониальной психологии к освобождению: опыт Филиппин . Кесон-Сити: Филиппинский университет Press.

Флейшман, Э.А. (1999). Прикладная психология: международное путешествие. Американский психолог 54: 1008-1016

Frawley, W. (1997). Выготский и когнитивная наука: язык и объединение социального и вычислительного разума . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Fuchs, A.H., K.S. Милар (2003). Психология как наука. В: История психологии Ред. автор: D.K. Фридхейм. Нью-Йорк: Wiley 1-26

Gergen, K. J., A. Gulerce, A. G., Lock A.(1996). Психологическая наука в культурном контексте. Американский психолог

Гудгласс, Х. (1993). Понимание Афазии . Сан-Диего: Academic Press.

Госвами, У. (2002). Модели когнитивного развития. В: Справочник Блэквелла по когнитивному развитию детей, Изд. У. Госвами. Malden, MA: Blackwell 509-514

Graumann, C.F. (1997). Психология в послевоенной Германии: превратности интернационализации. Мировая психология 3: 253-277

Gureckis, T.М., Р.Л. Голдстоун (2006). Мышление в группах. Прагматика и познание 2 (14): 293-311

Halpern, E. (2008). Международные организации в области психологии: Международный совет психологов. Прикладная психология 2 (36): 219-222

Ханфманн, Евгения, Гертруда Вакар (1962). Мысль и язык: Л.С. Выготского . Нью-Йорк: Вили.

Хайдеггер, М. (1977). Вопрос о технологиях и другие очерки . Нью-Йорк: Харпер и Роу.

Хиггинс, Л. Т., М. Чжэн (2002). Введение в китайскую психологию: ее исторические корни до наших дней. Journal of Psychology 2 (136): 225-239

Hofäcker, D., S. Buchholz, S. B. (2006). Поздняя карьера в глобализирующемся мире. Сравнение изменений в двенадцати современных обществах. В: Глобализация, неопределенность и поздняя карьера в обществе Ред. Автор: H.P. Блоссфельд, С. Бухгольц, С. Б. Лондон: Рутледж 353-372

Хатчинс, Э. (1995). Как кабина запоминает скорость. Когнитивная наука 19: 265-288

Хиссало С. (2003). Некоторые проблемы традиционных подходов к прогнозированию использования технологических изобретений. Innovation 2 (16): 118-137

Жанет, Пьер (1929). Психологическая эволюция личности . Париж: Шахин.

Цзин, Q. (2000). Международная психология. В: International Handbook of Psychology Ed. К. Павлик, М.Р. Розенцвейг. Лондон: Sage 570-584

Kagan, J.(2006). Аргумент в пользу разума . Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.

Кагитчибаси, К. (1987). Индивидуальная и групповая преданность: совместимы ли они ?. В: Рост и процесс в кросс-культурной психологии Ред. Ч. Кагитчибачи. Лиссе: Swets & Zeitlinger 94-103

— (1992). Связь коренных и универсалистских ориентаций. В: Инновации в кросс-культурной психологии Под ред. С. Иваваки, Ю. Кашима, Ю. К. Лиссе: Swets & Zeitlinger 29-37

Kagitçibasi, C., Дж. У. Берри (1989). Кросс-культурная психология: современные исследования и тенденции. Annual Review of Psychology 40: 493-531

Keil, F.C. (1989). Понятия, виды и когнитивное развитие . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Keller, H., Y.H. Поортинга, Ю. П. (2002). Между биологией и культурой: перспективы онтогенного развития . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Ким У. (2001). Культура, наука и психология коренных народов: комплексный анализ.В: Справочник по культуре и психологии Ред. Дэвида Рики Мацумото. Оксфорд: Oxford University Press,

,

, У. Ким, Ю. С. Парк (2004). Психология коренных народов. В: Энциклопедия прикладной психологии Ред. К. Спилбергера. Оксфорд: Elsevier Academic Press 263-269

Kim, U., K. S. Yang, K.S. Ю. (2006). Психология коренных народов и культурная психология: понимание людей в контексте . Нью-Йорк: Спрингер.

Клек, А. (2004). Содействие развитию дограмотности через взаимодействие по обмену рассказами: культурный контекст основных семейных практик.В: Справочник по языку и грамотности: развитие и расстройства, Ред. автор: C.A. Стоун, Э. Р. Силлиман, Э. С., Эрен Э. Р. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс 175-208

Кох, С. (1985). Предисловие: Существо Вундта в нулевом возрасте и столетнем возрасте: некоторые аспекты институционализации «новой психологии». В: Век психологии как науки Ed. С. Кох, Д. Э. Лири. Нью-Йорк: McGraw-Hill 7-35

Köhler, Wolfgang (1915). Aus der Anthropoidenstation auf Teneriffa II: Optische Untersuchungen am Schimpansen und am Haushuhn .Берлин: Verlag der Königlich-Preußische Akademie der Wissenschaften.

Курек Н. (2004). История ликвидации педологии и психотехники. . Санкт-Петербург: Алетейя.

Куутти, К. (1991). Теория деятельности и ее приложения в исследованиях и проектировании информационных систем. В: Арена исследований информационных систем 90-х годов Ред. Автор: H.-E. Ниссен, Х.К. Klein, H.K .. Амстердам: Северная Голландия 529-550

Kuzovleva, E.(1999). Некоторые факты из биографии А.Р. Лурия. Neuropsychology Review 1 (9): 53-56

Lamb, S., R. Wozniak (1990). Совместное развитие: метатеория в поисках метода. Современная психология 35: 253-254

LCHC (1982). Культура и когнитивное развитие. В: Справочник по развитию ребенка Изд. Авторы W. Kessen, P.H. Müssen. Нью-Йорк: Wiley

— (1983). Культура и когнитивное развитие. В: Справочник по детской психологии Изд.У. Кессона. Нью-Йорк: Джон Вили 295-356

Ли, К. Д., П. Смагоринский (2000). Перспективы Выготского на исследования грамотности: конструирование смысла через совместное исследование . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Ли, Л., Дж. Томпсон, Дж. Т., Левин Дж. (1999). Совместное познание в организациях . Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.

Леонтьев, А. (1983). Razvitije pam’ati [Развитие памяти] . Москва: Педагогика.

— (2000). Лекции по общей психологии . Москва: Смысл.

Леонтьев Д.А., А.А. Леонтьев А. Л. (2005). Алексей Николаевич Леонтьев: Деятельность, Сознание, Личность [Алексей Николаевич Леонтьев: Деятельность, Сознание, Личность] . Москва: Смысл.

Левина Р.Е. (2001). Идеи Л.С. Выготского о планируюшей речи ребенка [Л.С. Выготский о планирующей речи ребенка. В: Жан Пиаже: Теория, эксперименты, дискуссии Ред.Л.Ф. Обуховой, Г.В. Бурменская. Москва: Гардарики 79-89

Левин, Курт (1935). Динамическая теория личности . Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.

Люк, H.E., Р. Миллер, Р. М. (1984). Geschichte der Psychologie . Мюнхен: Рубан и Шварценберг.

Лант, И., Й.Х. Поортинга (1996). Интернационализация психологии: случай Европы. Американский психолог 51: 504-508

Лурия, А.Р. (1968). Разум мнемониста: небольшая книга об огромной памяти .Нью-Йорк: Основные книги.

— (1972). Человек с разрушенным миром: история мозговой травмы . Нью-Йорк: Основные книги.

— (1973). Рабочий мозг: введение в нейропсихологию . Нью-Йорк: Основные книги.

— (1980). Высшие корковые функции человека . Нью-Йорк: Основные книги.

Лурия, А.Р. (1932). Природа человеческих конфликтов . Нью-Йорк: Liveright.

— (1959). Директивная функция речи в развитии и растворении. Word 15: 341-352

— (1961). Роль речи в регуляции нормального и ненормального поведения . Нью-Йорк: Liveright.

— (1976). Когнитивное развитие: его культурные и социальные основы . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

— (1979). Создание разума . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

— (1999). Схема нейропсихологического обследования пациентов с локальными поражениями головного мозга. Обзор нейропсихологии 1 (9): 9-22

— (2002). Природа человеческих конфликтов ..

Лурия А.Р., Л.В. Майовски (1977). Основные подходы, используемые в американской и советской клинической нейропсихологии. Американский психолог 32: 959-968

Лурия, Э.А. (1994). Мой отец А.Р. Лурия [Мой отец А. Лурия] . Москва: Гнозис.

Малиновский, Б. (1923). Проблема значения в примитивных языках.В: Значение значения: исследование влияния языка на мышление и науку о символизме Ed. автор: C.K. Огден, И. Ричардс. Лондон: Рутледж, Кеган Пол 296-336

Мандлер, Г. (2007). История современной экспериментальной психологии: от Джеймса и Вундта до когнитивной науки . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Мандлер, Дж. М. (2004). Основы разума: истоки концептуальной мысли . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Маркман, Э.М. (1989). Категоризация и наименование у детей: проблемы индукции . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Макнил, Д. (1970). Приобретение языка: исследование психолингвистики развития . Нью-Йорк: Харпер и Роу.

— (1992). Рука и разум: что жесты говорят о мысли . Чикаго: Издательство Чикагского университета.

Миеттинен Р. (2006). Источники новизны: культурный и системный взгляд на распределенное творчество. Творчество и управление инновациями 2 (15): 173-181

Миеттинен, Р., Дж. Лехенкари, Дж. Л. (2008). Обучение и сетевое сотрудничество при разработке продуктов: как все работает для человека. Обучение менеджменту 2 (39): 203-219

Миллер Дж. (1997). Теоретические вопросы культурной психологии. В: Справочник по кросс-культурной психологии, Том 1: Теория и метод Ред. Дж. Берри, Ю. Поортинга, Ю. П. Бостон: Allyn & Bacon 85-128

Mishra, R.С. (2006). Индийские перспективы познания. В: Психология коренных народов и культурная психология: понимание людей в контексте Ред. У. Ким, К. С. Ян, К. С. Y .. Нью-Йорк: Springer 263-284

Nardi, B.A. (1996). Контекст и сознание: теория деятельности и взаимодействие человека и компьютера . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Обухова Л.Ф. (1981). Теория Жана Пиаже: за и против . Москва: Издательство МГУ.

Панде, Н., Р.К. Найду (1992). Анасакти и здоровье: исследование непривязанности. Психология и развивающиеся общества 4: 91-104

Панди, Дж. (1988). Психология в Индии: современное состояние . Нью Дели: Мудрец.

Панксепп, Дж., Дж. Б. Панксепп (2000). Семь грехов эволюционной психологии. Эволюция и познание 6 (2): 108-131

Павлик К. (1985). Международный справочник психологов . Амстердам: Северная Голландия.

Павлик, К., Дж. Д’Идевалль (1996). Психология и всеобщее достояние: перспективы международной психологии. Американский психолог 51: 488-495

Павлик К., М.Р. Розенцвейг (2000). Международный справочник по психологии . Лондон: Мудрец.

Перилла, Дж. Л., Ф. Х. Норрис, Ф. Н. (2002). Этническая принадлежность, культура и меры реагирования на стихийные бедствия: выявление и объяснение этнических различий при посттравматическом стрессовом стрессе через шесть месяцев после урагана Эндрю. Журнал социальной и клинической психологии 1 (21): 20-45

Перри М. (2003). Распределенное познание. В: HCI Models, Theories, and Frameworks: Toward an Interdisciplinary Science Ed.Дж. М. Кэрролла. Сан-Франциско, Калифорния: Морган Кауфманн 193-223

Петровский, А.В. (2007). Психология и время . Санкт-Петербург: Питер.

Пиаже (1951). Игра, мечты и подражание в детстве . Нью-Йорк: Нортон.

— (2001). Психология интеллекта . Лондон: Рутледж, Кеган Пол.

Пиаже, Жан (1928). Суждение и рассуждение у ребенка . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

— (1929). Детское представление о мире . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

— (1930). Детское представление о физической причинности . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

— (1959). Язык и мышление ребенка . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

— (2000). Комментарий к критике Выготского. Новые идеи в психологии 18: 241-259

Пикрен У. Э., Р. Д. Фаулер (2003). История психологических организаций.В: Всеобъемлющий справочник по психологии. Том 1: История психологии Ред. Авторы: И. Б. Вайнер, Д. К. Фридхейм. Нью-Йорк: Wiley Books 535-554

Pole, N., S.R. Best, S.R. Б., Мецлер С. Р. (2005). Почему латиноамериканцы подвергаются большему риску посттравматического стрессового расстройства ?. Культурное разнообразие и психология этнических меньшинств 2 (11): 144-161

Poortinga, Y.H. (1997). К конвергенции? История кросс-культурной и культурной психологии. В: Справочник по кросс-культурной психологии.Том 1: Теория и метод Под ред. автор: J.W. Берри, Ю.Х. Поортинга, Ю. П .. Бостон: Аллин и Бэкон 347-387

— (2005). Межкультурные сравнения. В: Кембриджская энциклопедия развития ребенка Ed. Б. Хопкинса. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета 110-112

Размыслов, П. (2000). О культурно-исторической теории психологии Выготского и Лурия. Журнал российской и восточноевропейской психологии 6 (38): 45-58

Redmiles, D. (2002).Введение в специальный выпуск по теории деятельности и практике дизайна. Совместная работа с компьютерной поддержкой 11: 1-11

Резник, Л. Б., Дж. М. Левин, Дж. Л. (1991). Перспективы социально разделяемого познания . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация.

Роббинс, Д. (2001). Психология-философия Выготского: метафора теории языка и обучения . Нью-Йорк: Kluwer Academic / Plenum Publishers.

Рогофф Б. (1994).Развитие понимания идеи сообществ учащихся. Разум, культура и деятельность 4 (1): 209-229

— (1998). Познание как совместный процесс. В: Справочник по детской психологии Изд. Д. Кун, Р.С. Зиглер. Нью-Йорк: Wiley 679-744

Rosenzweig, M. R., W. H. Holtzman, W.H. Х., Сабурин В. Х. (2000). История Международного союза психологической науки (IUPsyS) . Филадельфия: Психология Пресс.

Розенцвейг, М.Р. (1992). Источники психологической науки по всему миру. В: Международная психологическая наука: успехи, проблемы и перспективы Под ред. М.Р. Розенцвейга. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация

Росс, Дон, Дэвид Сперретт, Д. С., Кинкейд Дэвид (2007). Распределенное познание и воля: индивидуальная воля в социальном контексте . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Роу, С.М., Дж. В. Вертч (2002). Модель когнитивного развития Выготского.В: Справочник Блэквелла по когнитивному развитию детей, Изд. У. Госвами. Молден, Массачусетс: Блэквелл 538-554

Рассел Р. У. (1984). Психология в ее мировом контексте. Американский психолог 39: 1017-1025

Райан, Дж.Дж., Д.Л. Бохач (1996). Основные книги и журналы по клинической нейропсихологии Северной Америки. Клинический нейропсихолог 2 (10): 222-228

Sack, W.H., J.R. Seeley, J. S. (1997). Преодолевает ли посттравматическое стрессовое расстройство культурные барьеры? Исследование проекта кхмерских подростков-беженцев. Журнал Американской академии детской и подростковой психиатрии 1 (36): 49-54

Sacks, O. (1973). Пробуждение . Нью-Йорк: Даблдей.

— (1985). Человек, принявший свою жену за шляпу . Лондон: Дакворт.

— (1995). Антрополог на Марсе . Нью-Йорк: Альфред А. Кнопф.

Саломон, Г. (1993). Распределенное познание: психологические и образовательные аспекты . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Сандол, Д.Дж., Х. Мерве (1993). Разрешение конфликтов: теория и практика . Нью-Йорк: Издательство Манчестерского университета.

Шаллер С. (1991). Человек без слов . Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press.

Шмитт Д. П. (2004). Модели и универсальные особенности браконьерства в 53 странах: влияние пола, культуры и личности на романтическое привлечение партнера другого человека. Журнал личности и социальной психологии 86 (4): 560-584

Скрибнер, С., М. Коул (1981). Психология грамотности . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Сегалл, М.Х., У. Дж. Лоннер, У. Л. (1998). Кросс-культурная психология как научная дисциплина: о расцвете культуры в поведенческих исследованиях. Американский психолог 53: 1101-1110

Секстон В. С., Дж. Д. Хоган (1992). Международная психология: взгляды со всего мира . Линкольн, NE: Университет Небраски Press.

Секстон, В. С., Х. Мисиак (1976). Психология в мире . Монтерей, Калифорния: Брукс / Коул.

Шиф, Ж. И. (1935). Развитие научных понятий у школьников . Ленинград: Учпедгиз.

Зингер Б.Д., Башир А.С. (2004). Варианты развития в письме. В: Справочник по языку и грамотности: развитие и расстройства, Ред. А. Стоун, Э. Силлиман, Э. С., Эрен Э. Нью-Йорк: Guilford Press

Sinha, D.(1987). Индия. В: International Handbook of Psychology Ed. автор A.R. Гильген, К. Гильген. Нью-Йорк: Greenwood Press 239-257

— (1997). Психология коренных народов. В: Справочник по кросс-культурной психологии Ред. автор: J.W. Берри, Ю. Poortinga, Y.P .. Бостон: Allyn & Bacon 130-169

Sinha, J.B.P. (1980). Руководитель задач по уходу . Нью-Дели: Издательство Концепции.

Solso, R.L., C.A. Хоффман (1991). Влияние советских ученых. Американский психолог 46: 251-253

Стивенс М. Дж., У. П. Гилен (2007). К глобальной психологии: теория, исследования, вмешательство и педагогика . Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.

Стивенс, М.Дж., Д. Веддинг (2004). Справочник по международной психологии . Нью-Йорк: Бруннер-Рутледж.

Стриен, П. Дж. (1997). Американская «колонизация» социальной психологии Северо-Запада Европы после Второй мировой войны. Журнал истории поведенческих наук 33: 349-363

Тинсли, К.(1998). Модели разрешения конфликтов в японской, немецкой и американской культурах. Журнал прикладной психологии 2 (82): 316-323

Тобах, Э., Р. Иоффе, Р. Дж., Фалмань Р., Ф. Р. (1997). Разум и социальная практика. Избранные труды Сильвии Скрибнер (Обучение в действии: социальные, когнитивные и вычислительные перспективы) . Издательство Кембриджского университета: Кембридж.

