Читать «Табасаранцы. История, культура, традиции» — Азизова Габибат Нажмудиновна — Страница 1

Габибат Азизова

Табасаранцы. История, культура, традиции

Память о предках, воспитание потомков своих через историю и нравственные ценности своего народа – главные цели моей жизни.

Табасаранцы

Табасаран – земля наших предков, неповторимый и красивейший уголок нашей республики. Таким его делают прекрасная природа, величественные горы, многоцветные альпийские луга, поющая вечную песню жизни река Рубас и десятки других речушек, яркая, самобытная культура и народ, населяющий этот древний край.

Ежегодно мои дети и внуки, проживающие в далекой Канаде и в городе Москве, приезжают в Махачкалу на летние каникулы и с нетерпением ждут поездки в Табасаран.

Путешествие по Табасарану мы всегда начинаем с посещения родового села наших предков – Джули. По пути посещаем святые и исторические места, могилы родственников.

В очередной раз мы с большим семейством своим готовились к поездке в Табасаран. К тому же в селе ожидалась свадьба родственника, детям было очень интересно увидеть сельскую свадьбу, ведь многие давние обычаи там сохранились по сей день. Ко мне подбежала внучка Айна с вопросом: «Нана! Почему мы всегда едем в Табасаран и почему нас называют табасаранами?»

Вопрос внучки не застал меня врасплох. Мои родители (Да прибудет с ними милость Всевышнего!), безгранично любящие нашу землю, трепетно собирающие историю и нравственные ценности нашего рода, воспитали в нас глубокое чувство любви к этой древней земле и к её доброму, открытому народу.

Отец мой Нажмутдин, прадедушка моих внуков, любил рассказывать нам интересные случаи из жизни народа, притчи, легенды.

Я вспомнила один из этих рассказов отца об уважении к хлебу, к людям труда. Внуки присели поближе ко мне и стали слушать:

«Происходило это в конце тяжелых, послевоенных 1940-х годов. Отец собрал нас возле печи. С нами тогда проживало еще 8 детей-сирот родственников. Он взял в руки кусочек хлеба, показал нам на нём поры и начал свой очередной рассказ:

«Посмотрите, дети, сколько глаз у этого маленького кусочка хлеба. Когда он лежит под ногами, то с мольбой смотрит на каждого проходящего, как бы просит поднять его и положить в сторонку. В Судный день этот кусочек обязательно заступится за того, кто поднял хлеб, будет молить об отпущении его грехов. А если человек наступит на него или небрежно толкнет ногой, то он будет в Судный день наказан за неуважение к хлебу и к людям, взрастившим его».

На таких простых примерах отец преподавал нам уроки уважения к хлебу, почитания людей труда.

Мы на всю жизнь запомнили его рассказ и старались всегда подбирать хлеб, даже крошки хлеба, лежащие под ногами.

Чтобы ответить внукам и другим детям на вопросы о Табасаране, о его истории, культуре и традициях, о славных людях, живущих здесь издревле, я решила написать эту книгу.

Надеюсь, что книга будет интересна и юным читателям, и взрослым. И тем, кто живет в Табасаране, и тем, кто прочитает о нём впервые.

Начнем с истории Табасарана

Табасаранцы (таваспары, табарсаланы, табасараны) – один из древнейших коренных народов Дагестана, проживающих на юго-востоке республики. Говорят они на табасаранском языке нахско-дагестанской группы Северо-Кавказской семьи языков. Ближайшими соседями табасаранцев являются лезгины, даргинцы (кайтагцы), агулы, азербайджанцы.

В давние времена Табасаран входил в состав Кавказской Албании, образовавшейся еще в V веке до нашей эры.

История Табасарана, как история и всех народов Дагестана, – это многовековая борьба за независимость и свободу своего прекрасного края. В народе говорят, что история Табасарана написана кровью героических предков, веками защищавших свою землю от иноземных захватчиков.

В Дагестане табасаранцы (табасараны) населяют в основном Табасаранский, Хивский, Дербентский районы, проживают в городах Махач-кале, Дербенте, Каспийске, Дагестанских Огнях, а также во многих областях и городах России, многих странах мира.

Численность табасаранцев в России по Всероссийской переписи 2002 года составила около 132 тысяч человек.

Интересно называют табасаранцев разные народы Дагестана: аварцы– табасаранал, лезгины-табасаранар, рутулы-табасарандашура, агулы– табасраншуй, цахуры-табасаранна, кумыки-табасаранлар, чеченцы-тапсарой, даргинцы (кайтагцы) – шилан и т. д.

Язык табасаранский считается одним из самых сложных языков в мире и поэтому занесен в Книгу рекордов Гиннесса. Он, к примеру, «рекордсмен» по числу грамматических падежей – их 41! Попробуй, выучи и запомни их! Но приезжие люди, живущие в Табасаране с полгода-год, быстро овладевают им и неплохо говорят по-табасарански.

На табасаранском языке издаются Республиканская газета «Табаса-рандин нурар» («Зори Табасарана»), две районные газеты, журнал для детей «Ппази» («Соколёнок»), журнал «Дагъустандин дишагьли» («Женщина Дагестана»).

В составе войск Кавказской Албании табасаранцы воевали против римлян, парфян, а с распадом этого государства, уже с первых веков нашей эры народ вёл борьбу против завоевателей – кочевников: гуннов, хазар. Особенно упорным было сопротивление жителей Табасарана арабским завоевателям. За оказанное сопротивление были разрушены и сожжены многие табасаранские сёла. В последующие века им пришлось бороться против татаро-монголов. Из рассказов отца я помню, какое им было оказано сопротивление народом. Сёла Табасарана были за это преданы мечу и пожарам. Хромой Тимур распорядился всех детей вывести на поляну и пустить по ним конницу, они были затоптаны насмерть вместе с матерями, пытавшими спасти своих детей.

Против иноземных завоевателей табасаранцы всегда выступали совместно с другими дагестанскими народами. На протяжении XV–XVII вв. они совместно вели борьбу за независимость против турецких завоевателей.

Много горя принесла дагестанскому народу персидская армия во главе с Надир-шахом. Очередной раз он двинулся в Дагестан с целью окончательного покорения горцев. На своём пути персидские отряды разрушали аулы, грабили, убивали жителей.

Борьбу жителей Табасарана против полчищ Надир-шаха возглавил поэт – воин Мирза Калукский. Встретив ожесточённый отпор, Надир-шах приказал своим воинам (кызылбашам) стереть с лица земли этот край, но не смог сломить сопротивление горцев. Далее персидские войска двинулись на Аварию.

Мирза Калукский возглавил отряд табасаранцев в составе объединённых войск горцев в битве с полчищами Надир-шаха и двинулся к Андалалской долине. Враг был разбит, Надир-шах бежал. Потери горцев тоже были огромны. В этом бою героически погиб и Мирза Калукский.

На месте кровавой битвы горцев сегодня стоит величественный мемориал-памятник «Ватан» как символ единения всех народов Дагестана в борьбе за свою свободу и независимость.

В XVIII веке Табасаран был принят в подданство России, усилился двойной гнёт – царизма и местных феодалов. В начале XIX века началась Кавказская война, длившаяся более 30 лет. Во главе сопротивления горцев стоял имам Шамиль, уважаемый и почитаемый жителями Табасарана.

Во второй половине XIX века Дагестан вошёл в состав России.

В 1917 году в России произошла революция, царь был свергнут, был создан Союз Советских Социалистических Республик – СССР. В 1992 году СССР распался на 15 самостоятельных государств. Дагестан остался в составе Российской Федерации.