Томаселло, Майк (1999). Культурные истоки человеческого познания . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Туби, Дж., Л. Космидес (2005). Концептуальные основы эволюционной психологии. В: Справочник по эволюционной психологии Ред. Д. М. Бусс. Нью-Йорк: Wiley 5-67

Tupper, D.E. (1999). Введение: Продолжающееся влияние Александра Лурия на мировую нейропсихологию. Neuropsychology Review 1 (9): 1-7

Turner, P., T. McEwan (2003). Теория деятельности: другой взгляд на анализ задач. В: Справочник по анализу задач взаимодействия человека и компьютера Ред.Д. Диапер, Н. Стэнтон. Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум 423-440

Валсинер, Дж. (2000). Культура и человеческое развитие: введение . Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications.

Варела, Ф., Э. Томпсон, Э. Т. (1991). Воплощенный разум: когнитивная наука и человеческий опыт . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Вир, Рене, Валсинер ван дер (1991). Понимание Выготского: поиски синтеза . Оксфорд: Блэквелл.

Выготская, г.Л., Т. Лифанова (1996). Л.С. Выготского. Жиснь. Деятельность. Штрихи к портрету [Л.С. Выготского. Жизнь. Работа. Штрихи к портрету.] . Москва: Смысл.

Выготский, Л.С. (1978). Разум в обществе: развитие высших психологических процессов . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

— (1996). Письма Лурии от 20 июня, 11 июля и 1 августа 1931 г. В: Л. С. Выготский. Жиснь. Деятельность. Штрихи к портрету [Л. С. Выготский. Жизнь.Работа. Штрихи к портрету] Ред. Выготской Г. Лифанова. Москва: Смысл

— (2004). К вопросам о плоскости научно-исследовательской работы по педологии национальных меньшинств. В кн .: История ликвидации педологии и психотехники / Под ред. Н. Курек. Санкт-Петербург: Алетейя 220-236

— (2005а). Мышление и речь .Москва: Лабиринт.

— (2005b). Педагогическая психология . Москва: АСТ, Астрель, Льюкс.

— (2006a). Исторический смысл психологического кризиса. В: Психология развития человека Москва: Смыс 41-190

— (2006b). История развития высших психических функций. В: Психология развития человека Москва: Смысл 208-563

— (2006c).Конкретная психология человека. В: Психология развития человека Москва: Смысл 1020-1038

— (2006г). Мышление и речь. В: Психология развития человека Москва: Лабиринт 664-1019

— (2006e). Орудие и знак в развитии ребенка. В: Психология развития человека Москва: Смысл 1039-1129

— (2006f).Проблема культурного развития ребенка. В: Психология развития человека Москва: Смысл 191-207

Выготский Л.С., А.Р. Лурия (1930). Этюды по истории поведения: Обезьяна, примитив, ребенок . Москва: Госиздат.

Выготский Л.С., Л.С. Сахарова (1998). Исследование образования понятий: метод двойной стимуляции. В: Хрестоматия по общей психологии, Вып. III, Ред.В.В. Петухов. М .: Российское психологическое общество,

,

, Уокер, Л. Э. (1999). Психология и домашнее насилие в мире. Американский психолог 1 (54): 21-29

Уорд, К., С. Бохнер, С. Б. (2001). Психология культурного шока . Хоув, Великобритания: Рутледж.

Веддинг, Д., М. Дж. Стивенс (2007) Психология: Глобальные ресурсы IUPsyS .

Wertsch, J. (1981). Понятие деятельности в советской психологии .Армонк, Нью-Йорк: Шарп.

Wertsch, J.V. (1985a). Культура, общение и познание: перспективы Выготского . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

— (1985b). Выготский и социальное формирование сознания . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

— (1991). Голоса разума: социокультурный подход к опосредованному действию . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Возняк, Р.Х. (1996). Qu’est-ce que l’intelligence? Пиаже, Выготский и психологический кризис 1920-х годов.В: Пиаже-Выготский: Социальный генезис мысли Ред. А. Трифона, Ж. Вонеша. Хоув, Восточный Суссекс: Psychology Press 11-24

Янг, К.Ф., К.К. Хван (2000). Психология коренных народов, культурные и межкультурные психологии. Азиатский журнал социальной психологии

Ярошевский, М.Г. (1992). Выготский и марксизм в советской психологии. Психологический журнал 5: 84-96

— (1994). Репрессированная наука .Санкт-Петербург: Наука.

— (2007). Л.С. Выготский: в позициях новой психологии [Л.С. Выготский: В поисках новой психологии] . Москва: ЛКИ-УРСС.

Ясницкий, А. (2008). Очерк истории Харьковской школы психологии: период 1931–1936 гг. [Очерк истории Харьковской психологической школы: период 1931–1936 гг.]. Культурно-историческая психология

— (2009). Очерк истории Харьковской школы психологии: первая научная сессия Харьковского государственного педагогического института и появление «Харьковской школы психологии» (1938). (1938) и появление «Харьковской психологической школы»]. Культурно-историческая психология

Ясницкий А., Феррари М. (2008). От Выготского к Выготскому Психология: Введение в историю Харьковской школы. Журнал истории поведенческих наук 44 (2): 119-145

Чжан, Дж., Д.А. Норман (1994). Представления в распределенных когнитивных задачах. Когнитивная наука 18: 87-122

Русская философия | Интернет-энциклопедия философии

Статья представляет собой исторический обзор русских философов и мыслителей.Он делает упор на российских эпистемологических проблемах, а не на онтологических и этических проблемах, надеюсь, не игнорируя и не умаляя их. В конце концов, большая работа в области этики, по крайней мере в советский период, строго поддерживала государство, так что то, что считается хорошим, часто помогает обеспечить цели советского общества. В отличие от большинства других крупных стран, политические события в истории России сыграли большую роль в формировании периодов ее философского развития.

Различные концепции русской философии побудили ученых определить ее начало в разные моменты истории и у разных людей.Однако мало кто будет оспаривать тот факт, что до Петра Великого (около 1700 г.) в русской мысли существовала религиозная ориентация и что профессиональная светская философия, в которой философские вопросы рассматриваются отдельно, без явного обращения к их полезности, возникла сравнительно недавно. в истории страны.

Несмотря на трудности, в русской философии можно выделить пять основных периодов. В первый период («Период философских замечаний») явно проявляется нечто похожее на то, что мы сейчас назвали бы философией.Однако религиозный и политический консервативность наложила множество ограничений на распространение философии в то время. Второй период («Темная философская эпоха») отмечен вынужденным молчанием русского философского сообщества. Многие относили философию к сфере религии или политики, и дисциплина оценивалась в первую очередь по тому, была ли она полезна. Третий период (Возникновение профессиональной философии) показал рост многих крупных русских мыслителей, многие из которых находились под влиянием философов Запада, таких как Платон, Кант, Спиноза, Гегель и Гуссерль.В этот период начался и подъем русской философии, не связанной с религией и политикой. В четвертый период (советская эпоха) были серьезные опасения по поводу примата естественных наук. Это породило, например, дебаты между теми, кто считал, что все философские проблемы будут разрешены естественными науками (механисты), и теми, кто защищал существование философии как отдельной дисциплины (деборинисты). Пятый период (постсоветская эпоха), безусловно, слишком недавний, чтобы его можно было полностью описать.Однако, безусловно, произошло повторное открытие работ религиозных философов, которые были строго запрещены в прошлом.

Содержание

1. Обзор проблемы
   1. Масарик
   2. Лосский и Зенковский
   3. Шпет
   4. Заключительные замечания
2. Исторические периоды
   1. Период философских замечаний (ок. 1755-1825)
   2. Философская темная эра (ок. 1825-1860)
   3. Возникновение профессиональной философии (ок.1860-1917)
   4. Советская эпоха (1917-1991)
   5. Постсоветская эпоха (1991-)
3. Заключительные замечания
4. Ссылки и дополнительная литература

1. Обзор проблемы

Само понятие русской философии представляет собой культурно-историческую проблему. Нет единого мнения о том, какие работы он охватывает и какие авторы внесли решающий вклад. В значительной степени определенная идеологическая концепция русской философии, то, что составляет ее основные черты, повлияла на выбор включений.В свою очередь, различные концепции побудили ученых определять начало русской философии в разные моменты и у разных людей.

а. Масарик

Одним из первых, кто занялся этим вопросом, был Т. Масарик (1850-1937), ученик Франца Брентано, а затем первый президент новообразованной Чехословакии. Масарик, следуя примеру одного из первых русских ученых Э. Радлова (1854-1928), считал, что русские мыслители исторически не уделяли должного внимания эпистемологическим вопросам в пользу этических и политических дискуссий.По мнению Масарика, даже те, кто был обязан этическим учениям Иммануила Канта (1724–1804), с трудом понимали и ценили его эпистемологическую критику, которую они считали по существу субъективистской. Правда, Масарик действительно комментирует, что русский ум «более склонен» к мифологии, чем западноевропейский — позиция, которая может привести нас к выводу, что он рассматривал русский ум как в некотором роде врожденно отличный от других. Однако он ясно дает понять, что склонность россиян к безоговорочному принятию или полному отрицанию какой-либо точки зрения проистекает, по крайней мере, в значительной степени, из исконной православной веры.Церковное учение «приучило» русский разум принимать доктринерские откровения без критики. По этой причине Масарик определенно положил начало русской философии не ранее XIX века с историософских размышлений П. Чаадаева (1794-1856), который, что неудивительно, также возложил вину за положение страны в мировых делах на ее православную веру.

г. Лосский и Зенковский

Другие, особенно этнические русские, встревоженные тем, что, по их мнению, было скрытым принижением Масариком их интеллектуального характера, отрицали, что русская философия страдает от полного отсутствия эпистемологических исследований.По мнению Н. Лосского (1870-1965), русские философы, как правило, стремились связать свои исследования, независимо от конкретной озабоченности, с этическими проблемами. Это вместе с преобладающим эпистемологическим взглядом на познаваемость внешнего облика — и действительно посредством непосредственного восприятия или интуиции — придало русской философии форму, отличную от большей части современной западной философии. Тем не менее относительно позднее появление независимой русской философской мысли было результатом средневекового «татарского ига» и последующей культурной изоляции России до открытия Петра Великого Западу.Даже тогда русская мысль оставалась в большой степени обязанной развитию в Германии до появления славянофильства 19 века с И. Киреевским (1806-56) и А. Хомяковым (1804-60).

Еще более решительно, чем Лосский, В. Зенковский (1881-1962) отрицал отсутствие эпистемологического исследования в русской мысли. В его глазах русская философия отвергала примат, придаваемый, по крайней мере со времен Канта, теории познания над этическими и онтологическими вопросами. Широко распространенная, хотя и не единодушная точка зрения среди русских философов, по мнению Зенковского, — это онтологизм (то есть, что знание играет лишь второстепенную роль в экзистенциальных делах человека).Тем не менее, хотя многие россияне исторически отстаивали такой онтологизм, он ни в коем случае не является уникальным для этой страны. Для Зенковского более характерным для русской философии является ее антропоцентризм (то есть озабоченность состоянием человека и его конечной судьбой). По этой причине философия в России исторически выражалась в терминах, заметно отличающихся от западных. Кроме того, как и Лосский, Зенковский видел сравнительно позднее развитие русской философии в результате изоляции страны и последующего увлечения западным образом мышления вплоть до XIX века.Таким образом, хотя Зенковский поместил Киреевского только на «порог» зрелой, независимой «русской философии» (понимаемой как система), первый считал возможным проследить первые независимые движения от Г. Сковороды (1722-94). который, собственно говоря, был первым русским философом.

Во многом в результате отрицания примата эпистемологии и картезианской модели методологического исследования Лосский (и даже больше Зенковский) включил в «русскую философию» фигуры, взгляды которых вряд ли можно было бы включить в современные западные трактаты по истории философии.В советский период российские ученые апеллировали к марксистской доктрине, связывающей интеллектуальную мысль с социально-экономической базой для своего довольно широкого представления о философии. Любая попытка ограничить их историю тем, что сегодня на Западе считается профессионализмом, просто отвергалась как «буржуазная». Таким образом, такие литературные деятели, как Достоевский и Толстой, обычно включались в тексты, хотя и осуждались за их собственный якобы буржуазный менталитет. Западные исследования, посвященные истории русской философии, в значительной степени с момента своего появления согласились с этим принятием широкого понимания философии.Ф. Коплстон, например, признавал, что «по историческим причинам» философия в России имела тенденцию быть основана на социально-политической ориентации. Такое извинение за его объемное исследование можно рассматривать как несколько корыстное, поскольку он признает, что философия как теоретическая дисциплина никогда не процветала в России. Точно так же А. Валицкий опасается, что рассмотрение истории русской философии с современной западной технической точки зрения приведет к обеднению картины, заполненной совершенно неоригинальными авторами.Очевидно, что невозможно написать историю какой-либо дисциплины, если этой дисциплине недостает содержания!

г. Шпет

Из тех, кто, казалось бы, не боялся признать историческую бедность философской мысли в России, Густав Шпет (1879-1937) выделяется не только своей обширной исторической эрудицией, но и своим собственным оригинальным философским вкладом. Шпет почти вызывающе охарактеризовал интеллектуальную жизнь России как корни которой «элементарное невежество». Однако, в отличие от Масарика, Шпет считал, что этот недостаток проистекает не из православной веры России, а из-за языковой изоляции своей страны.В принятом языке булгар отсутствовали культурные и интеллектуальные традиции. Без наследия, с помощью которого можно было бы ценить идеи, интеллектуальные усилия ценились только за их полезность. Хотя правительство не усматривало в этом практической пользы, Церковь изначально сочла философию полезным в качестве оружия для защиты своего положения. Эта терпимость не распространялась дальше, и, конечно же, клерикальные власти не одобряли расхождений или независимого творчества. После правительственных реформ Петра Великого государство увидело пользу образования и отстояло те и только те дисциплины, которые выполняли бюрократическую и апологетическую функцию.После успешной военной кампании против Наполеона многие молодые русские офицеры впервые познакомились с западноевропейской культурой и вернулись в Россию с зарождающимися революционными идеями, которые за относительно короткое время нашли выражение в неудавшемся восстании декабристов 1825 года. В конце 1830-х годов появилась новая группа, «нигилистическая интеллигенция», проповедовавшая терпимость к культурным формам, включая философию, но лишь постольку, поскольку они служили «народу». Такова была судьба философии в России, что она практически никогда не рассматривалась как инструмент или оружие, и ей приходилось постоянно демонстрировать эту полезность, опасаясь потерять свою легитимность.Шпет заключает, что философия как знание, имеющее ценность сама по себе, никогда не имела шанса.

г. Заключительные замечания

Независимо от даты, с которой мы начинаем русскую философию и ее первого практикующего — а мы еще будем говорить по этой теме по ходу дела — мало кто будет оспаривать религиозную ориентацию русской мысли до Петра Великого и этого профессионального человека. Светская философия возникла в истории страны сравнительно недавно. Если мы хотим избежать двойных стандартов, один для «западного» мышления, а другой для русского, который является не только корыстным, но и снисходительным, тогда мы должны изучить исторические записи на предмет бесспорных примеров философской мысли, которые были бы признаны таковыми. независимо от того, где они возникли.Хотя в целом наши включения, упущения и оценки могут больше походить на таковые Шпета, чем, скажем, Лосского, нам, таким образом, не нужно прибегать к какой-либо метафизической исторической схеме для их оправдания.

Вопрос о том, как точно разделить историю русской философии, также был предметом споров. В своем новаторском исследовании 1898 года А. Введенский (см. Ниже), выдающийся неокантианец в России, обнаружил три периода, существовавших до своего времени. Конечно, в свете событий ХХ века его список необходимо пересмотреть, пересмотреть и расширить.Мы легко можем выделить пять периодов в русской философии, последний из которых еще слишком молод, чтобы его охарактеризовать. В отличие от большинства крупных наций, определенные внефилософские (а именно политические) события явно сыграли главную, если не единственную роль в завершении периода.

2. Исторические периоды

а. Период философских замечаний (1755-1825)

Хотя в русских писаниях до середины восемнадцатого века можно найти разрозненные замечания философского характера, они в лучшем случае представляют незначительный интерес для профессионально подготовленного философа.По большей части эти замечания не предназначались для использования в качестве рациональных аргументов в поддержку какой-либо позиции. Даже в церковных академиях тонкая схоластическая оболочка принятых текстов была просто традиционным схематическим устройством, пережитком тех времен, когда доступными были только западные тексты. По какой-то причине, только с открытием первого национального университета в Москве в 1755 году мы видим появление чего-то похожего на философию, как мы используем этот термин сегодня. Однако даже тогда шлюзы не распахнулись настежь.Первый обитатель философской кафедры Н. Поповский (1730-1760) больше подходил для преподавания поэзии и риторики, на которую его перевели через год.

Чувствуя нехватку адекватно подготовленных местных кадров, правительство пригласило в университет двух немцев, тем самым положив начало практике, которая будет продолжаться и в следующем столетии. История первого этнического русского, занявшего должность профессора философии в течение значительного периода времени, сама по себе свидетельствует о ненадежном существовании философии в России на протяжении большей части ее истории.Уже получив в 1760 году степень магистра, защитив диссертацию на тему «Расследование о бессмертии души человека», Дмитрий Аничков (1733-1788) представил в 1769 году диссертацию по естественной религии. В диссертации Аничкова было установлено, что она содержит атеистические взгляды, и она подверглась длительному 18-летнему расследованию. Легенда гласит, что диссертацию публично сожгли, хотя убедительных доказательств этому нет. Как это было принято в то время, Аничков пользовался учебниками по вольфовской философии и в первые годы преподавал на латыни.

Другой заметной фигурой того времени был С. Десницкий (~ 1740-1789), преподававший правоведение в Московском университете. Десницкий учился в университете в Глазго, где он учился у Адама Смита (1723-1790) и познакомился с работами Дэвида Юма (1711-1776). Влияние Смита и британской мысли в целом очевидно в меморандумах от февраля 1768 года, которые Десницкий написал о правительстве и государственных финансах. Некоторые из этих идей, в свою очередь, практически дословно появились в отрывке из знаменитого Наказа Екатерины Великой или Инструкции , опубликованного в апреле того же года.