Табасаранская Свадьба В Баку mp3 müzik indir, dinle

2:47

Свадьба в Ростове / Гюльназ и Мурад Гаджикурбановы

 1    83

7:10

Свадьба в селе Гурик Табасаранский район

 10    465

3:02

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в селе Татиль / Табасаранская Свадьба 🌷

 2 K    294 K

9:11

Табасаранская свадьба в Баку

 624    47 K

5:36

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в Джули, Свадьба в селе Джули

 475    36 K

5:56

Аксана Алибекова Табасаранская свадьба

 5    232

9:17

Табасаранская свадьба 👏🏻 Оксана Ибрагимова 🌹 Свадьба в Цалаке

 408    31 K

2:21

Табасаранская свадьба 👏🏻 Марьям Казиева Табасаранская Свадьба 🌹💃 Свадьба в селе Рубас

 114    9 K

7:53

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в селе Тинит / Оксана Ибрагимова 🌹 / Табасаранские песни

 144    11 K

11:04

Табасаранская свадьба 👏🏻 Оксана Ибрагимова 🌹 Свадьба в Цалаке / Табасаранская Свадьба

 69    5 K

2:01

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в Араблинке / Хаир Шахов 💃 👍👍ЛАЙКИ Плиз!!!👍👍

 509    38 K

1:30

Свадьба в Джалгане /Марьям Казиева

 14    1 K

2:42

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в селе Чурдаф | Диана Гюлечова | Табасаранская свадьба

 83    6 K

1:32

Табасаранская свадьба 👏🏻 Марьям Казиева свадьба в Табасаране село Хапиль 👍👍ЛАЙКИ Плиз!!!👍👍

 312    23 K

2:58

Табасаранская свадьба 👏🏻 Хаир Шахов Табасаранская свадьба в селе Араблинка 👍👍ЛАЙКИ Плиз!!!👍👍

 332    25 K

11:53

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в Цанаке / 🌷🌷Оксана Ибрагимова 🌹

 36    3 K

1:51

Табасаранская свадьба 👏🏻 Марьям Казиева 🌹 Табасаранская Свадьба 🌹

 68    5 K

5:05

Оксана Ибрагимова 👍👍ЛАЙКИ Плиз!!!👍👍»>Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в селе Дюбек . Оксана Ибрагимова 👍👍ЛАЙКИ Плиз!!!👍👍

 472    35 K

3:23

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в селе Лака / Хаир Шахов 💃 Табасаранская Свадьба 👍👍ЛАЙКИ Плиз!!!👍👍

 98    7 K

5:22

Табасаранская свадьба 👏🏻 Свадьба в Сыртычах . Оксана Ибрагимова 🌹 Табасаранская Свадьба

 26    2 K

Свадебный обряд как литературный первоисточник в повести Абакара Гаджиибрагимова «Судьба»

Общественные и гуманитарные науки •••

Social and Humanitarian Sciences •••

1

Филологические науки / Philological Science Оригинальная статья / Original Article УДК 821

DOI: 10.31161/1995-0667-2018-12-3-16-19

Свадебный обряд как литературный первоисточник в повести Абакара Гаджиибрагимова «Судьба»

© 2°i8 Ашурбеков А. А.

Дагестанский государственный педагогический университет, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]

РЕЗЮМЕ. Цель. Статья посвящена выявлению и изучению свадебных обрядов в повести табасаранского писателя А. Гаджиибрагимова «Судьба». Методы. Историко-типологический, сравнительно-исторический. Результаты. Рассматривается своеобразие описания свадебных обрядов в художественном произведении. Выводы. Анализ повести показывает, что из многочисленных свадебных ритуалов сватовство больше привлекает авторское внимание.

Формат цитирования: Ашурбеков А. А. Свадебный обряд как литературный первоисточник в повести Абакара Гаджиибрагимова «Судьба» // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2018. Т. 12. № 3. С. 16-19. DOI: 10.31161/19950667-2018-12-3-16-19._

Wedding Ceremony as a Literary Source in the «Fate» Short Novel by Abakar Gadzhibekov

2018 Alibek A. Ashurbekov

Dagestan State Pedagogical University, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]

АBSTRACT. Aim. The article deals with identifying and studying the wedding ceremonies in the «Fate» short novel by A. Gadzhiibragimov, the Tabasaran writer. Methods. Historical and typological, comparative and historical. Results. The author considers the originality of the wedding ceremonies description in a fiction. Conclusions. The analysis of the short novel shows the matchmaking attracts the author&s attention more than other wedding rituals.

For citation: Ashurbekov A. A. Wedding Ceremony as a Literary Source in the «Fate» Short Novel by Abakar Gadzhibekov. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. 2018. Vol. 12. No. 3. Pp. 16-19. DOI: 10.31161/1995-0667-2018-12-2-16-19. (In Russian)

Введение

Общеизвестно, что фольклор и художественная литература на протяжении многих веков находятся в тесной творческой взаимосвязи. Вопрос взаимодействия фольклора и литератур народов Дагестана стал объектом рассмотрения в трудах таких дагестанских литературоведов как А.

Абдулатипов, С. Ахмедов, А. Вагидов, М. Гасанов, У. Далгат, С. Хайбуллаев, М. Юсуфов и др. По мнению этих ученых, основной причиной обращения дагестанских писателей к устному народному творчеству является то, что в нем они в первую очередь видели источник познания жизни, быта, психологии, дум и чаяний народа,

иными словами, фольклор был для них составной частью национальной культуры своего народа [2].

К такому семейно-бытовому обряду как свадьба табасаранские писатели обращаются чаще всего. Это связано с тем, что за ней стоит многовековая традиция, а также она рассматривается как один из основных показателей праздничной культуры табасаранского народа. Помимо этого, свадьба в произведениях табасаранских писателей выступает выразителем как исторического колорита определенной эпохи, так и вневременного народного духа.

Материалы и методы исследования

Исходя из вышесказанного, в настоящей статье постараемся проанализировать повесть «Судьба» («Кьисмат») [3] табасаранского прозаика А. Гаджиибрагимова. Свадебные обряды, включенные в названное произведение, выполняют несколько функций: структурообразующую, оценочную, эстетическую и историческую.

При анализе данного произведения мы использовали историко-типологический и сравнительно-исторический методы исследования.

На страницах повести «Судьба» А. Гаджиибрагимова несколько действующих лиц повести женятся. Представленные в ней свадебные торжества отражают дореволюционную действительность Табасарана. В самом начале повести, после знакомства с основными персонажами, автор описывает процесс выбора невесты. Гюрухан, вдова Алисултана, подыскивает невесту для своего единственного сына, которого вырастила одна. Основным критерием при выборе невесты является равное социальное и экономическое положение. Они так бедно живут, что ее сыну Гаджисултану трудно поверить, что кто-нибудь в селе согласился выдать за сироту свою дочь, и когда мать сообщает радостную весть о том, что Рамазан согласен выдать свою дочь за него, он говорит: «Судьба определила мне девушку из моего села. Неужели в селе нашлись люди, готовые выдать свою дочь за сироту? — подумав так, он вышел из дома» («Йиз кьисматгъулан шуракгъивну. Йитим бализ риш туврур гъулаъ айк1ан? — фикир ап1ури байхул&анудуч1ву») [3, с. 9].

По обычаю, в четверг вечером близкие родственники жениха, в основном мужчины, ходили к отцу девушки просить ее руки. Одной из отличительных черт сватовства от остальных свадебных обрядов является то, что чаще всего этот обряд старались

провести как можно более тайно и в самом узком кругу. Именно поэтому сватов выбирали из самых приближенных и отправлялись в дом невесты вечером. Помимо этого, можно назвать и такие причины, как опасение «сглазить» первые шаги возможного брака и непредсказуемость ситуации: отказ родителей выдать дочь замуж за человека, сделавшего ей предложение, мог вызвать массу обид. Автор этот процесс описывает подробно, в мельчайших деталях. Со стороны жениха в дом Рамалдана Гюрухан отправляет своего старшего брата Мурадхана и родного брата покойного мужа Пашу. В гостиную, где сидят за ужином Мурадхан, Паша и Рамалдан, хозяйка дома вносит и ставит перед гостями большой медный поднос (сини) с пловом и аваршой (халва, приготовленная из муки, масла и меда), что символизировало их согласие выдать дочь. В ответ на это сваты на медном подносе оставляют определенную сумму денег.