Также в 1768 г. появился Я. Козельский Философские предложения ( Философские предложения ), неоригинальный, но заслуживающий внимания сборник пронумерованных заявлений по множеству тем, не все из которых были философскими в техническом, узком смысле. По его собственному признанию, материал, посвященный «теоретической философии», был взят у вольфианцев, в первую очередь Баумейстера, а материал, касающийся «моральной философии», — у французских мыслителей эпохи Просвещения, в первую очередь Руссо, Монтескье и Гельвеция.Самая интересная особенность трактата — это принятие общественного договора, восьмичасового рабочего дня, явный отказ от огромного неравенства в богатстве и молчание о религии как об источнике морали. Тем не менее в своей «теоретической философии» Козельский (1728-1795) отверг атомизм и ньютоновскую концепцию возможности пустого пространства.

Во время правления Екатерины планировалось основать еще несколько университетов помимо московского. Конечно, из этого ничего не вышло.Самому Московскому университету было трудно привлечь достаточное количество студентов, большинство из которых происходили из малообеспеченных семей. Несомненно, учитывая состояние российской экономики и общества, практически повсеместно распространялось мнение, что изучение философии было чистой роскошью, не имеющей утилитарной ценности. Что касается общего образования, правительство, очевидно, пришло к выводу, что отправка студентов за границу является более выгодным вложением, чем трата больших сумм дома, где для развития инфраструктуры требуется много работы и времени.К сожалению, хотя некоторые из них вернулись в Россию и сыграли определенную роль в интеллектуальной жизни страны, многие не смогли завершить учебу по разным причинам, в том числе из-за того, что оказались в долгах. Однако прогресс замедлился в 1796 году, когда сын и преемник Екатерины Павел приказал отозвать всех русских студентов, обучающихся за границей.

Несмотря на относительно небольшое количество учебных заведений, Россия почувствовала необходимость пригласить иностранных ученых, чтобы помочь укомплектовать эти учебные заведения.Один из ученых, Й. Шаден (1731-1797), помимо преподавания философии в университете, руководил частной школой-интернатом в Москве. Однако самый печально известный инцидент из этих ранних лет связан с немцем Людвигом Мельманом, который в 1790-х годах представил мысли Канта в России. Пропаганда Меллмана не вызвала особого сочувствия даже среди его коллег по Московскому университету, а в докладе царю прокурор обвинил Меллмана в «психическом заболевании». Мельмана не только сняли с должности, но и вынудили покинуть Россию.

По инициативе нового царя Александра I в 1804 году были открыты два новых университета. Вместе с ними снова возникла потребность в хорошо подготовленных профессорах. В очередной раз правительство обратилось к Германии, и, с перебоями, вызванными наполеоновскими войнами, Россия оказалась в прекрасном положении, чтобы собрать интеллектуальный урожай. К сожалению, многие из этих приглашенных ученых мало повлияли на русскую мысль. Например, один из самых выдающихся, Иоганн Буль (1763-1821), еще до того, как поселился в Москве, написал ряд трудов по истории философии.Тем не менее, оказавшись в России, его литературное творчество резко упало, и его незнание местного языка определенно не способствовало расширению его влияния.

Тем не менее, внезапный приток немецких ученых, многие из которых были хорошо знакомы с последними философскими разработками, подействовал на других как интеллектуальное тонизирующее средство. Приезд швейцарского физика Франца Броннера (1758-1850) в новый Казанский университет, возможно, познакомил молодого будущего математика Лобачевского с эпистемологией Канта.Сербский физик А. Стойкович (1773-1832), преподававший в Харьковском университете, подготовил учебный текст, в котором содержание было расположено в соответствии с категориями Канта. Однако одной из первых русских трактовок философской темы были две «Письма о критической философии», написанные А.Лубкиным 1805 года. Лубкин (1770 / 1-1815), который в то время преподавал в Петербургской военной академии, критиковал теорию пространства и времени Канта за ее агностический смысл, говоря, что мы получаем наши представления о пространстве и времени из опыта.Аналогичным образом, в 1807 году профессор математики Харьковского университета Т. Осиповский (1765-1832) выступил с опубликованной впоследствии речью «О пространстве и времени», в которой он сомневался в том, что с учетом различных соображений, позиция Канта была единственно возможным логическим выводом. Принимая лейбницевское представление о предустановленной гармонии, мы можем поддержать все конкретные наблюдения Канта относительно пространства и времени, не делая вывод о том, что они существуют исключительно в пределах наших познавательных способностей.Осиповский продолжил ряд других проницательных критических замечаний по поводу позиции Канта, хотя немецкие критики Канта уже высказывали многие из них еще при его жизни.

В области социальной и политической философии, как она понимается сегодня, наиболее интересным и, возможно, наиболее сложным документом периода русского Просвещения является « Право естественное » А. Куницына. В своем сводном тексте, состоящем из 590 разделов, Куницын (1783-1840) ясно продемонстрировал влияние Канта и Руссо, считающих, что рациональные предписания относительно человеческого поведения образуют моральные императивы, которые мы воспринимаем как обязательства.Поскольку каждый из нас обладает разумом, с моральной точки зрения к нам всегда следует относиться как к цели, а не как к средству достижения цели. В последующих параграфах Куницын подробно изложил свою концепцию естественных прав, в том числе свою веру в то, что среди этих прав есть свобода мысли и выражения. Однако его откровенное осуждение крепостного права российские власти не могли пропустить или проигнорировать. Вскоре после того, как текст стал их вниманием, все возможные копии были конфискованы, а сам Куницын был отстранен от своих преподавательских обязанностей в Санкт-Петербурге.Петербургского университета в марте 1821 г.

Еще одним ученым, связанным с Петербургским университетом, был Александр Иванович Галич (1783-1848). Отправленный в Германию для дальнейшего обучения, он там познакомился с творчеством Фридриха Вильгельма Йозефа фон Шеллинга (1775-1854). По возвращении в Россию в 1813 году он был назначен адъюнкт-профессором философии Педагогического института в Санкт-Петербурге; а в 1819 году, когда институт был преобразован в университет, Галич был переименован в кафедру философии.Однако его педагогическая карьера была недолгой: в 1821 году Галич был обвинен в атеизме и революционных симпатиях. Хотя он и был лишен преподавательских обязанностей, он продолжал получать полную зарплату до 1837 года. Важность Галича заключается не столько в его собственных квази-шеллингианских взглядах, сколько в его новаторских трактовках истории философии, эстетики и философской антропологии. Его двухтомник История философских систем ( История философских систем ) 1818-19 гг. Завершился изложением позиции Шеллинга и, вероятно, содержал первое обсуждение на русском языке Г.W.F. Гегель (1770-1831) и, в частности, его Наука логики . « Опыт науки изящного » Галича 1825 года, безусловно, является одним из первых русских эстетических трактатов. Для Галича прекрасное — это чувственное проявление истины и как таковое субдисциплина философии. Его работа 1834 года « Картина человека » ( Картина человека ) стала первым русским вторжением в философскую антропологию.Для Галича все «научные» дисциплины, включая теологию, нуждаются в антропологическом обосновании; и, более того, такая основа должна признавать единство человеческих аспектов и функций, будь то телесные или духовные.

Растущий религиозный и политический консервативность, которая была отмечена в последние годы жизни царя Александра, наложила обременительные ограничения на распространение философии как в классе, так и в печати. К моменту смерти царя в 1825 году наиболее уважаемые профессора философии уже были административно заставлены замолчать или запуганы.В конце того же года неудавшийся переворот, известный как «восстание декабристов», многие лидеры которого были заражены инфекцией западноевропейской мысли, только укрепил в основном антиинтеллектуальные настроения нового царя Николая. Вскоре после этого И. Давыдов (1792 / 4-1863), едва ли ни оригинальный, ни одаренный мыслитель, в мае 1826 года прочитал вводную лекцию «О возможности философии как науки» в качестве профессора. философии в Московском университете кафедра была временно упразднена, а Давыдов перешел на преподавание математики.

г. Философские темные века (ок. 1825-1860)

Царствование Николая I (1825-1855) было отмечено интеллектуальным обскурантизмом и вынужденным философским молчанием, необычным даже по российским меркам. Министр народного просвещения А. Шишков прямо обвинил в восстании декабристов распространение иностранных идей. Чтобы предотвратить их распространение, он и другие советники Николая ограничили доступ неблагородной молодежи к высшему образованию и заставили царя принять всеобъемлющий закон о цензуре, который возлагал на издателей юридическую ответственность даже после утверждения рукописи официальной цензурой.Тем не менее, объем этого нового «чугунного статута» был задуман настолько широко, что даже в то время было замечено, что «Отче наш» можно интерпретировать как революционную речь. Несмотря на то, что философия не позволяла найти выход в университетах на профессиональном уровне, она нашла энергичное, хотя и дилетантское выражение сначала на факультетах медицины и физики, а затем в модных салонах и на общественных собраниях, где дисциплина, строгость и точность не имели большого значения. . В течение этих лет те, кому было дано право преподавать философию в университетах, боролись с задачей оправдать само существование своей дисциплины не с точки зрения поиска истины, а как имеющую некоторую социальную полезность.Учитывая преобладающее мнение, это оказалось трудной задачей. Известие о революциях в Западной Европе 1848 года стало последней каплей. Все разговоры о реформах и социальных изменениях были просто запрещены, а выезд за пределы Империи был запрещен. Наконец, в 1850 году министр образования сделал шаг, который в 1820-х годах считался слишком экстремальным: чтобы защитить Россию от новейших философских систем и, следовательно, от интеллектуальной инфекции, преподавание философии в государственных университетах должно было быть просто прекращено.Логика и психология были разрешены, но только в надежных руках профессоров теологии. Такая ситуация сохранялась до 1863 года, когда после унизительной Крымской войны философия вновь вышла на публичную академическую арену. Однако даже тогда строгие ограничения на его преподавание сохранялись до 1889 года!

Тем не менее, несмотря на гнетущую атмосферу, в Николаевские годы возникло некоторое самостоятельное философствование. Поначалу влияние Шеллинга доминировало в абстрактных дискуссиях, особенно в тех, которые касались естественных наук и их места по отношению к другим академическим дисциплинам.Однако два главных шеллингианца той эпохи — Д. Велланский (1774-1847) и М. Павлов (1793-1840) — оба ценили немецкий романтизм больше за его радикальные выводы, чем за его аргументы или за то, что он был логическим результатом философского развития, начатого Кантом. Хотя и Велланский, и Павлов написали значительное количество работ, ни одно из них не нашло бы места в сегодняшней программе философии. Чуть позже, в 1830-40-х годах, дискуссия перешла к системе Гегеля, снова с большим энтузиазмом, но с небольшим пониманием того, что на самом деле имел в виду Гегель, или философского фона его сочинений.Неудивительно, что самопровозглашенное Гегелем «путешествие открытий», «Феноменология духа » , осталось неизвестным текстом. Достаточно сказать, что, если бы не недостаток оригинальных компетентных исследований в то время, простое упоминание кругов Станкевича и Петрашевского, славянофилов и западников и т. Д. В тексте истории философии было бы сочтено пародией.

Тем не менее, среди мрака официального мракобесия было несколько кратких проблесков света.Ф. Сидонский (1805-1873) в своей книге «Введение в науку философии » 1833 г. « Введение в философию, » рассматривает философию как рациональную дисциплину, независимую от богословия. Хотя Сидонский и соответствовал теологии, он рассматривал философию как необходимое и естественное исследование человеческого разума для поиска ответов, которые одна вера не может дать адекватно. Он ни в коем случае не понимал, что это означает конфликт веры и разума. Откровение дает те же истины, но пройденный путь, хотя и догматичен и, следовательно, рационально неудовлетворителен, значительно короче.О вводном тексте Сидонского можно было сказать гораздо больше, но и он, и его автор были быстро отправлены на обочину истории. Несмотря на желаемое признание его книги в некоторых светских кругах, Сидонский вскоре после ее публикации был переведен сначала с философии на преподавание французского языка, а затем попросту исключен из Санкт-Петербургской духовной академии в 1835 году. На этот раз его книгу нашли духовные власти. как было сказано, недостаточно строгий с официальной религиозной точки зрения.Следующие 30 лет Сидонский (до возвращения философии в университеты) провел приходским священником в российской столице.

Среди тех, кто наиболее решительно защищал автономию философии в этот «темный век», были О. Новицкий (1806–1884) и И. Михневич (1809–1885), оба из которых некоторое время преподавали в Киевской духовной академии. Хотя ни один из них не был особенно выдающимся мыслителем и не оставил устойчивых работ по извечным философским проблемам, оба выделяются тем, что отказываются просто относить философию к религии или политике.Новицкий в 1834 году принял должность профессора философии в новом Киевском университете, где он преподавал до отмены философии правительством, после чего работал цензором. Михневич же стал администратором.

Один из самых интересных философских анализов того времени принадлежит киевскому ученому С. Гогоцкому (1813–1889). В своей дипломной работе «Критический взгляд на философию Канта» («Критический взгляд на философию Канта») 1847 года Гогоцкий подошел к своей теме с умеренного и осознанного гегельянства, в отличие от его более ярких, но дилетантских современников.Для Гогоцкого мысль Канта представляла собой явное улучшение позиций эмпиризма и рационализма. Однако он продемонстрировал свой экстремизм, отстаивая такие идеи, как идея неузнаваемости вещей в себе, отрицание реального существования вещей в пространстве и времени, резкая дихотомия между моральным долгом и счастьем и так далее. В этот «темный век» Гогоцкий продолжал учебу в Киевском университете, но преподавал педагогику и хранил молчание по философским вопросам.

С нашей сегодняшней точки зрения, одной из важнейших характеристик философствования ранней «киевской школы» является упор на историю западной философии и, в частности, на эпистемологию. Михневич, например, писал: «Философия — это наука о сознании … предмета и природы нашего сознания». Судя по таким утверждениям, некоторые (А. Введенский, А. Никольский) видели влияние Иоганна Готлиба Фихте (1762-1814).

Преподавание философии в то время не было исключено из церковных академий; отдельные высшие учебные заведения были параллельны светским университетам для тех, кто имел клерикальное образование.Во многом не без оснований правительство чувствовало себя в безопасности по поводу их политической и интеллектуальной пассивности. Среди наиболее примечательных профессоров духовной академии в николаевские годы был Ф. Голубинский (1798-1854), преподававший в Москве. Его историческое значение, общепризнанное в качестве основателя «Московской школы теистической философии», заключается исключительно в его беззастенчивом подчинении философии теологии и эпистемологии онтологии. По Голубинскому, люди ищут знания в попытке восстановить первоначальное направление, потерянную близость с Бесконечным! Тем не менее идея Бога сразу же ощущается внутри нас.Благодаря этой непосредственности нет необходимости и не может быть доказательством существования Бога. Таков был уклад «философской» мысли в религиозных учреждениях того времени.

В самом конце «Темного века» появилась одна фигура — Сова Минервы (или был ли это феникс?), Которая объединила научную эрудицию своих киевских предшественников с доминирующим «онтологизмом» апологетов теизма, таких как Голубинский. П. Юркевич (1826–1874) одной ногой стоял в российском философском прошлом, а другой — в будущем.Служащий мостом между эпохами, он во многом определил контуры, по которым будут формироваться философские дискуссии для следующих двух поколений.

г. Возникновение профессиональной философии (ок. 1860-1917)

Будучи профессором философии в Киевской духовной академии, Юркевич в 1861 году привлек внимание издателя с хорошими связями своим длинным эссе в малоизвестном домашнем органе Академии, критикующим материализм и антропологизм Чернышевского, которые в то время были в моде. среди молодежи России.Решив вернуть философию в университеты, правительство, тем не менее, опасалось, что ограниченная и контролируемая мера независимого мышления выйдет из-под контроля. Можно было надеяться, что решение назначить Юркевича профессором Московского университета послужит целям правительства, но в то же время будет противостоять модным радикальным тенденциям.

В потоке статей за последние три года, проведенных в Киеве, Юркевич яростно обосновал ряд кажущихся несвязанными тезисами, но все они продемонстрировали его собственную глубокую приверженность платоническому идеализму.Его наиболее известная позиция, его неприятие популярного материализма того времени, было направлено не на метафизический материализм, а на физикалистский редукционизм. Среди замечаний Юркевича было то, что никакое физиологическое описание не может отдать должное откровениям, предлагаемым интроспективной психологией, и что преобразование количества в качество происходит не в субъекте, как полагали материалисты, а во взаимодействии между объектом и субъектом. Юркевич не исключил возможности того, что это взаимодействие обусловлено необходимыми формами, но, в соответствии с логикой этого представления, исключил непознаваемую «вещь в себе», задуманную как объект без какого-либо возможного субъекта.

Хотя Юркевич уже представил схему своего общего философского подхода в своей первой статье «Идея» 1859 г., в последней его статье «Разум по учению Платона и опыт по учению Канта» («Теория разума Платона и теория разума Канта») Теория опыта »), написанная в Москве, сегодня является наиболее читаемой его работой. В ней он пришел к выводу (как это делали до него Спиноза и Гегель), что эпистемология не может служить первой философией, то есть что совокупность знаний не нуждается и даже не может начинать с запроса условий своей собственной возможности; по наиболее известному выражению Юркевича: «Чтобы знать, необязательно иметь знание самого знания.Кант, по его мнению, понимал знание не в традиционном, платоновском смысле, как знание того, что действительно есть, а в радикально ином смысле как знание универсально значимого. Следовательно, для Канта целью науки было получение полезной информации, тогда как для Платона наука обеспечивала истину.

К сожалению, стиль Юркевича препятствовал более широкому распространению его взглядов. В его дни его немодные взгляды, замаскированные схоластическим языком с частыми отсылками к Священным Писаниям, вряд ли привлекли его внимание молодой светской аудитории.В университете Юркевич оставался в значительной степени объектом насмешек. Сегодня именно эти качества, вместе с его неспособностью разъяснить свои аргументы в отчетливо рациональных терминах, делают изучение его сочинений трудоемким и неудовлетворительным. Что касается непосредственного воздействия, у него был только один ученик — В. Соловьев (см. Ниже). Тем не менее, несмотря на его скудное прямое влияние, христианский платонизм Юркевича оказывал большое влияние, по крайней мере, до большевистской революции 1917 года.