Результаты и их обсуждение

Надо отметить, что далее в двух-трех абзацах табасаранский писатель в тезисной форме сообщает о том, как зимой этого же года состоялась свадьба сироты Гаджисул-тана; как родились у них три сына и две дочери, последние из которых умерли в период свирепствования оспы; как старшего сына назвали Алисултаном, в честь отца, среднего — Базирбегом, а младшего — Магомедом. О женитьбе старшего сына сказано одним предложением, а все авторское внимание сосредоточено на образе Базирбега, который отправляется на нефтяные промыслы в Баку с целью заработать приданое сначала для своей невесты, а затем для невесты младшего брата. Автор сообщает о том, что Базирбег женился, но при этом не описывает ни один обряд свадьбы.

Немаловажными для дальнейшего развития сюжета повести являются эпизоды, связанные с выбором невесты для младшего сына Гаджисултана — Магомеда. Если два старших сына Алисултана молча соглашались с родителями при выборе невест, то младший сын отвергает несколько кандидатур, предложенных отцом и матерью. Он согласен жениться только по любви, т. е. если критерием при выборе невесты для старших братьев явилось равное социальное положение, то для Магомеда основной критерий — любовь. Магомед и Султанат приглянулись друг другу на свадьбе, где на глазах у своего дяди Шихи девушка демонстративно отказала в приглашении на танец

Юсуфу, а станцевала с Магомедом. На утро следующего дня на окраине села был найден труп молодого парня. В убийстве Магомеда подозревают Шихи, дядю девушки, который обещал Тагиру, отцу Юс-уфа, сделать так, чтобы его младший брат Шефи выдал свою дочь Султанат за его сына. Дальнейшее развитие событий не имеет тесной связи со свадебными обрядами и в основном посвящено проблеме кровной мести, которая требует отдельного рассмотрения.

В повести А. Гаджиибрагимова «Судьба» можно обнаружить элементы, дающие представление об эстетических приоритетах табасаранского народа. К ним относятся тексты свадебных песен, описание табасаранских национальных блюд, специально приготовленных для свадебного торжества, одежда и украшения невесты, убранство дома, а также упоминание этнографических деталей. К примеру, Суна в кругу женщин, чистящих полбу для приготовления свадебной каши, поет табасаранские народные песни.

В рассматриваемой повести табасаранского писателя показателем авторского отношения к персонажу можно считать степень подробности освещения того или иного свадебного обряда. Из всех этапов свадьбы более обстоятельно описывается сватовство, что помогает автору подробно раскрыть характеры героев повести. В этом плане интересно проследить процесс сватовства к Бике. На протяжении всего произведения к ней сватаются три действующих лица повести.

Первым к ней сватается Гурхмаз — вор, разбойник и конокрад, которого из-за крупного телосложения прозвали Деде-мом (великан, верзила). Самовлюбленный, эгоистичный и деспотичный Гурх-маз требует от Гаджикурбана выдать за него свою дочь Бике насильно. В выборе жены он руководствуется лишь удовлетворением своих физиологических потребностей, его не интересует мнение ни первой жены Зайнаб, ни девушки, к которой сватается, ни ее родителей. Дедем женат на сироте Зайнаб и намерен взять вторую жену, а когда Гаджикурбан отказывает ему, ссылаясь на то, что он не пара его дочери и вдобавок еще и женат, то он начинает угрожать ему. Гаджикурбан через несколько дней после визита Дедема дает свое согласие выдать дочь за сына бедной вдовы Гурият. Узнав об этом, Гурхмаз приходит в ярость и со своим

другом Зейдулом отправляется к вдове и требует, чтобы та отказалась от женитьбы ее сына Маграма на Бике. Маграм прогоняет их из своего дома.