В отличие от Юркевича П.Лавров (1823-1900), преподаватель математики Петербургской военной академии, активно стремился попасть на университетскую кафедру философии (а именно на столичную, когда должность была восстановлена ​​в начале 1860-х годов). Однако правительство, видимо, уже заподозрило Лаврова в сомнительной лояльности и, несмотря на рекомендацию широко уважаемого ученого (К. Кавелин), предоставило эту должность вместо Сидонского.

В серии длинных эссе, написанных, когда у него были университетские устремления, Лавров развил позицию, которую он назвал «антропологизмом», которая выступает против метафизических спекуляций, включая модный тогда материализм левого радикализма.Вместо этого он защищал простой эпистемологический феноменализм, который во многих пунктах имел определенное сходство с позицией Канта, хотя и без запутанности, нюансов и строгости последней. По сути, Лавров утверждал, что все утверждения, касающиеся объектов, можно перевести в утверждения о внешнем виде или их совокупности. Вдобавок он считал, что у нас есть совокупность убеждений относительно внешнего мира, убеждений, основанных на повторяющихся переживаниях с похожими проявлениями.Несомненность сознания и наша непреодолимая уверенность в реальности внешнего мира фундаментальны и несокрушимы. Ошибка как материализма, так и идеализма — это, по сути, ошибочная попытка слиться друг с другом. Поскольку оба являются фундаментальными, попытка доказать любой из них с самого начала является непродуманной. В соответствии с этим скептицизмом Лавров утверждал, что изучение «феноменов сознания», «феноменологии духа» может быть возведено в науку только посредством интроспекции, метода, который он назвал «субъективным».Точно так же естественные науки, основанные на нашей твердой вере во внешний мир, нуждаются в небольшой поддержке со стороны философии. Например, ставить под сомнение закон причинности, в сущности, подрывать научную точку зрения.

Параллельно с двумя принципами теоретической философии Лавров говорил о двух принципах, лежащих в основе практической философии. Во-первых, человек сознательно свободен в своей мирской деятельности. Однако, в отличие от Канта, этот принцип — не постулат, а феноменальный факт; это не имеет теоретических выводов.Для Лаврова моральная сфера совершенно автономна от теоретической. Второй принцип — принцип «идеального творения». Как в теоретической сфере мы противопоставляем себя реальному миру, так и в практической сфере мы противопоставляем себя идеалам. Подобно тому, как реальный мир является источником знаний, мир наших идеалов служит мотивацией к действию. Превращая собственное представление о себе в идеал, мы создаем идеал личного достоинства. Первоначально человеческое достоинство воспринимается как эгоистическое.Однако со временем взаимодействие индивида, включая конкуренцию, с другими дает начало его представлению о них как о равных притязаниях на достоинство и права. Связывая права с человеческим достоинством, Лавров тем самым отрицал наличие прав у животных.

Обладая подобными интеллектуальными наклонностями, Н. Михайловский (1842–1904) был даже более популярным писателем, чем Лавров. Тем не менее значение Михайловского в истории русской философии заключается в его защите роли субъективности в исследованиях человека.В отличие от естествознания, целью которого является открытие объективных законов, гуманитарные науки, по мнению Михайловского, должны учитывать гносеологически несводимый факт сознательной, целенаправленной деятельности. Не отрицая важности объективных законов, и Лавров, и Михайловский считали, что социологи должны вводить в свой анализ субъективную, моральную оценку. В отличие от естествоиспытателей, социологи признают податливость исследуемых законов.

Контовский позитивизм, на протяжении многих лет пользовавшийся значительным вниманием в России XIX века, нашел своего наиболее решительного и философски заметного защитника в лице В. Лесевича (1837–1905). Обнаружив, что у него нет научного обоснования, Лесевич считал, что позитивизм нуждается в исследовании принципов, которыми руководствуется познание. Такое исследование должно принимать как должное некоторую совокупность знаний, а не просто отождествлять себя с ней. На ставшее уже классическим гегелевское обвинение в том, что такая процедура сводится к тому, чтобы не рисковать в воде до того, как научиться плавать, Лесевич ответил, что искали, так сказать, не умения плавать, а, скорее, условия, делающие плавание возможным. .В этом ключе он сознательно обратился к кантианской модели, оставаясь при этом весьма критичным по отношению к любым разговорам об априори. В конце концов, Лесевич в значительной степени опирался на психологию и эмпиризм для установления условий познания, тем самым оставляя себя открытым для обвинений в психологизме и релятивизме.

По прошествии лет Лесевич перешел от своего раннего «критического реализма», который ненавидел метафизические спекуляции, к признанию позитивизма Рихарда Авенариуса и Эрнста Маха.Однако само это отвращение, которое было явно немодным, а также его политическая активность несколько ограничивали его влияние.

Несомненно, из философских деятелей, появившихся в 1870-х годах, даже, возможно, в любое десятилетие, величайшим был Владимир Соловьев (1853-1900). Фактически, если мы рассматриваем философию не как абстрактное независимое исследование, а как более или менее продолжительный интеллектуальный разговор, то мы можем точно датировать начало русской светской философии: 24 ноября 1874 года, днем ​​защиты Соловьевым своей магистерской диссертации. Кризис западной философии ( Кризис западной философии ).Ибо только с этого дня мы находим устойчивое обсуждение в России философских вопросов, рассматриваемых на их собственных условиях, то есть без явного обращения к их внефилософским разветвлениям, таким как их религиозные или политические последствия.

После завершения и защиты своей магистерской диссертации Соловьев написал весьма метафизический трактат под названием «Философские начала целостного знания», который так и не закончил.Однако примерно в то же время он также работал над тем, что стало его докторской диссертацией: Критика отвлеченных начала ( Критика абстрактных принципов ) — само название предполагает кантианское влияние. Хотя изначально предполагалось, что оно будет состоять из трех частей, каждая из которых посвящена этике, эпистемологии и эстетике, завершенная работа опускает последнюю. Более десяти лет Соловьев хранил молчание по философским вопросам, предпочитая вместо этого сосредоточиться на злободневных вопросах.Когда в 1890-х годах его интерес к подготовке второго издания книги Kritika вновь возродился, признание фундаментального сдвига в его взглядах заставило его переработать их систематизацию в виде совершенно новой работы, Opravdanie dobra ( The Обоснование добра ). Предположительно, он намеревался дополнить свои этические исследования соответствующими трактатами по эпистемологии и эстетике. К сожалению, Соловьев умер, закончив всего три краткие главы «Теоретической философии».”

Самым непримиримым философским критиком Соловьева был Б. Чичерин (1828–1904), несомненно, одна из самых замечательных и разносторонних фигур в истории русской интеллектуальной мысли. Несмотря на резкие разногласия с Соловьевым, сам Чичерин придерживался модифицированной гегелевской точки зрения в метафизике. Хотя все сущее рассматривается как рациональное, рациональный процесс, воплощенный в существовании, разворачивается «диалектически». Чичерин, однако, расстался с традиционной триадической схематизацией гегелевской диалектики, утверждая, что первый момент состоит из изначального единства одного и множества.Второй и третий моменты, пути или шаги противоположны и принимают различные формы в разных сферах, таких как материя и разум или универсальное и частное. Последний момент — это слияние двух в высшее единство.

В социальной и этической сфере Чичерин уделял большое внимание индивидуальной человеческой свободе. Социальные и политические законы должны стремиться к моральному нейтралитету, допускающему расцвет индивидуального самоопределения. Таким образом, он оставался стойким сторонником экономического либерализма, по сути, не видя роли государственного вмешательства.Само правительство не имело права использовать свои полномочия ни для достижения морального идеала, ни для принуждения своих граждан к поиску идеала. С другой стороны, правительство не должно использовать свои полномочия, чтобы помешать гражданам проявлять личную мораль. Несмотря на меньшее обращение, чем негативная концепция свободы, Чичерин, тем не менее, поддерживал идеалистическую концепцию позитивной свободы как стремление к нравственному совершенству и, таким образом, достижение Абсолюта.

Другой фигурой, появившейся в конце 1870-х и 1880-х годах, был неолейбницкий А.Козлов (1831-1901), преподававший в Киевском университете и назвавший свою высокоразвитую метафизическую позицию «панпсихизмом». В рамках этой позиции он, в отличие от Юма, выступал за субстанциальное единство Самости или Я, которое делает возможным переживание. Это единство он считал очевидным фактом. Кроме того, отрицая независимое существование пространства и времени, Козлов считал, что они обладают бытием только по отношению к мыслящим и чувствующим существам. Однако, как и Августин, Козлов считал, что Бог рассматривает время как единое целое, без разделения на прошлое, настоящее и будущее.Чтобы обосновать пространство и время, приписать объективное существование любому из них, требуется ответ о том, где и когда их разместить. Действительно, сама постановка проблемы предполагает связь между обоснованным пространством или временем и нами самими. Наконец, в отличие от Канта, Козлов считал все суждения аналитическими.

К сожалению, в этот период в значительной степени упускается из вида фигура М. Каринского (1840-1917), преподававшего философию в Санкт-Петербургской духовной академии. В отличие от многих своих современников, Каринский уделял много внимания логике и анализу аргументов западной философии, а не метафизическим спекуляциям.В отличие от своих современников, Каринский пришел к философии с аналитическим уклоном, а не с литературным чутьем — факт, который часто делал его стиль письма явно мучительным. Верный тем, кто воспитывался в аристотелевской традиции, Каринский, как и Брентано (с которым его сравнивали), считал немецкий идеализм по сути иррационалистическим. Выступая против Канта, Каринский считал, что наши внутренние состояния не просто феноменальны, что рефлексивное «я» — это не видимость. Внутренний опыт, в отличие от внешнего, не делает различия между реальностью и явлением.В своей общей эпистемологии Каринский утверждал, что знание строится на суждениях, которые являются законными выводами из предпосылок. Знание, однако, можно проследить до набора окончательных недоказуемых, но надежных истин, которые он назвал «самоочевидными». Карински выступал за прагматическую интерпретацию реализма, говоря, что что-то существует в другой комнате, не воспринимаемое мной, означает, что я бы это почувствовал, если бы я вошел в эту комнату. Вдобавок он принял аналогичный аргумент в пользу существования других умов, подобных умам Джона Стюарта Милля и Бертрана Рассела.

В своем двухтомном magnum opus Положительные задачи философии Л. Лопатин (1855-1920), преподававший в Московском университете, отстаивал возможность метафизического знания. Он утверждал, что эмпирическое знание ограничено видимостью, тогда как метафизика дает знание об истинной природе вещей. Хотя Лопатин рассматривал Гегеля и Спинозу как окончательных толкователей рационалистического идеализма, он отвергал обоих из-за самого преобразования конкретных отношений в рациональные или логические.Тем не менее, Лопатин подтвердил роль разума, особенно в философии, в сознательном противостоянии, как он это видел, окончательной капитуляции Соловьева перед религией. В первом томе он атаковал материализм как метафизическую доктрину, которая возвышает материю до статуса абсолюта, который не может объяснить конкретные свойства отдельных вещей или отношения между вещами и сознанием. Во втором томе Лопатин отделяет механическую причинность от «творческой причинности», согласно которой одно явление следует за другим, хотя и с добавлением к нему чего-то нового.Несмотря на его богатство метафизических спекуляций, совершенно чуждых большинству современных читателей, наблюдения Лопатина над самостью или эго основаны на спекуляциях, которые не лишены некоторого интереса. Отрицая, что самость имеет чисто эмпирическую природу, Лопатин подчеркивал, что неоспоримая реальность времени демонстрирует вневременность самости, поскольку темпоральность может быть понята только тем, что находится вне времени. Поскольку «я» вневременное, оно не может быть уничтожено, поскольку это событие во времени.Точно так же, в противовес Соловьеву, Лопатин считал, что субстанциальность «я» немедленно проявляется в сознании.

В последние годы XIX века неокантианство стало доминировать в немецкой философии. Учитывая растущую тенденцию к отправке молодых российских аспирантов в Германию для дополнительного обучения, неудивительно, что это движение закрепилось и в России. В одной из очень немногих русских работ, посвященных философии науки, А. Введенский (1856-1925) в своей обширной диссертации представил в высшей степени идеалистическую кантовскую интерпретацию концепции материи, как ее понимали в физике того времени.Он попытался защитить и обновить собственную работу Канта, примером которой является «Метафизические основы естествознания» . Однако книга Введенского привлекла мало внимания и оказала еще меньшее влияние. Гораздо более широкое признание получили его собственные попытки в последующие годы, когда он преподавал в Санкт-Петербургском университете, преобразовать трансцендентальный идеализм Канта в то, что он называл «логицизмом». Не делая никаких выводов, основанных на природе пространства и времени, Введенский считал возможным доказать невозможность метафизического знания и, как следствие, так сказать, что все, что мы знаем, включая наше собственное «я», — всего лишь видимость, а не вещь в себе.Введенский также был готов признать, что время и пространство, в котором мы переживаем все в мире, также феноменальны. Хотя метафизическое знание невозможно, метафизические гипотезы, также неопровержимые, могут быть внесены в мировоззрение, основанное на вере. Особенно полезны те, которых требуют наши моральные принципы, такие как существование других умов.

Следующие два десятилетия стали свидетелями расцвета академической философии в масштабах, которые едва ли можно было вообразить совсем недавно.Самые модные западные философии того времени находили приверженцев на все более профессиональной российской сцене. Даже мысль Фридриха Ницше начала проникать, особенно среди определенных слоев художественного сообщества и среди растущего числа политических радикалов. Тем не менее, немногие, особенно в эти годы становления, приняли любую западную систему без значительных оговорок. Даже те, кто был наиболее восприимчив к иностранным идеям, адаптировали их в соответствии с традиционными российскими проблемами, интересами и взглядами.Одна из этих традиционных проблем была связана с платонизмом в целом. Некоторые диалоги Платона появились в масонском журнале еще в 1777 году, и мы можем легко заметить интерес к идеям Платона еще в средневековый период. Возможно, католическая ассимиляция аристотелизма имела какое-то отношение к тому, что Русская православная церковь уделяла особое внимание Платону. И снова, возможно, этот интерес к Платону имел какое-то отношение к метафизическому и идеалистическому характеру большей части классической русской мысли в отличие от явно более эмпирического характера многих западных философий.Мы уже отмечали христианский платонизм Юркевича и его ученика Соловьева, который с его центральной концепцией «всеединство», в свою очередь, может также рассматриваться как современный неоплатоник.

В первые десятилетия, предшествовавшие большевистской революции 1917 года, настоящий легион философов работал в широкой тени Соловьева. Среди наиболее известных — С. Трубецкой (1862–1905). Платоническая направленность его мысли очевидна в тех самых темах, которые Трубецкой выбрал для своих магистерских и докторских диссертаций: Метафизика в Древней Греции, , 1890 и История доктрины Логоса , 1900, соответственно.Однако именно в своих программных очерках «О природе человеческого сознания» («Природа человеческого сознания») 1889–1891 и «Основания идеализма» («Основания идеализма») 1896 г. Трубецкой развил свою позицию в отношении к современной философии. Считая, что основная проблема современной философии заключается в том, носит ли человеческое знание личностный характер, Трубецкой утверждал, что современные западные философы соотносят личные знания с личным сознанием. В этом их ошибка.Человеческое сознание — это не индивидуальное сознание, а, скорее, непрерывный универсальный процесс. Точно так же этот процесс является проявлением не личного, а космического разума. Личное сознание, как он выражается, предполагает коллективное сознание, а последнее предполагает абсолютное сознание. Великая ошибка Канта заключалась в том, что он считал трансцендентальное сознание субъективным. Во втором из упомянутых выше эссе Трубецкой утверждает, что существует три способа познания реальности: эмпирически через чувства, рационально через мысль и непосредственно через веру.Для него вера — это то, что убеждает нас в существовании внешнего мира, мира, независимого от моего субъективного сознания. Именно вера лежит в основе нашего принятия информации, предоставляемой нашими органами чувств, как надежной. Более того, именно вера заставляет меня думать, что в мире есть другие существа с ментальной организацией и способностями, подобными моим. Однако Трубецкой отказывается отождествлять свое понятие веры с пассивной «интеллектуальной интуицией» Шеллинга и Соловьева. Для Трубецкого вера неразрывно связана с волей, которая составляет основу моей индивидуальности.Мое открытие другого основано на моем желании выйти за пределы себя, то есть любить.

Хотя Н. Лосский (1870-1965) в целом характеризовался как неолейбницкий, он также находился под сильным влиянием многих русских мыслителей, включая Соловьева и Козлова. В дополнение к своим собственным взглядам Лосский, учившийся в Берне и Геттингене среди других мест, известен своими новаторскими исследованиями современной немецкой философии. Он сослался на книгу Эдмунда Гуссерля «Логические исследования » еще в 1906 году, а в 1911 году прочитал курс по «интенционализму» Гуссерля.Несмотря на этот ранний интерес к строгим эпистемологическим проблемам, Лосский в целом все ближе подходил к онтологическим проблемам и позициям русского православия. Он назвал свои эпистемологические взгляды «интуитивизмом», полагая, что когнитивный субъект непосредственно воспринимает внешний мир таким, какой он есть сам по себе. Тем не менее объект познания остается онтологически трансцендентным, но гносеологически имманентным. Это прямое проникновение в реальность возможно, говорит нам Лосский, потому что все мирские сущности взаимосвязаны в «органическое целое».Кроме того, все сенсорные свойства объекта (например, его цвет, текстура, температура и т. Д.) Являются фактическими свойствами объекта, а наша сенсорная стимуляция служит лишь для того, чтобы направить наше умственное внимание на эти свойства. То, что разные люди видят один объект по-разному, объясняется тем, что люди по-разному привлекают внимание непосредственно к одному из многочисленных свойств объекта. Все сущности, события и отношения, лишенные временного и пространственного характера, обладают «идеальным бытием» и являются объектами «интеллектуальной интуиции».Однако есть еще одна, третья, область бытия, которая выходит за рамки законов логики (здесь мы видим влияние учителя Лосского, Введенского), которую он называет «металогическим бытием» и является объектом мистической интуиции.

Другим родственным духом был С. Франк (1877-1950), который в раннем взрослом возрасте был вовлечен в марксизм и политическую деятельность. Его магистерская диссертация Predmet znanija ( The Object of Knowledge ), 1915, примечательна как мастерским изложением современной западной философии, так и общей метафизической позицией.Демонстрируя понимание не только немецкого неокантианства, Франк свободно черпал, среди многих других, Гуссерля, Анри-Луи Бергсона и Макса Шелера; Возможно, он даже был первым в России, кто сослался на Готлоба Фреге, чьи Основы арифметики Франк называет «одной из редких по-настоящему философских работ математика». Франк утверждает, что все логически определенные объекты возможны благодаря металогическому единству, которое само не подчиняется законам логики. Точно так же любое логическое знание возможно исключительно благодаря «интуиции», «интегральной интуиции» этого единства.Такая интуиция возможна, потому что все мы являемся частью этого единства или Абсолюта. В последующей книге « Непостижимое » ( Непостижимое ), 1939, Франк далее развил свою точку зрения, заявив, что мистический опыт раскрывает надлогическую сферу, в которую мы погружены, но которую невозможно описать концептуально. Хотя мысли Франка гораздо шире, мы видим, что быстро оставляем светскую, философскую сферу ради религиозной, если не мистической.

Ни один обзор русских мыслителей, находившихся под влиянием Соловьева, даже краткий, был бы удовлетворительным без упоминания самого известного из них на Западе, а именно Н. Бердяева (1874-1948). Широко известный как христианский экзистенциалист, он начал свой интеллектуальный путь как марксист. Однако ко времени своих первых публикаций он пытался объединить революционное политическое мировоззрение с трансцендентальным идеализмом, особенно с кантианской этикой. В течение следующих нескольких лет мысль Бердяева быстро и решительно эволюционировала от марксизма и от критического идеализма к прямо-таки православному христианскому идеализму.Что касается проблемы свободы воли и детерминизма, Бердяев перешел от первоначального принятия мягкого детерминизма к решительному инкомпатибилизму. Он утверждал, что мораль требует его твердой позиции. Конечно, Бердяев был одним из первых, если не , , первым философом своей эпохи, который принизил важность эпистемологии вместо онтологии. Однако со временем он сам прояснил, что стержнем его мысли была не концепция Бытия, как это было бы для некоторых других, и тем более знания, а, скорее, концепция свободы.Признавая свой долг Канту, Бердяев тоже видел в науке знание феноменальной реальности, но не действительности, вещей, как они есть в себе. Как бы ни были применимы категории логики и физики к видимости, они, несомненно, неприменимы к ноуменальному миру и, в частности, к Богу. Таким образом, Бердяев не возражает против неокантианства Введенского, для которого объективация мира есть результат функционирования когнитивного аппарата человека, а только то, что оно не заходит достаточно далеко.Есть другой мир или царство, а именно тот, который характеризуется свободой.

Подобно тому, как все вышеперечисленные фигуры черпали вдохновение в христианском неоплатонизме, они все чувствовали необходимость обратиться к кантианскому наследию. Например, диссертация Лосского «Обоснование интуитивизма » ( Основания интуитивизма ) представляет собой расширенное взаимодействие с эпистемологией Канта. знаменитый перевод на английский язык.Трубецкой называл Канта «Коперником современной философии», который «обнаружил, что существует априорная предпосылка всякого возможного опыта». Тем не менее, среди философов этой эпохи не все видели трансцендентальный идеализм как трамплин для религиозной и мистической мысли. Ученик Введенского, И. Лапшин (1870-1952) в своей диссертации Законы мысли и формы познания ( Законы мысли и формы познания ), 1906, попытался показать, что вопреки позиции Канта, пространство и время были категориями познания, и что вся мысль, даже логическая, опирается на категориальный синтез.Следовательно, законы логики сами по себе синтетические, а не аналитические, как думал Кант, и применимы только в пределах возможного опыта.

Г. Челпанов (1863-1936), преподававший в Московском университете, был еще одним человеком с широко понимаемой кантианской полосой. Челпанов, чьи работы в экспериментальной психологии запомнились в той же мере, если не в большей степени, в философии, в отличие от многих других, хотел сохранить концепцию вещи-в-себе, рассматривая ее как то, что в конечном итоге «вызывает» определенное представление. объекта.Без него, утверждал Челпанов, мы остаемся (как и у Канта) без объяснения того, почему мы воспринимаем именно этот, а не тот конкретный объект. Во многом таким же образом мы должны обратиться к некоторому трансцендентному пространству, чтобы объяснить, почему мы видим объект в этом месте, а не в другом. По этим причинам Челпанов назвал свою позицию «критическим реализмом» в отличие от более привычной трактовки кантианства как «трансцендентального идеализма». В психологии Челпанов поддерживал психофизический параллелизм Вильгельма Вундта.

По мере приближения Первой мировой войны на первый план вышло новое поколение ученых, вернувшихся в Россию после дипломной работы в Германии, которые в целом сочувствовали одной или даже нескольким школам неокантианства. Среди этих молодых ученых работы Б. Кистяковского (1868-1920) и П. Новгородцева (1866-1924) выделяются сегодня как, пожалуй, наиболее доступные благодаря аналитическому подходу к вопросам методологии социальных наук.

В этот период гуссерлианская феноменология проникла в Россию из ряда источников, но ее первым и, в известном смысле, единственным крупным пропагандистом был Г.Шпет (1879-1937), о котором мы упоминали ранее. В любом случае, помимо своих исторических исследований Шпет проделал новаторскую работу в области герменевтики еще в 1918 году. Кроме того, в двух памятных эссе он, соответственно, приводил аргументы в духе раннего Гуссерля и позднего Соловьева против гуссерлианского взгляда на трансцендентальное эго и в другом прослеживается гуссерлианское представление о философии как строгой науке, восходящей к Пармениду.

К сожалению, в сталинские времена Шпета постоянно заставляли замолчать, но А.Лосев (1893-1988), в ранних работах которого плодотворно использовались некоторые ранние феноменологические приемы, выжил и расцвел после этого. Его многочисленные публикации, сосредоточенные на древнегреческой мысли, особенно на эстетике, еще не вошли в мировую литературу, хотя в последующие годы его огромный вклад был признан на его родине и другими людьми, для которых они были лингвистически доступными. Тем не менее следует сказать, что личные высказывания Лосева восходят к неоплатонизму, полностью противоречащему современному темпераменту.

г. Советская эпоха (1917-1991)

Большевистская революция 1917 года положила начало политическому режиму со сложившейся идеологией, не допускавшей интеллектуальной конкуренции. В течение первых нескольких лет своего существования внимание большевиков было направлено на консолидацию политической власти, и подбор университетского персонала во многих случаях оставался внутренним делом. Однако в 1922 году наиболее явно не марксистские философы, которые еще не сбежали, были изгнаны из страны.Многие из них нашли работу, по крайней мере, на какое-то время, в крупных городах Европы и продолжили свои личные интеллектуальные планы. Однако ни один из них в течение своей жизни не оказал существенного влияния на философское развитие ни у себя на родине, ни на Западе, и лишь немногие, за заметным исключением Бердяева, получили широкое признание.

В течение первого десятилетия правления большевиков всепоглощающий философский вопрос касался роли марксизма в отношении традиционных академических дисциплин, особенно тех, которые либо появились после смерти Карла Маркса, либо стали свидетелями недавних захватывающих событий, изменивших поле зрения.Самый известный спор произошел между «механистами» и «диалектиками» или «деборинистами» по имени его главного защитника А. Деборина (1881-1963). Поскольку в обе группы входило несколько человек, а спорные вопросы со временем эволюционировали, никакое простое изложение соответствующих позиций не может полностью оправдать их. Тем не менее, механисты по существу считали, что философия как отдельная дисциплина не имеет оснований для существования в рамках советского государства. Все философские проблемы могли и будут разрешены естественными науками.Священный диалектический метод марксизма на самом деле был просто научным методом. Деборинисты , с другой стороны, защищали существование философии как отдельной дисциплины. Более того, они рассматривали естественные науки как построенные на наборе философских принципов. В отличие от механистов, они рассматривали природу как диалектическую сущность, которую нельзя свести к более простым механическим терминам. Даже человеческая история и общество совершили диалектические скачки, приведшие к качественно другим состояниям.Специфика полемики, которая бушевала до 1929 года, сейчас имеет второстепенное философское значение, но в некоторой степени основной вопрос об отношении философии к наукам, о роли первой по отношению ко второй сохраняется и по сей день. . К сожалению, политика сыграла в ходе спора такую ​​же роль, как и абстрактные рассуждения, и исход был простым политическим указом, когда деборинисты одержали временную победу. Последующие события следующих двух десятилетий, такие как поражение деборинистов, не имеют ничего общего с философией.Какая философия продолжала следовать в эти годы в России, держалась в секрете, любое раскрытие которой происходило за счет жизни. В определенной степени вопрос о роли философии снова возник в 1950-х годах, когда философские последствия теории относительности стали предметом споров. И снова встал вопрос о приоритете философии или науки. Однако на этот раз с надежным атомным оружием в руках не могло быть никаких сомнений в окончательном победителе без необходимости политического вмешательства.

Другой спор, хотя и менее громкий, касался психологической методологии и самого сохранения таких общих терминов, как «сознание», «психика» и «внимание». Интроспективный метод, который, как мы видели, отстаивали многие философы-идеалисты, рассматривался новыми идеологами как субъективный и ненаучный, поскольку он явно относился к частным явлениям. И. Павлов (1849-1936), уже ставший звездой русской науки во время революции, был быстро замечен как использующий метод, подчиняющий психическую деятельность объективным методам естествознания.Однако вопрос заключался в том, устранит ли использование объективных методов необходимость использования таких традиционных терминов, как «сознание». Центральной фигурой здесь был В. Бехтерев (1857-1927), считавший, что, поскольку все психические процессы в конечном итоге проявляются в объективно наблюдаемом поведении, субъективная терминология излишня. Как только была одержана победа над интроспекционистами, дискуссия снова была приостановлена ​​политическими средствами. Бихтеревский бихевиоризм оказался опасно левым.

Как отмечалось выше, в 1930-40-е годы независимое философствование практически прекратило свое существование, и то немногое, что было опубликовано, представляет не более чем исторический интерес. О состоянии русской мысли в то время свидетельствует тот факт, что, когда в 1946 году правительство решило ввести логику в учебную программу средних школ, единственным доступным подходящим текстом была тонкая книга Челпанова, датированная дореволюционным периодом. После смерти Иосифа Сталина относительное расслабление или «оттепель» в суровом интеллектуальном климате было разрешено, конечно, в строгих рамках официальной государственной идеологии.Помимо переосмысления старого вопроса о роли марксизма в естественных науках, российские ученые стремились вернуться к традиционным текстам в надежде понять изначальное вдохновение официальной философии. Некоторые, например молодой А. Зиновьев (1922–2006), стремились понять «диалектическую логику» в терминах операций, процедур и методов, используемых в политической экономии. Другие, например, В. Тугаринов, в значительной степени опирались на пример Гегеля, пытаясь очертить систему фундаментальных категорий.

После формального признания справедливости формальной логики в последующие годы она привлекла к себе внимание Зиновьева, Д. Горского, Э. Войшвилло и многих других. Их работы заслуженно получили международное внимание и не использовали официальную идеологию. Какой смысл придавать «диалектической логике», если вообще есть, — другой вопрос, который не может оставаться политически нейтральным. До последних дней советского периода не существовало единого мнения относительно того, что это такое и какова его связь с формальной логикой.Одним из самых решительных защитников диалектической логики был Э. Ильенков, получивший внимание даже на Западе. В эпистемологии также поверхностное согласие, продемонстрированное посредством использования официального словаря, затемняет (но не полностью скрывает) различия во мнениях относительно того, как именно истолковывать официальную позицию. Сейчас, безусловно, кажется, что в советские годы было опубликовано очень мало значительных публикаций в этой области. Однако некоторые философы, действовавшие в то время, создали работы, которые были опубликованы совсем недавно.Пожалуй, наиболее ярким примером является М. Мамардашвили (1930–1990), который при жизни отличался глубоким интересом к истории философии и своими антигегельянскими взглядами.

Большая часть этических работ в советский период представляла собой грубую апологетическую форму служения государству. По сути, добро — это то, что способствует провозглашенным целям советского общества. На таком фоне Я. Тем более примечательно исследование Мильнера-Иринина «« Этика или принципы истинной человечности »».Хотя в 1960-х годах в печати был опубликован только отрывок, рукопись размером в книгу, которая в целом была отклонена для публикации, была распространена и обсуждена. Автор представил нормативную систему, которую он считал универсально действующей и вневременной. Вспоминая первые дни немецкого идеализма, Милнер-Иринин считал своим моральным принципом верность своей совести. Однако он утверждал, что вывел свою деонтологию из социальной природы человека, а не из идеи рациональности (как у Канта).

После вступления Л. Брежнева на пост генерального секретаря и особенно после событий, ограничивших «Пражскую весну» 1968 года, все признаки независимого философствования быстро отступили. Правительство с тревогой развернуло кампанию за идеологическую бдительность, которую немецкий ученый Х. Дам назвал «идеологической контрреформацией», которая продолжалась до «перестройки» горбачевских лет.

e. Постсоветская эпоха (1991-)

Очевидно, что распад Советского Союза и низведение Коммунистической партии к политической оппозиции также открыли новую эру в истории русской философии.Какие тенденции появятся, пока рано говорить. То, как российские философы в конечном итоге будут оценивать свое недавнее, а также царское прошлое, может в значительной степени повлиять на политическое и экономическое благополучие страны. Неудивительно, что в 1990-е годы, в частности, произошло «повторное открытие» ранее запрещенных работ религиозных философов, действовавших незадолго до или во время большевистской революции. Будут ли российские философы продолжать в том же духе или приблизиться к стилю, напоминающему западные «аналитические» тенденции, остается открытым вопросом.

3. Заключительные замечания

В вышеупомянутом историческом обзоре мы подчеркнули российские эпистемологические проблемы, а не онтологические и этические, надеюсь, не пренебрегая и не умаляя их. По общему признанию, это может отражать определенный «западный уклон». Тем не менее такое исследование, несмотря на его недостатки, показывает, что вопросы о возможности знания никогда не были полностью чужды русскому уму. Мы можем однозначно заявить об этом, не отвергая позицию Масарика, поскольку действительно в течение нескольких десятилетий, предшествовавших революции 1917 года, эпистемологии не уделялось особого внимания, не говоря уже о приоритете.Конечно, в то время, когда Масарик сформулировал свою позицию, русская философия была относительно молодой. Тем не менее, были ли некритические черты русской философии, которые так правильно подметил Масарик, отражением русского ума как такового или же отражением наблюдаемой эпохи? Если взглянуть на немецкую философию XIX века от подъема гегельянства до возникновения неокантианства, разве нельзя было бы увидеть в ней непостоянную эпистемологию? Может быть, наша ошибка заключалась в том, что мы сосредоточили внимание на одном периоде русской истории, хотя и наиболее плодотворном с философской точки зрения? В любом случае, простое существование различных мнений в советское время — как бы осторожно они ни выражались — по повторяющимся фундаментальным вопросам свидетельствует о стойкости философии в человеческом сознании.

Вместо того чтобы спрашивать об общих характеристиках русской философии, не следует ли нам спрашивать, почему философия возникла в России так поздно по сравнению с другими народами? Прав ли Введенский в том, что в стране до недавнего времени не хватало подходящих учебных заведений, или он писал как университетский профессор, не видевший реальной альтернативы заработку на жизнь? Может быть, Шпет был прав, полагая, что никто не находил в философии никакой утилитарной ценности, кроме скромного служения теологии, или он просто выражал свои собственные опасения за будущее философии в откровенно идеологическом состоянии? Были ли у Масарика основания связывать позднее появление философии в России с предполагаемым антиинтеллектуализмом православного богословия, или он просто говорил как унитарий?Наконец, каким бы интригующим ни был этот вопрос, не виноваты ли мы в поисках ответа в том, что некоторые назвали бы ошибкой редукционизма, то есть в попытке решить философскую проблему путем обращения к нефилософским средствам?

4. Ссылки и дополнительная информация

Дополнительные работы на западных языках:

• Коплестон, Фредерик К. Философия в России, от Герцена до Ленина и Бердяева , Нотр-Дам, 1986.
• Дахм, Гельмут. Der gescheiterte Ausbruch: Entideologisierung und ideologische Gegenreformation in Osteuropa (1960-1980) , Баден-Баден, 1982.
• ДеДжордж, Ричард Т. Образцы советской мысли , Анн-Арбор, 1966.
• Goerdt, W. Russische Philosophie: Zugaenge und Durchblicke , Freiburg / Muenchen, 1984.
• Йоравский, Давид. Советский марксизм и естествознание 1917-1932 гг. , Нью-Йорк, 1960.
• Койре, Александр. «Философия и национальная проблема в России — дебют XIX века» , Париж, 1929.
• Лосский Николай О. История русской философии , Нью-Йорк, 1972.
• Масарик, Томас Гарриг. Дух России , пер. Eden & Cedar Paul, Нью-Йорк, 1955.
• Сканлан, Джеймс П. Марксизм в СССР, Критический обзор современной советской мысли , Итака, 1985
• Валицки, Анджей. История русской мысли от Просвещения до марксизма , Стэнфорд, 1979.
• Зенковский В.В. История русской философии , пер. Джордж Л. Клайн, Лондон, 1967.

Сведения об авторе

Томас Немет
Электронная почта: t_nemeth @ yahoo.com
U. S. A.