Согласно традициям табасаран [1, с. 162], просить руки девушки приходили близкие родственники жениха, но не сам жених. Гурхмаз не только сам пошел свататься к девушке вместо того, чтобы отправить своих близких родственников, еще и в грубой форме требовал у отца девушки выдать за него свою дочь. А со стороны Ма-грама просить руки Бике пошла его мать Гурият. Это своего рода негласное сватовство, являющееся попыткой выяснить, согласны ли родители девушки породниться с ними. И на предварительное сватовство Гу-рият отправляется сама. На этот раз она берет с собой два чурека с аваршой, как было принято у табасаран. Описания заключительного сватовства Маграма и Бике в повести А. Гаджиибрагимова нет, поскольку, испугавшись провокаций со стороны Гурх-маза и его друга Зейдула, родители невесты и мать жениха договорились как можно быстрее сыграть свадьбу. Поэтому автор ограничивается лаконичным высказыванием о том, что в течение месяца после сговора сыграли свадьбу: «Вазлин арайиъ му-рари сумчир гъап1ну» («В течение месяца они сыграли свадьбу») [3, с. 80].

Третьим, кто сватается к Бике, становится главный герой повести Базирбег. Сватовства как такового и не было. Дело в том, что Гурхмаз и Зейдул убивают мужа Бике, Маграма, а подставляют Базирбега, подкинув в его двор папаху убитого. Суд, проходивший в Темир-Хан-Шуре, оправдывает Базирбега, а Гурхмаза и Зейдула, настоящих убийц Маграма, приговаривает к длительному сроку тюремного заключения. По дороге из Темир-Хан-Шуры в родное село Ба-зирбег и Бике понравились друг другу, и сразу по приезду Базирбег попросил ее руки у Гаджикурбана. Ш-ХХ! вв.)», ноябрь-декабрь 2013 г. Краснодар, 2013. С. 311-327.

2. Ашурбеков А. А. Предпосылки зарождения табасаранской прозы // Вестник Костромского

1. Alimova B. M. Family rituals of Tabasarans: traditions and modernity. All-Russian scientific and practical conference «Ethnocultural space of the South of Russia (18th-21st centuries)». November-December, 2013. Krasnodar, 2013. Pp. 311-327. (In Russian)

2. Ashurbekov A. A. Background of the birth of Tabasaran prose. Bulletin of N. A. Nekrasov

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации

Ашурбеков Алибек Акимович, кандидат филологических наук, доцент кафедры дагестанской литературы, Дагестанский государственный педагогический университет (ДГПУ), Махачкала, Россия; е-mail: [email protected]

известны и такие способы заключения брака как люлечный сговор, левират, сорорат и баш баша» [1, с 167]. Тем не менее, читатель имеет возможность познакомиться с формой бытования такого обряда как сватовство в дореволюционный период и проследить процесс его трансформации в наши дни.

государственного университета имени Н. А. Некрасова. 2016. № 4. С. 116-120.

3. Гаджиибрагимов А. Судьба. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1992 (на табас. яз.).

4. Хадирбеков Н. Б. Свадебные обряды народов южного Дагестана в прошлом и настоящем (Х1Х-ХХ вв.). Автореф. дисс. … канд. истор. наук. Махачкала, 2009. 25 с.

Kostroma State University. 2016. No. 4. Pp. 116120. (In Russian)

3. Gadzhiibragimov A. Destiny. Makhachkala, Dagknigoizdat, 1992. (In the Tabasaran language)

4. Khadirbekov N. B. Wedding rites of the peoples of Southern Dagestan in the past and present (19-20th centuries). Extended abstract of diss. for Ph. D. in History. Makhachkala, 2009. 25 p. (In Russian)

THE AUTHOR INFORMATION Affiliation

Alibek A. Ashurbekov, Ph. D. (Philology), assistant professor, the chair of Dagestan Literature, Dagestan State Pedagogical University (DSPU), Makhachkala, Russia; e-mail: ashur-bekovf df @mail. ru

Литература

References

Принята в печать 12.08.2018 г.

Received 12.08.2018.

ТАБАСАРАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ФОЛЬКЛОР СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД ОБРАЗ ПОВЕСТЬ tabasaran literature folklore wedding ceremony image short novel

Молчаливые табасараны | Публикации | Вокруг Света

Нестерпимый зной растекался по долине. Воздух струился, как вода. И был прозрачен, как вода. Вдали виднелись размытые очертания серо-голубых хребтов, они касались такого же раскаленного серо-голубого неба и тонули в солнечном свете.