путей развития русской методологии: ответы и вопросы психологии мышления

Авторы

DOI:

https://doi.org/10.15826/Lurian.2020.1.2.5

Абстрактные

В статье говорится о становлении и развитии отечественной методологии, в рамках которой строилась теория мышления. Изложение теории, разработанной в двадцатые-девяностые годы ХХ века, становится актуальным в силу двух факторов.Первый фактор спроса со стороны интенсивно развивающейся нейробиологии. Различные направления в этой области, направленные на изучение нарушений мышления, особенно при шизофрении, не имеют теоретической согласованности. Поэтому специалисты приходят к выводу о необходимости единой научно обоснованной платформы: разработки теории мышления. Отметим, что внимание к нарушенной функции характерно для врача, тогда как для психолога проблема выявления необычной силы мышления — шизофрения — значима.Решение этой проблемы важно для самой теории мышления. Второй фактор востребованности разработки теории мышления — это смена парадигмы в науке и образовании в 90-е годы ХХ века, которая стимулировала появление разнообразия теоретически необоснованных подходов к интерпретации природы мышления. Поэтому при рассмотрении теории мышления мы учитываем значимые события, определившие вектор его развития, начиная со статьи Рубинштейна 1922 г. «Принцип творческой самодеятельности (к философским основам современной педагогики)», где методологическое обоснование дано понятие предмета.В 1930 году он формулирует принцип мышления как «единство сознания и деятельности». В этот же период Лурия разъясняет позиции, созвучные будущей культурно-исторической методологии Выготского. Исследование мышления как процесса проводится в советской психологии школой Рубинштейна в пятидесятые-шестидесятые годы и после его смерти в 1969 году. Работы с описанием значения, смысла и природы слова стали вкладом Лурия в анализ структура мыслительного процесса при решении задач.Общую идею решения проблемных ситуаций как результат творческого мышления мы считаем его низшей стадией, незрелой формой, так как в рамках решения поставленных задач, то есть стимульно-проективной модели, в которой изучалась вся психика, она есть Невозможно подойти к анализу феномена творчества. Это удается только в разработке нового метода. В ходе эксперимента метод «Творческое поле» позволяет выявить способность человека развивать принятые способности по своей инициативе.Описываются уровни познания, которых должен достичь испытуемый. Они соответствуют уровню проявлений творчества или его отсутствию. Этот подход находит свое теоретическое обоснование в культурно-исторической психологии (Выготский). Мы выявили высшую зрелую форму творчества как развитие деятельности по инициативе, которая является единицей анализа, где, по Выготскому, «происходит встреча аффекта и интеллекта» (Выготский, 2016, с. 8). Приведены примеры детей, проявивших высочайший уровень творческих способностей.Среди них есть девятилетний мальчик с диагнозом «шизофрения», который спонтанно сформулировал очень точное и емкое определение творчества.

Биография автора

Богоявленская Диана Борисовна, Психологический институт Российской академии образования; Московский педагогический государственный университет, Москва, Россия

Богоявленская Диана Б., доктор психологических наук, профессор кафедры психологической антропологии Московского педагогического государственного университета; Главный научный сотрудник Психологического института Российской академии образования; Академик РАЕН, академик Международной академии педагогических наук; Почетный член Российской академии образования.
Россия, 125009, г. Москва, ул. Моховая, д. 9–4.

Российская психология — невоспетый герой культурного и научного наследия

Владимир Бехтерев | Источник изображения: https: // rusmania.ком

Граничит со странами Европы и Азии, а также с Тихим и Северным Ледовитым океанами, с ландшафтами от тундры и лесов до субтропических пляжей, русская психика может многое предложить так же, как и ее разнообразное географическое положение. Понимание русской культуры и психологии следует рассматривать с учетом трех факторов: природы русской души, текущего состояния российской экономики и широко распространенных потерь в российских семьях из-за сталинского режима.

Начиная с уличного поведения и заканчивая манерами за столом, иностранцы имеют определенные неправильные представления о русских.Например, в Индии или США улыбаться незнакомцам на улице не является отклонением. В России же простаком считают, если он улыбается незнакомцу. Это не значит, что россияне недружелюбны, суровы или несчастны. Русские научились быть осторожными благодаря бурной истории страны.

Россия, расположенная в одиннадцати часовых поясах, отличается огромным разнообразием. В России выявлено более 100 этнических групп, из которых 41 официально признаны «коренными малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока.«Это группы, которые находятся под защитой закона как коренные народы. Коренные народы России составляют всего 0,2% от общей численности населения, или 250 000 человек; однако они населяют около двух третей территории России. Коренные народы России очень разнообразны и разнообразны.

Тем не менее, у них есть некоторые общие характеристики: многие из них кочуют или ведут полукочевой образ жизни и практикуют анимизм (вера в то, что предметы, места, существа и природные явления обладают особой духовной сущностью).Их образ жизни основан на охоте, собирательстве, рыбной ловле и оленеводстве. Для многих из этих групп приверженность традиционному образу жизни стала очень важной после краха советской экономики.

Многие регионы России имеют свои культурные традиции, религии, а также свои языки. Например, в Республике Татарстан есть большая часть татарского населения, говорящего не только по-русски, но и по-татарски, и жители следуют суннитским исламским традициям.

Психология коренных народов России

Российская психология за 125 лет своего существования стала свидетелем замечательных поворотов — от блестящих исследований ранних гигантов, таких как Владимир Бехтерев, Иван Павлов, Александр Лурия, до печально известного убийства Бехтерева в 1927 году и запрещения психологического тестирования («вспыльчивости»). ) в 1936 г. Коммунистической партией Советского Союза (Takooshian & Trusov, 1992).

Сегодня российская психология характеризуется пятью основными принципами.

1. Принцип психофизиологического единства основан на представлении о психике как связующем звене органического субстрата психики и объекта, который в ней представлен. Итак, субстрат, объект и психика составляют единое целое.
2. Принцип развития предполагает рассмотрение процесса адаптации психики под влиянием естественных изменений (развития) нервной системы и психофизиологических функций.
3. Принцип историзма означает, что образ жизни, образ мышления, чувства, а также сознание определяются историческим развитием общества.Сознание людей зависит от их социальной жизни; личный опыт людей влияет на их отношение, образ мышления и чувства.
4. Принцип единства теории и практики подтверждает психологические исследования и практику на основе теоретического обоснования. Также теория должна меняться, когда она получает отклик от практики.
5. Принцип единства сознания и деятельности — главный принцип советской психологии. Это означает, что психологические характеристики человека проявляются и в то же время формируются в рамках деятельности, а личностные характеристики одновременно являются предпосылками и результатами поведения.Личность и деятельность составляют единство.

Павлов (оперировавший собаку в 1902 г.) руководил своей лабораторией, как фабрикой; собаки были его машинами. Предоставлено библиотекой Wellcome, Лондон,

. Некоторые из наиболее сильных психологических теорий, вытекающих из этих принципов, следующие:

Психологическая теория деятельности описывает процесс достижения человеком определенной цели, в результате которого преобразуются объекты, находящиеся поблизости. Деятельность, наблюдаемая во время работы, имеет внутреннюю структуру.Эта структура состоит из потребности, мотива, цели и замыслов. Потребности подразумевают любую потребность организма. Мотив — это конкретный предмет, способный удовлетворить потребность. Цель — это изображение результата действий, направленных на удовлетворение потребности. Цель относится к конкретным условиям достижения цели. Четыре компонента в системе дают описание мысленной картины деятельности. Применение теории на практике снижает количество ошибок и повышает производительность труда. Эту теорию выдвинул С.Л. Рубинштейн, Б. Ф. Ломов, А. Н. Леонтьев и другие.

Вторая важная теория называется «Концепция развития высших психических функций».

Соответственно, в процессе культурного и исторического развития человека естественные психические функции (память, мышление, язык и т. Д.) Становятся безусловными (управляемыми). Эта концепция показывает, как человек получает контроль над своими психическими функциями за счет интернализации культурных инструментов контроля над психикой.Высшие психические функции развиваются в течение жизни, опосредуются культурой, изначально социальны и безусловны. Создатели этой теории — Л.С. Выготский, а его последователи — А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев, А.В. Запорожец, Д. Эльконин, П.Ю. Гальперин и другие.

Русское психологическое общество

История Российского психологического общества (РПС) — отличный пример для понимания траектории, эволюции, а также передачи психологии в России.

История Русского психологического общества восходит к 1885 году, когда при Московском Императорском университете (ныне МГУ им. М.В. Ломоносова) было основано Психологическое общество с целью развития психологии «во всех ее отраслях, приложениях и истории, а также для развития психологии. распространение психологических знаний в России ».

Основатели сосредоточили озабоченность Общества на (как указано в его Уставе):

• Системы психологии во всех формах ее изучения
• Применение психологических знаний к другим наукам, таким как логика, мораль, философия, право, эстетика, педагогика и другие
• История психологии и ее роль в старые и новые времена.

RPS сыграл значительную роль в ускорении роста академического интереса к зарождающейся области исследований, которая стремилась уйти от философии. Кроме того, RPS также публиковал и переводил международные психологические исследования.

С самого начала Общество начало собирать и публиковать работы своих членов и переводить работы известных зарубежных психологов. Среди первых почетных членов Русского психологического общества были Вильгельм Вундт, Теодюль Рибо, Герман Людвиг Фердинанд фон Гельмгольц, Уильям Джеймс, Эдвард Брэдфорд Титченер и другие.

Российское психологическое общество неуклонно росло до революции 1917 г. Хотя национальные реформы и Гражданская война в России остановили официальную деятельность Русского психологического общества, до последнего момента своего существования Общество продолжало служить. дисциплина, участники и публика.

После того, как в 1957 году оно было преобразовано в Союз психологов СССР, традиции высокой личной и научной культуры вернулись в Общество новым поколением ученых.Во второй половине 20-го — ^{-го —} -го века возможности психологов, работающих в таких областях, как космонавтика, образование, развитие и труд, расширились. Общество много раз реструктурировалось, что приводило к формированию различных отделов, советов, комитетов и подсистем, чтобы учесть многочисленные интересы его членов. RPS не только верит в празднование достижений в области психологии, но также уделяет внимание будущему развитию дисциплины и руководящего органа.RPS получает поддержку во многих членских сетях. Сегодня общее количество членов Русского психологического общества составляет более 5000 членов в 62 региональных отделениях. Академическая база психологии процветала, и популярность этого предмета резко возросла. Профессиональная психологическая практика продолжает процветать благодаря тщательному изучению подготовки и квалификации участников, а также благодаря большему пониманию и принятию психологии широкой общественностью в России.

Психология коренных народов России прошла через разнообразный психологический ландшафт. Начиная с создания Владимиром Бехтеревым первой лаборатории экспериментальной психологии в России в 1885 году в Казанском университете, до многих университетов (перечисленных в глобальном рейтинге университетов), таких как Высшая школа экономики, МГУ им. М.В. Ломоносова, Санкт-Петербургский государственный университет, предлагающие Психология как предмет изучения, вклад русских в психологию культуры коренных народов был несомненно значительным.

Около

Психологический институт, основанный в 1912 году и открытый в 1914 году профессором МГУ Георгием Челпановым, стал первым научно-педагогическим психологическим институтом в России (а к тому времени третьим в мире). Средства на создание института пожертвовал известный российский меценат Сергей Щукин. По желанию благотворителя Психологический институт был назван в честь его покойной жены — Лидии Щукиной.

По тем временам институт был оборудован первоклассным оборудованием для проведения психологических экспериментов. В просторном 3-х этажном корпусе располагались комфортабельные экспериментальные комнаты, мастерские, несколько аудиторий, актовый зал и библиотека.

За свою долгую историю учреждение сменило несколько названий: Московский государственный институт экспериментальной психологии Российской ассоциации научно-исследовательских институтов социальных наук (1924-1930), Национальный институт психологии, педагогики и психотехники Российской ассоциации марксистской педагогики (1930-1934), Психологический Научно-исследовательский институт Академии педагогических наук РСФСР (1945-1970), Научно-исследовательский институт общей и педагогической психологии Академии педагогических наук СССР (1970-1992).В системе Российской академии образования в 1992 году институту было возвращено его первоначальное название — «Психологический институт им. Л.Г. Щукиной».

С институтом теперь связывают имена выдающихся представителей российской культуры и науки — психологов, историков, филологов. Среди них были Н. Бердяев, С. Булгаков, В. Зенковский, К. Замок, Л. Лопатин, А. Лосев, Б. Пастернак, П. Попов, Л. Шестов, Г. Шпет.

Самое главное, что в институте работало большинство основоположников отечественной психологии: Г.Челпанов, П. Блонский, Л. Выготский, А. Лурия, С. Кравков, К. Корнилов, С. Рубинштейн, Н. Жинкин, Н. Рыбников, А. Леонтьев, А. Смирнов, Н. Бернштейн, Б. Теплов, В. Небылицын, Ф. Горбов, М. Лисина, Л. Божович, Э. Бойко, Н. Меньчинская, П. Шеварев, П. Якобсон, А. Запорожец, Д. Ошанин, Д. Эльконин, В. Давыдов и др.

В настоящее время Психологический институт РАЭ является крупнейшим исследовательским институтом в России, и его академические подразделения проводят масштабные психологические исследования — от изучения фундаментальных проблем психологической теории и истории, законов, регулирующих развитие и регуляцию психики, до разработки Практико-ориентированные проблемы развития человека в отдельных видах его деятельности (общение, ролевые игры, учебно-профессиональная деятельность и др.)). Приоритетные направления института определяются социальной потребностью в психологической поддержке образования, развитии и обучении детей и взрослых в сложных условиях меняющегося общества, в создании и поддержке эффективных образовательных систем, ориентированных на учащихся, для отдельных контингентов учащихся. Эти направления также определяются потребностями развития и управления социальной сферой.

Важно отметить роль Психологического института в создании крупнейших психологических школ России.Прежде всего, это две выдающиеся философские школы: первая — Г. Челпанова, вторая — Выготского — Лурия — Леонтьева.

Философскую школу первого института основал его основатель Г. Челпанов, который в то время вместе с философским пониманием психологии внес экспериментальный подход к изучению разума и сознания в русскую классическую психологию. Первые ученики Челпанова были хорошо известны будущим сотрудникам института А.Смирнов, Б.Теплов, П. Шеварев, С. Кравков, А. Леонтьев, Н. Жинкин, Н. Рыбников, П. Якобсон и другие. В дальнейшем ученики Челпанова разошлись, и их достижения украсили отечественную и мировую науку.

Методологические основы другой школы мысли, возникшей в стенах Психологического института РАЭ и получившей широкое признание как «культурно-исторический подход к психологии», были разработаны Л. Выготским при участии А.Леонтьев и А. Лурия, каждый из которых впоследствии стал лидером своей точки зрения.

Эти две школы мысли, одна из которых сосредоточила свое внимание на экспериментальной парадигме исследования сознания и других психических явлений, а другая — на культурно-исторической (социально-экологической, в том числе деятельностной) зависимости психического развития человека. Фактически, это положило начало последующим научным направлениям, возникающим и развивающимся в Психологическом институте РАЭ.

Развивая идеи этих двух фундаментальных психологических школ мысли, был сформирован ряд основных исследовательских направлений:

1. Теория онтогенеза познавательной деятельности (А. Запорожец).
2. Теория общения как коммуникативной деятельности (М. Лисина).
3. Понятие дифференциальной психофизиологии («общие и особые свойства» нервной системы). Основываясь на концепциях Павлова, он был создан Б. Тепловым и В. Небылицыным и направлен на изучение индивидуальных типологических различий психических функций и способностей.
4. Понятие о произвольной и непроизвольной памяти (А. Смирнов)
5. Концепция развития психических функций в процессе обучения (Н.А. Менчинская).
6. Теория развивающего обучения. Его разработали такие авторитетные исследователи, как Д. Эльконин и В. Давыдов. В основе этой теории лежат следующие концепции — периодизация умственного развития, ведущая деятельность, игра, учебная деятельность, содержательные обобщения.
7. Теория деятельностного опосредования развития личности и межличностных отношений (А.Петровский).
8. Концепция одаренности (Н. Лейтес, А. Матюшкин).
9. Концепция социально-нормативной периодизации формирования идентичности (Д. Фельдштейн).
10. Теория психологии социально-развития (В. Рубцов).
11. Основы детской прикладной психологии (И. Дубровина)

На сегодняшний день институт развивает следующие исследовательские приоритеты:

• проблемы истории и теории психологии;
• методологические проблемы и основные закономерности психического развития человека в современных условиях;
• психологические основы развивающего обучения;
• психологические основы духовно-нравственного воспитания;
• психология возрастного развития детей в семье, в школе и вне школы;
• психологическая диагностика;
• психологическая подготовка учителей и руководителей образования;
• психологические основы профессионального развития;
• психологические услуги в образовании;
• психология одаренности;
• психология индивидуальных различий, поведенческая генетика;
• психотерапия и психологическая реабилитация;
• этика и психология семейной жизни.

История, подходы и вопросы — Введение в психологию — 1-е канадское издание

Цели обучения

1. Объясните, как психология превратилась из философской дисциплины в научную.
2. Перечислите некоторые из наиболее важных вопросов, волнующих психологов.
3. Опишите основные школы психологии и укажите, какой вклад каждая школа внесла в психологию.

В этом разделе мы рассмотрим историю психологии, уделив особое внимание важным вопросам, которые задают психологи, и основным подходам (или школам) психологического исследования.Школы психологии, которые мы рассмотрим, суммированы в Таблице 1.3 «Наиболее важные подходы (школы) психологии», а в Таблице 1.4 «История психологии» представлена ​​хронология деятельности некоторых наиболее важных психологов, начиная с ранние греческие философы и вплоть до наших дней. Таблицы 1.3 и 1.4 представляют собой выборку наиболее важных школ и людей; Невозможно в одной главе упомянуть все подходы и всех психологов, которые внесли свой вклад в эту область.Подходы, которые психологи использовали для оценки интересующих их вопросов, кардинально изменились за всю историю психологии. Возможно, наиболее важно то, что эта область неуклонно двигалась от предположений о поведении к более объективному и научному подходу по мере совершенствования технологии, доступной для изучения человеческого поведения (Benjamin & Baker, 2004). Также наблюдается приток женщин в поле. Хотя большинство первых психологов были мужчинами, сейчас большинство психологов, включая президентов важнейших психологических организаций, — женщины.

Хотя большинство первых психологов были мужчинами, женщины все чаще вносят свой вклад в психологию.Вот несколько примеров:

• 1968: Мэри Джин Райт стала первой женщиной-президентом Канадской психологической ассоциации.
• 1970: Вирджиния Дуглас стала второй женщиной-президентом Канадской психологической ассоциации.
• 1972: Подпольный симпозиум проводился на съезде Канадской психологической ассоциации. После того, как их отдельные доклады, а затем симпозиум был отклонен Программным комитетом, группа из шести аспирантов и преподавателей, не имеющих штатного расписания, в том числе Сандра Пайк и Эстер Грингласс, провела независимый исследовательский симпозиум, на котором была продемонстрирована работа, проводимая в области психологии. женщин.
• 1976: Основан Канадский научно-исследовательский институт по улучшению положения женщин.
• 1987: Джанет Стоппард возглавила Комитет по женщинам и психическому здоровью Канадской ассоциации психического здоровья.

Хотя она не может охватить всех важных психологов, следующая временная шкала показывает некоторых из наиболее важных участников истории психологии. (Адаптировано Дж. Валингой.)

Хотя психология кардинально изменилась за свою историю, наиболее важные вопросы, которые решают психологи, остались неизменными. Далее следуют некоторые из этих вопросов, и мы обсудим их как в этой, так и в следующих главах:

• Природа против воспитания. Являются ли гены или среда наиболее влиятельными в определении поведения людей и в учете различий между людьми? Большинство ученых теперь согласны с тем, что и гены, и окружающая среда играют решающую роль в большинстве типов поведения человека, и тем не менее нам еще многое предстоит узнать о том, как природа (наш биологический состав) и воспитание (опыт, который мы получаем в течение нашей жизни) работают вместе (Харрис, 1998; Пинкер, 2002). Доля наблюдаемых различий в характеристиках людей (например, с точки зрения их роста, интеллекта или оптимизма), обусловленная генетикой , известна как наследуемость характеристики , и мы будем широко использовать это срок в следующих главах. Мы увидим, например, что наследуемость интеллекта очень высока (около 0,85 из 1,0), а наследуемость экстраверсии составляет около 0,50. Но мы также увидим, что природа и воспитание взаимодействуют сложным образом, в результате чего возникает вопрос: «Это природа или воспитание?» очень сложно ответить.
• Свобода воли против детерминизма. Этот вопрос касается степени контроля людей над своими действиями. Являемся ли мы продуктами нашего окружения, управляемыми силами, неподконтрольными нам, или мы можем выбирать поведение, которому мы должны следовать? Большинству из нас нравится верить в свободу воли, в то, что мы можем делать то, что хотим, — например, что мы можем встать прямо сейчас и пойти на рыбалку. И наша правовая система основана на концепции свободы воли; мы наказываем преступников, потому что считаем, что у них есть выбор в отношении своего поведения, и они свободно решают не подчиняться закону.Но, как мы обсудим позже в ходе исследования в этом разделе, недавнее исследование показало, что мы можем иметь меньший контроль над своим собственным поведением, чем мы думаем (Wegner, 2002).
• Точность против неточности. Насколько люди являются хорошими обработчиками информации? Хотя кажется, что люди достаточно хороши, чтобы разбираться в окружающем мире и принимать достойные решения (Fiske, 2003), они далеки от совершенства. Человеческое суждение иногда подвергается риску из-за неточностей в нашем стиле мышления, а также из-за нашей мотивации и эмоций.Например, на наши суждения могут влиять наши желания обрести материальное благосостояние и видеть себя позитивно, а также эмоциональные реакции на события, которые с нами происходят. Во многих исследованиях изучается процесс принятия решений в кризисных ситуациях, таких как стихийные бедствия, человеческая ошибка или преступные действия, например, в случаях отравления тайленолом, вспышки листериоза мяса кленового листа, эпидемии атипичной пневмонии или крушения поезда Lac-Mégantic (рис. 1.2).

Рис. 1.2 Крушение Lac-Mégantic.Психологи изучают причины неправильных суждений, таких как те, которые выносятся такими руководителями, как трое обвиняемых в крушении поезда Lac-Mégantic в 2013 году. Этот снимок был сделан с вертолета Sûreté du Québec в день крушения.

• Сознательная и бессознательная обработка. В какой степени мы осознаем наши собственные действия и их причины, и в какой степени наше поведение вызвано влияниями, о которых мы не осознаем? Многие из основных теорий психологии, от фрейдистских психодинамических теорий до современных работ в когнитивной психологии, утверждают, что большая часть нашего поведения определяется переменными, о которых мы не знаем.
• Различия против сходства. Насколько мы все похожи и насколько мы разные? Например, существуют ли основные психологические и личностные различия между мужчинами и женщинами, или мужчины и женщины в целом похожи? А как насчет людей разных национальностей и культур? Люди во всем мире в целом одинаковы, или на них по-разному влияет их жизненный опыт и окружающая среда? Личностные, социальные и межкультурные психологи пытаются ответить на эти классические вопросы.

Ранние психологи

Первые известные нам психологи — это греческие философы Платон (428–347 гг. До н.э.) и Аристотель (384–322 гг. До н.э.). Эти философы (см. Рис. 1.3) задавали многие из тех же вопросов, которые задают современные психологи; например, они ставили под сомнение различие между природой и воспитанием и существование свободы воли. Что касается первого, Платон спорил со стороны природы, полагая, что определенные виды знаний являются врожденными или врожденными, тогда как Аристотель был больше на стороне воспитания, полагая, что каждый ребенок рождается как «пустая доска» (на латыни, a tabula rasa ), и эти знания в основном приобретаются через обучение и опыт.

Рисунок 1.3 Ранние психологи. Первыми психологами были греческие философы Платон (слева) и Аристотель (справа). Платон считал, что многие знания являются врожденными, в то время как Аристотель считал, что каждый ребенок рождается «с пустого листа» и что знания в первую очередь приобретаются через обучение и опыт.

европейских философов продолжали задавать эти фундаментальные вопросы в эпоху Возрождения. Например, французский философ Рене Декарт (1596-1650) также рассматривал вопрос о свободе воли, аргументируя это тем, что разум управляет телом через шишковидную железу в головном мозге (идея, которая имела определенный смысл в то время но позже было доказано, что это неверно).Декарт также верил в существование врожденных природных способностей. Ученый и философ, Декарт препарировал животных и был одним из первых, кто понял, что нервы управляют мышцами. Он также обратился к отношениям между разумом (умственными аспектами жизни) и телом (физическими аспектами жизни). Декарт верил в принцип дуализма : , что разум коренным образом отличается от механического тела . Другие европейские философы, включая Томаса Гоббса (1588–1679), Джона Локка (1632–1704) и Жан-Жака Руссо (1712–1778), также высказывали свое мнение по этим вопросам.Основная проблема, с которой столкнулись эти философы, заключалась в том, что у них было немного методов для удовлетворения своих требований. Большинство философов не проводили никаких исследований по этим вопросам, отчасти потому, что они еще не знали, как это сделать, а отчасти потому, что не были уверены, что вообще возможно объективно изучать человеческий опыт. Но кардинальные изменения произошли в течение 1800-х годов с помощью первых двух психологов-исследователей: немецкого психолога Вильгельма Вундта (1832-1920), создавшего психологическую лабораторию в Лейпциге, Германия, и американского психолога Уильяма Джеймса (1842-1910), который основал психологическую лабораторию в Гарвардском университете.

Структурализм: самоанализ и осознание субъективного опыта

Исследования Вундта в его лаборатории в Лейпциге были сосредоточены на природе самого сознания. Вундт и его ученики считали, что можно анализировать основные элементы ума и научно классифицировать наш сознательный опыт. Вундт начал область, известную как структурализм , — школа психологии, целью которой было выявление основных элементов или структур психологического опыта .Его цель состояла в том, чтобы создать периодическую таблицу элементов ощущений, подобную периодической таблице элементов, которая была недавно создана в химии. Структуралисты использовали метод самоанализа , чтобы попытаться создать карту элементов сознания. Самоанализ включает в себя просьбу участников исследования точно описать, что они испытывают, работая над умственными задачами , такими как просмотр цветов, чтение страницы в книге или выполнение математической задачи.Например, участник, читающий книгу, может сообщить, что видел несколько черных и цветных прямых и изогнутых отметок на белом фоне. В других исследованиях структуралисты использовали недавно изобретенные инструменты времени реакции для систематической оценки не только того, о чем думали участники, но и того, сколько времени им потребовалось на это. Вундт обнаружил, что людям требуется больше времени, чтобы сообщить, какой звук они только что услышали, чем просто ответить, что они слышали звук. Эти исследования стали первым случаем, когда исследователи осознали, что существует разница между ощущением стимула и восприятием этого стимула, и идея использования времени реакции для изучения психических событий теперь стала опорой когнитивной психологии.

Рисунок 1.4 Вундт и Титченер. Вильгельм Вундт (сидит слева) и Эдвард Титченер (справа) помогли создать структуралистскую школу психологии. Их цель состояла в том, чтобы классифицировать элементы ощущений посредством интроспекции.

Возможно, самым известным из структуралистов был Эдвард Брэдфорд Титченер (1867-1927). Титченер был учеником Вундта, который приехал в Соединенные Штаты в конце 1800-х годов и основал лабораторию в Корнельском университете (рис. 1.4). (Позднее Титченер был отвергнут Университетом Макгилла (1903).Возможно, он опередил свое время; Бренда Милнер открывала Монреальский неврологический институт только в 1950 году.) В своем исследовании с использованием интроспекции Титченер и его студенты утверждали, что идентифицировали более 40 000 ощущений, включая те, которые связаны со зрением, слухом и вкусом. Важным аспектом структуралистского подхода была его строгость и научность. Это исследование положило начало психологии как науке, поскольку оно продемонстрировало, что психические события можно измерить.Но структуралисты также обнаружили ограничения самоанализа. Даже высококвалифицированные участники исследования часто не могли рассказать о своем субъективном опыте. Когда участников просили решить простые математические задачи, они легко их решали, но не могли легко ответить, как они их решали. Таким образом, структуралисты были первыми, кто осознал важность бессознательных процессов — что многие важные аспекты человеческой психологии происходят за пределами нашего сознательного осознания, и что психологи не могут ожидать, что участники исследования смогут точно рассказать обо всех своих переживаниях.

Функционализм и эволюционная психология

В отличие от Вундта, который пытался понять природу сознания, Уильям Джеймс и другие члены школы функционализма стремились понять, почему животные и люди развили определенные психологические аспекты, которыми они обладают в настоящее время (Хант, 1993). Для Джеймса мышление имело отношение только к его поведению. Как он написал в своем учебнике психологии: «Мое мышление — первое и последнее, и всегда ради моих поступков» (Джеймс, 1890).На Джеймса и других представителей школы функционализма (рис. 1.5) оказала влияние теория естественного отбора Чарльза Дарвина (1809-1882) , в которой предполагало, что физические характеристики животных и людей эволюционировали, потому что они были полезными или функциональными . Функционалисты считали, что теория Дарвина применима и к психологическим характеристикам. Подобно тому, как у некоторых животных развились сильные мускулы, позволяющие им быстро бегать, человеческий мозг, по мнению функционалистов, должен был адаптироваться для выполнения определенной функции в человеческом опыте.

Рисунок 1.5 Функционалистская школа. На функционалистскую школу психологии, основанную американским психологом Уильямом Джеймсом (слева), оказали влияние работы Чарльза Дарвина (справа).

Хотя функционализм больше не существует как школа психологии, его основные принципы были поглощены психологией и продолжают влиять на нее во многих отношениях. Работа функционалистов превратилась в область эволюционной психологии , , , ветвь психологии, которая применяет дарвиновскую теорию естественного отбора к поведению человека и животных (Dennett, 1995; Tooby & Cosmides, 1992).Эволюционная психология принимает базовое предположение функционалистов, а именно, что многие психологические системы человека, включая память, эмоции и личность, служат ключевым адаптивным функциям. Как мы увидим в следующих главах, эволюционные психологи используют теорию эволюции, чтобы понять множество различных форм поведения, включая романтическое влечение, стереотипы и предрассудки, и даже причины многих психологических расстройств. Ключевой компонент идей эволюционной психологии — фитнес . Пригодность относится к , в которой наличие данной характеристики помогает индивидуальному организму выживать и воспроизводиться с более высокой скоростью, чем у других представителей вида, не обладающих характеристикой . Более приспособленные организмы более успешно передают свои гены последующим поколениям, в результате чего характеристики, обеспечивающие приспособленность, с большей вероятностью становятся частью природы организма, чем характеристики, не обеспечивающие приспособленность. Например, утверждалось, что чувство ревности со временем сохранилось у мужчин, потому что мужчины, которые испытывают ревность, более подходят, чем мужчины, которые этого не делают.Согласно этой идее, переживание ревности побуждает мужчин с большей вероятностью защищать своих партнеров и охранять от соперников, что увеличивает их репродуктивный успех (Buss, 2000). Несмотря на свою важность для психологического теоретизирования, эволюционная психология также имеет некоторые ограничения. Одна из проблем заключается в том, что многие из его предсказаний чрезвычайно трудно проверить. В отличие от окаменелостей, которые используются для изучения физической эволюции видов, мы не можем знать, какими психологическими характеристиками обладали или не обладали наши предки; об этом можно только догадываться.Поскольку напрямую проверить эволюционные теории сложно, всегда возможно, что применяемые нами объяснения придуманы постфактум для учета наблюдаемых данных (Gould & Lewontin, 1979). Тем не менее эволюционный подход важен для психологии, потому что он дает логическое объяснение того, почему у нас много психологических характеристик.

Психодинамическая психология

Пожалуй, наиболее известной широкой публике школой психологии является психодинамический подход к пониманию поведения, который отстаивали Зигмунд Фрейд (1856–1939) и его последователи. Психодинамическая психология — это подход к пониманию человеческого поведения, который фокусируется на роли бессознательных мыслей, чувств и воспоминаний . Фрейд (рис. 1.6) разработал свои теории поведения на основе обширного анализа пациентов, которых он лечил в своей частной клинической практике. Фрейд считал, что многие проблемы, с которыми сталкивались его пациенты, включая тревогу, депрессию и сексуальную дисфункцию, были результатом болезненных детских переживаний, которые они уже не могли вспомнить.

Рисунок 1.6 Зигмунд Фрейд. Зигмунд Фрейд и другие психологи-психодинамики считали, что многие наши мысли и эмоции бессознательны. Психотерапия была разработана, чтобы помочь пациентам восстановиться и противостоять своим «потерянным» воспоминаниям.

Идеи Фрейда были расширены другими психологами, на которых он оказал влияние, включая Карла Юнга (1875-1961), Альфреда Адлера (1870-1937), Карен Хорни (1855-1952) и Эрика Эриксона (1902-1994). Те и другие, кто следует психодинамическому подходу, считают, что можно помочь пациенту, если можно вспомнить бессознательные влечения, в частности, путем глубокого и тщательного исследования ранних сексуальных переживаний человека и текущих сексуальных желаний.Эти исследования раскрываются посредством разговорной терапии и анализа сновидений в процессе, называемом психоанализ . Основатели школы психодинамики были в первую очередь практиками, которые работали с людьми, чтобы помочь им понять свои психологические симптомы и противостоять им. Хотя они не проводили большого количества исследований своих идей, и хотя позже более сложные проверки их теорий не всегда подтверждали их предложения, психодинамика, тем не менее, оказала существенное влияние на область психологии и, действительно, на размышления о человеческом поведении в целом ( Мур и Файн, 1995).Важность бессознательного в человеческом поведении, идея о том, что переживания в раннем детстве имеют решающее значение, и концепция терапии как способа улучшения человеческой жизни — все это идеи, которые происходят из психодинамического подхода и остаются центральными для психологии.

Бихевиоризм и вопрос свободы воли

Хотя они и различались подходами, и структурализм, и функционализм, по сути, были исследованиями разума. С другой стороны, психологи, связанные со школой бихевиоризма , отчасти реагировали на трудности, с которыми столкнулись психологи, когда они пытались использовать интроспекцию для понимания поведения. Бихевиоризм — это школа психологии, основанная на предпосылке, что невозможно объективно изучать разум, и поэтому психологи должны ограничивать свое внимание изучением самого поведения . Бихевиористы считают, что человеческий разум — это черный ящик, в который отправляются стимулы и из которого принимаются ответы. Они утверждают, что нет смысла пытаться определить, что происходит в коробке, потому что мы можем успешно предсказать поведение, не зная, что происходит внутри разума.Более того, бихевиористы считают, что можно разработать законы обучения, которые могут объяснить любое поведение. Первым бихевиористом был американский психолог Джон Б. Уотсон (1878–1958). На Уотсона в значительной степени повлияла работа русского физиолога Ивана Павлова (1849-1936), который обнаружил, что у собак выделяется слюна при звуке тона, который ранее ассоциировался с подачей пищи. Уотсон и другие бихевиористы начали использовать эти идеи, чтобы объяснить, как события, которые люди и другие организмы пережили в своей среде ( стимула, ), могут вызывать определенное поведение ( ответа, ).Например, в исследовании Павлова стимул (либо еда, либо, после обучения, тон) вызывал у собак ответ слюноотделения. В своем исследовании Уотсон обнаружил, что систематическое воздействие на ребенка пугающих стимулов в присутствии объектов, которые сами по себе не вызывают страха, может привести к тому, что ребенок будет реагировать на присутствие объектов пугающим поведением (Watson & Rayner, 1920; Beck, Levinson , & Айронс, 2009). В самом известном из его исследований в качестве испытуемого использовался восьмимесячный мальчик по имени Маленький Альберт.Вот краткое изложение результатов: мальчика поместили в центре комнаты; Рядом с ним поместили белую лабораторную крысу, и ему разрешили поиграть с ней. Ребенок не боялся крысы. В более поздних испытаниях исследователи издавали громкий звук за спиной Альберта, ударяя молотком по стальному стержню всякий раз, когда ребенок касался крысы. Ребенок заплакал, когда услышал шум. После нескольких таких сочетаний двух стимулов ребенку снова показали крысу. Однако теперь он заплакал и попытался отойти от крысы.В соответствии с бихевиористским подходом мальчик научился ассоциировать белую крысу с громким шумом, в результате чего он плакал.

Рисунок 1.7 Скиннер. Б. Ф. Скиннер был членом бихевиористской школы психологии. Он утверждал, что свобода воли — это иллюзия и что любое поведение определяется факторами окружающей среды.

Самым известным бихевиористом был Бурхус Фредерик (Б. Ф.) Скиннер (1904–1990), который расширил принципы бихевиоризма, а также привлек к ним внимание широкой публики.Скиннер (рис. 1.7) использовал идеи стимула и реакции, а также применение наград или подкреплений для обучения голубей и других животных. И он использовал общие принципы бихевиоризма для разработки теорий о том, как лучше всего обучать детей и как создавать мирные и продуктивные общества. Скиннер даже разработал метод изучения мыслей и чувств, используя бихевиористский подход (Skinner, 1957, 1972).

Направление исследования: есть ли у нас свобода воли?

Программа бихевиористских исследований имела важные последствия для фундаментальных вопросов о природе и воспитании, а также о свободе воли.Что касается дебатов о природе и воспитании, бихевиористы согласились с подходом воспитания, полагая, что мы формируемся исключительно благодаря окружающей среде. Они также утверждали, что свободы воли не существует, а наше поведение определяется событиями, которые мы пережили в прошлом. Короче говоря, этот подход утверждает, что организмы, в том числе люди, очень похожи на марионеток в шоу, которые не осознают, что другие люди контролируют их. Более того, хотя мы не являемся причиной наших собственных действий, мы тем не менее верим в это, потому что не осознаем всех влияний, действующих на наше поведение.

Недавнее исследование в области психологии показало, что Скиннер и бихевиористы вполне могли быть правы, по крайней мере в том смысле, что мы переоцениваем нашу свободную волю, реагируя на события вокруг нас (Libet, 1985; Matsuhashi & Hallett, 2008; Wegner, 2002). В одной из демонстраций неправильного восприятия нашей собственной свободной воли нейробиологи Сун, Брасс, Хайнце и Хейнс (2008) поместили своих участников исследования в сканер мозга с функциональной магнитно-резонансной томографией (фМРТ) и показали им серию писем. на экране компьютера.Буква на экране менялась каждые полсекунды. Участников просили, когда они решали, нажать любую из двух кнопок. Затем их попросили указать, какая буква отображалась на экране, когда они решили нажать кнопку. Исследователи проанализировали изображения мозга, чтобы увидеть, могут ли они предсказать, какую из двух кнопок собирался нажать участник, даже до буквы, на которой он или она указали решение нажать кнопку. Предполагая, что намерение действовать возникло в мозгу до того, как участники исследования узнали об этом, исследователи обнаружили, что область префронтальной коры головного мозга показала активацию, которую можно использовать для прогнозирования нажатия кнопки за 10 секунд до того, как участники сказали что они решили, какую кнопку нажать.

Исследования показали, что мы с большей вероятностью думаем, что контролируем свое поведение, когда желание действовать возникает непосредственно перед результатом, когда мысль согласуется с результатом и когда нет других очевидных причин для поведения. Аартс, Кастерс и Вегнер (2005) попросили участников исследования управлять быстро движущимся квадратом вместе с компьютером, который также управлял квадратом независимо. Участники нажали кнопку, чтобы остановить движение.Когда участники слышали слова, связанные с местоположением квадрата, непосредственно перед тем, как они остановили его движение, они с большей вероятностью думали, что они управляют движением, даже когда на самом деле это был компьютер. А Дейкстерхейс, Престон, Вегнер и Аартс (2008) обнаружили, что участники, которые только что познакомились с местоимениями первого лица единственного числа, такими как «я» и «меня», с большей вероятностью полагали, что они управляют своими действиями, чем люди. кто видел слова «компьютер» или «Бог».«Мысль о том, что в одних случаях мы с большей вероятностью возьмем на себя ответственность за свои действия, чем в других, также прослеживается в нашей атрибуции успеха и неудачи. Поскольку мы обычно ожидаем, что наше поведение увенчается успехом, когда мы добиваемся успеха, мы легко верим, что успех является результатом нашей собственной свободной воли. С другой стороны, когда действие завершается неудачей, мы с меньшей вероятностью воспримем этот результат как результат нашей свободной воли и с большей вероятностью виним в этом удачу или нашего учителя (Wegner, 2003).

Бихевиористы внесли существенный вклад в психологию, определив принципы обучения. Хотя бихевиористы ошибались в своих убеждениях, что невозможно измерить мысли и чувства, их идеи предоставили новые идеи, которые помогли углубить наше понимание дебатов о природе и воспитании и вопроса о свободе воли. Идеи бихевиоризма являются фундаментальными для психологии и были разработаны, чтобы помочь нам лучше понять роль предыдущего опыта в различных областях психологии.

Когнитивный подход и когнитивная неврология

Наука всегда находится под влиянием технологий, которые ее окружают, и психология не исключение. Поэтому неудивительно, что начиная с 1960-х годов все большее число психологов начали думать о мозге и человеческом поведении с точки зрения компьютера, который в то время разрабатывался и становился общедоступным. Аналогия между мозгом и компьютером, хотя отнюдь не идеальная, отчасти послужила толчком для новой школы психологии под названием когнитивная психология . Когнитивная психология — это область психологии, изучающая психические процессы, включая восприятие, мышление, память и суждения . Эти действия хорошо соответствуют процессам, выполняемым компьютерами. Хотя когнитивная психология всерьез зародилась в 1960-х годах, более ранние психологи также придерживались когнитивной ориентации. Некоторые из важных участников когнитивной психологии включают немецкого психолога Германа Эббингауза (1850-1909), который изучал способность людей запоминать списки слов в различных условиях, и английского психолога сэра Фредерика Бартлетта (1886-1969), который изучал когнитивные и социальные процессы запоминания.Бартлетт создавал рассказы, которые были в некотором роде логичными, но также содержали некоторые очень необычные и неожиданные события. Бартлетт обнаружил, что людям очень трудно вспомнить истории в точности, даже после того, как им разрешили изучать их многократно, и он предположил, что истории были трудными для запоминания, потому что они не соответствовали ожиданиям участников относительно того, как должны развиваться истории. Идея о том, что на нашу память влияет то, что мы уже знаем, также лежала в основе модели стадий когнитивного развития швейцарского психолога Жана Пиаже (1896-1980).Среди других важных когнитивных психологов — Дональд Э. Бродбент (1926–1993), Дэниел Канеман (1934–), Джордж Миллер (1920–2012), Элеонора Рош (1938–) и Амос Тверски (1937–1996).

Война призраков

Война призраков — это рассказ, который использовал сэр Фредерик Бартлетт, чтобы проверить влияние предшествующих ожиданий на память. Бартлетт обнаружил, что даже когда его британским участникам исследования разрешалось читать историю много раз, они все равно не могли ее хорошо запомнить, и он полагал, что это произошло потому, что она не соответствовала их предыдущим знаниям.Однажды ночью двое молодых людей из Эгулака спустились к реке поохотиться на тюленей, и пока они были там, стало туманно и тихо. Потом они услышали боевые кличи и подумали: «Может, это военный отряд». Они убежали на берег и спрятались за бревном. Подошли каноэ, и они услышали шум весла и увидели, как к ним приближается одно каноэ. В каноэ было пять человек, и они сказали: «Как вы думаете? Мы хотим взять вас с собой. Мы идем вверх по реке, чтобы вести войну с людьми ». Один из молодых людей сказал: «У меня нет стрел.«Стрелы в каноэ», — сказали они. «Я не пойду. Меня могут убить. Мои родственники не знают, куда я уехал. Но вы, — сказал он, обращаясь к другому, — можете пойти с ними. Итак, один из молодых людей ушел, а другой вернулся домой. И воины пошли вверх по реке в город на другой стороне Каламы. Люди спустились к воде и начали драться, и многие были убиты. Но вскоре молодой человек услышал, как один из воинов сказал: «Скорее, пойдем домой: этого индейца ранили.Теперь он подумал: «О, это призраки». Он не чувствовал себя плохо, но сказали, что в него стреляли. Итак, каноэ вернулись в Эгулак, и молодой человек сошел на берег к своему дому и развел костер. И он рассказал всем и сказал: «Вот, я сопровождал призраков, и мы пошли сражаться. Многие из наших товарищей были убиты, и многие из напавших на нас были убиты. Они сказали, что меня ударили, и меня не тошнило ». Он все рассказал, а потом замолчал. Когда взошло солнце, он упал. Что-то черное вышло из его рта.Его лицо исказилось. Люди вскочили и заплакали. Он был мертв. (Бартлетт, 1932)

В своем аргументе о том, что наше мышление оказывает сильное влияние на поведение, когнитивный подход представляет собой отличную альтернативу бихевиоризму. По мнению когнитивных психологов, игнорирования самого разума никогда не будет достаточно, потому что люди интерпретируют стимулы, которые они испытывают. Например, когда мальчик поворачивается к девушке на свидании и говорит: «Ты такая красивая», бихевиорист, вероятно, посчитал бы это подкрепляющим (положительным) стимулом.И все же девушку не так-то легко одурачить. Она может попытаться понять, почему мальчик делает именно это заявление именно в этот конкретный момент, и задаться вопросом, не пытается ли он повлиять на нее посредством комментария. Когнитивные психологи утверждают, что, когда мы принимаем во внимание то, как стимулы оцениваются и интерпретируются, мы более глубоко понимаем поведение. Когнитивная психология остается сегодня чрезвычайно влиятельной и направляет исследования в таких различных областях, как язык, решение проблем, память, интеллект, образование, человеческое развитие, социальная психология и психотерапия.Когнитивная революция получила еще большую жизнь за последнее десятилетие в результате недавних достижений в нашей способности видеть мозг в действии с помощью методов нейровизуализации . Нейровизуализация — это использование различных методов для получения изображений структуры и функций живого мозга (Ilardi & Feldman, 2001). Эти изображения используются для диагностики заболеваний и травм головного мозга, но они также позволяют исследователям наблюдать за обработкой информации в том виде, в каком она происходит в головном мозге, поскольку обработка заставляет задействованную область мозга увеличивать метаболизм и обнаруживаться при сканировании.Мы уже обсуждали использование одного метода нейровизуализации, функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), в фокусе исследования ранее в этом разделе, и мы обсудим использование методов нейровизуализации во многих областях психологии в следующих главах.

Социально-культурная психология

Выпускную школу, требующую более высокого уровня анализа и оказавшую существенное влияние на психологию, в широком смысле можно назвать социально-культурным подходом .Область социокультурной психологии — это изучение того, как социальные ситуации и культуры, в которых люди находятся, влияют на мышление и поведение . Социально-культурные психологи особенно озабочены тем, как люди воспринимают себя и других и как люди влияют на поведение друг друга. Например, социальные психологи обнаружили, что нас привлекают те, кто похож на нас с точки зрения взглядов и интересов (Бирн, 1969), что мы развиваем свои собственные убеждения и отношения, сравнивая наши мнения с мнениями других (Фестингер, 1954). ), И что мы часто меняем наши убеждения и поведение, чтобы быть похожими на те, о которых мы заботимся. — процесс, известный как соответствие .Важным аспектом социокультурной психологии являются социальных норм, — , способы мышления, чувств или поведения, которые разделяются членами группы и воспринимаются ими как соответствующие (Asch, 1952; Cialdini, 1993). Нормы включают обычаи, традиции, стандарты и правила, а также общие ценности группы. Многие из наиболее важных социальных норм определяются культурой , в которой мы живем, и эти культуры изучаются межкультурными психологами .Культура представляет общий набор социальных норм, включая религиозные и семейные ценности и другие моральные убеждения, разделяемые людьми, живущими в географическом регионе (Fiske, Kitayama, Markus, & Nisbett, 1998; Markus, Kitayama, И Хейман, 1996; Мацумото, 2001). Культуры влияют на каждый аспект нашей жизни, и будет правильным сказать, что наша культура определяет нашу жизнь так же, как и наш эволюционный опыт (Mesoudi, 2009). Психологи обнаружили фундаментальную разницу в социальных нормах между западными культурами (в том числе в Канаде, США, Западной Европе, Австралии и Новой Зеландии) и восточноазиатскими культурами (в том числе в Китае, Японии, Тайване, Корее, Индия и Юго-Восточная Азия).Нормы в западных культурах в первую очередь ориентированы на индивидуализм , что составляет около оценки себя и независимости от других . Детей в западных культурах учат развивать и ценить чувство собственного достоинства, а также видеть себя в значительной степени отдельными от других людей вокруг них. Дети в западных культурах чувствуют себя особенными; им нравится получать золотые звезды за свои проекты и лучшую оценку в классе. Взрослые в западных культурах ориентированы на достижение собственного индивидуального успеха, часто по сравнению с другими (или даже за их счет).С другой стороны, нормы в восточноазиатской культуре ориентированы на взаимозависимость или коллективизм . В этих культурах детей учат сосредотачиваться на развитии гармоничных социальных отношений с другими людьми. Преобладающие нормы относятся к групповой сплоченности и связанности, а также долгу и ответственности по отношению к своей семье и другим группам. Когда их просят описать себя, представители восточноазиатских культур с большей вероятностью, чем представители западных культур, укажут, что их особенно беспокоят интересы других, включая своих близких друзей и коллег (рис.8, «Восток против Запада»).

Рисунок 1.8 Восток против Запада. В западных культурах социальные нормы способствуют сосредоточению внимания на себе (индивидуализм), тогда как в восточных культурах основное внимание уделяется семьям и социальным группам (коллективизм).

Еще одно важное культурное различие — это степень, в которой люди в разных культурах связаны социальными нормами и обычаями, вместо того, чтобы иметь возможность свободно выражать свою индивидуальность без учета социальных норм (Chan, Gelfand, Triandis, & Tzeng, 1996). Культуры также различаются с точки зрения личного пространства, например, насколько близко люди стоят друг к другу во время разговора, а также стилей общения, которые они используют.Важно знать о культурах и культурных различиях, потому что люди с разным культурным происхождением все чаще контактируют друг с другом в результате увеличения количества поездок и иммиграции, а также развития Интернета и других форм общения. В Канаде, например, есть много разных этнических групп, и доля населения, которое принадлежит к меньшинствам (небелым), увеличивается из года в год. Социально-культурный подход к пониманию поведения снова напоминает нам о трудности общих обобщений о человеческой природе.Разные люди воспринимают вещи по-разному, и они по-разному переживают их в разных культурах.

Множество дисциплин психологии

Психология — это не одна дисциплина, а скорее совокупность множества субдисциплин, которые имеют по крайней мере некоторые общие подходы и работают вместе и обмениваются знаниями, чтобы сформировать согласованную дисциплину (Yang & Chiu, 2009). Поскольку область психологии настолько широка, студенты могут задаться вопросом, какие области наиболее подходят для их интересов и какие типы карьеры могут быть им доступны.Таблица 1.5 «Некоторые направления карьеры в психологии» поможет вам найти ответы на эти вопросы. Вы можете узнать больше об этих различных областях психологии и связанных с ними профессиях на http://www.psyccareers.com/.

Психология в повседневной жизни: как эффективно учиться и помнить

Один из способов, которым результаты психологического исследования могут быть для вас особенно полезны, — это улучшение ваших навыков обучения и учебы.Психологические исследования предоставили значительный объем знаний о принципах обучения и памяти. Эта информация может помочь вам добиться большего успеха в этом и других курсах, а также может помочь вам лучше изучить новые концепции и методы в других областях вашей жизни. Самое важное, чему вы можете научиться в колледже, — это как лучше учиться, учиться и запоминать. Эти навыки помогут вам на протяжении всей жизни, когда вы осваиваете новую работу и берете на себя другие обязанности. Существуют существенные индивидуальные различия в обучении и памяти, так что некоторые люди учатся быстрее, чем другие.Но даже если на обучение уходит больше времени, чем вы думаете, дополнительное время, которое вы тратите на обучение, стоит затраченных усилий. И вы можете научиться учиться — учиться эффективно учиться и запоминать информацию — это как освоить любой другой навык, например, заниматься спортом или играть в видеоигры.

Чтобы хорошо учиться, нужно быть готовым учиться. Вы не можете хорошо учиться, если вы устали, находитесь в состоянии стресса или злоупотребляете алкоголем или наркотиками. Постарайтесь придерживаться постоянного режима сна и еды.Ешьте умеренно и питательно и избегайте наркотиков, которые могут ухудшить память, особенно алкоголя. Нет никаких доказательств того, что стимуляторы, такие как кофеин, амфетамины или любой из множества имеющихся на рынке «препаратов для улучшения памяти», помогут вам в обучении (Gold, Cahill, & Wenk, 2002; McDaniel, Maier, & Einstein, 2002). Добавки для памяти обычно не более эффективны, чем баночка сахарной газировки, которая высвобождает глюкозу и, таким образом, немного улучшает память.

Психологи изучили способы, которые лучше всего позволяют людям получать новую информацию, сохранять ее в течение долгого времени и извлекать информацию, которая была сохранена в нашей памяти.Один важный вывод заключается в том, что обучение — это активный процесс. Чтобы получать информацию наиболее эффективно, мы должны активно ею манипулировать. Один из активных подходов — это репетиция — повторение информации, которую нужно усвоить снова и снова. Хотя простое повторение действительно помогает нам учиться, психологические исследования показали, что мы получаем информацию наиболее эффективно, когда мы активно размышляем или уточняем ее значение и соотносим материал с чем-то еще. Когда вы изучаете, постарайтесь уточнить, соединив информацию с другими вещами, которые вы уже знаете.Если вы хотите вспомнить, например, разные школы психологии, попробуйте подумать о том, чем каждый из подходов отличается от других. Сравнивая подходы, определите, что наиболее важно в каждом из них, а затем соотнесите это с особенностями других подходов.

В важном исследовании, показывающем эффективность подробного кодирования, Роджерс, Койпер и Киркер (1977) обнаружили, что студенты лучше всего усваивают информацию, когда связывают ее с аспектами себя (явление, известное как эффект самоотнесения ).Это исследование показывает, что представление о том, как материал соотносится с вашими интересами и целями, поможет вам усвоить его. Подход, известный как метод для локусов , включает связывание каждой части информации, которую вам нужно запомнить, с местами, с которыми вы знакомы. Вы можете подумать о доме, в котором вы выросли, и о комнатах в нем. Вы можете разместить бихевиористов в спальне, структуралистов в гостиной и функционалистов на кухне. Затем, когда вам нужно запомнить информацию, вы восстанавливаете мысленный образ своего дома и должны иметь возможность «видеть» каждого из людей в каждой из областей.

Один из самых фундаментальных принципов обучения известен как эффект интервала . И людям, и животным легче запоминать или усваивать материал, когда они изучают материал в течение нескольких более коротких периодов обучения в течение более длительного периода времени, а не изучают его только один раз в течение длительного периода времени. Подготовка к экзамену — особенно неэффективный способ обучения.