Небо. Горы. Это — Табасаран. Люди и земля. Точнее, полоска земли, уместившаяся в бассейне реки Рубас. «Рубас-чай»,— поправил бы меня любой местный житель.

Табасаранов на свете всего десятки тысяч, микроскопические доли процента от населения планеты. Но не численность возвеличивает народ, каждый народ велик, каждый уникален.

Еще сто лет назад на территории Российской империи проживало почти двести разных народов, сейчас их немногим более ста.

Единственная дорога когда-то связывала Табасаран с остальным миром. Дорога как дорога, таких в Дагестане было немало: на ней не всюду разъезжались две арбы,— вела она из Дербента и в Дербент. Путь недалекий, сорок километров.

Но то был всегда очень далекий путь, потому что проходил в горах, где километры мало что значат, где дорога измеряется иначе: спусками, подъемами, поворотами, перевалами и снова спусками.

Перед въездом в Хучни, там, где узкое ущелье и где проезжавшая арба всегда прижималась к скале, чтобы не сорваться в реку, на уступе горы с давних времен стоит сторожевая башня. Серая, сумеречная даже в полдень, башня великолепно сохранилась, как память о предках табасаран.

Я подолгу рассматривал башню… Есть легенда, что когда-то в ней жили семь братьев и одна сестра. Однажды подошли враги, но пройти в табасаранские земли они не смогли. Штурм башни следовал за штурмом — как волны откатывались враги. Но… сестра увидела их предводителя и полюбила его. А любовь, как известно, безрассудна. Словом, сестра предала братьев.

Там, внизу, у дороги, и похоронена сестра. И каждый прохожий табасаран плевал или бросал камень на эту могилу. Предательство было высшим грехом в горах, и об этом знал каждый.

Теперь в поселок Хучни — столицу Табасарана — провели современную дорогу. Могилы сестры больше нет. Ее подмяли бульдозеры. Проклинать стало некого. И — предательство уже не грех, за него не убивают.

— Традиции, традиции, что от них осталось? — не раз повторял мой очень гостеприимный, добрый Мугутдин Ильдарханов, у которого я нашел приют.

Мугутдин — крепкий мужчина, почтенного вида и возраста, он родился и вырос здесь, среди гор. Всю жизнь отдал Табасарану. Как и все горцы — невысокий, но коренастый; у него седая голова и (запоминающиеся) черные горящие, почти юношеские глаза. Я всегда терялся, как его называть — на «ты» или на «вы»?

Замкнутый человек. Несколько раз я пытался заговорить с ним о традициях, и каждый раз он уходил от разговора. Лишь позже, гораздо позже, я догадался, в чем дело.

Горцы, как известно, гостеприимство довели до абсолюта. В каждом доме лучшая комната, устланная коврами,— для гостя. Хозяин ребенка так не накормит, как гостя, последнее отдаст. Гость видит это, но должен молчать.

Конечно, гостей сюда хаживало издалека раньше — впрочем, как и ныне,— немного. Очень немного. Из самого же Табасарана лишь несколько человек знали, где в Дербенте базар. Особой нужды не было.

Мужчины в Табасаране ценились не за юмор, не за ремесло и даже не за умение вести хозяйство. Если у мужчины хороший кинжал, то это был хороший мужчина, настоящий мужчина. За особую любовь к холодному оружию табасараны очень почитались на Кавказе! Их приглашали, когда требовалось искусство воина. С ними всегда очень считались, не спорили, ибо аргументы в любом споре у молчаливого табасарана были в высшей мере убедительными. Почему? Пустой вопрос…

Но вот откуда у этих суровых людей такая добрая традиция гостеприимства? По-моему, возможен только один ответ: гость — пришелец из другого мира.

Меня тоже встретили по-доброму. Очень гостеприимно. Магомед Тагирович Юнусов — истинный кавказец и не по обязанности первого секретаря райкома партии говорил о районе, словно о родном человеке. У него я и познакомился с Мугутдином Ильдархановым. Но поначалу наше общение носило официальный характер — ко мне присматривались. Все-таки человек из Москвы. Ну и что, что предки из Дагестана? Московские визитеры Табасаран не жалуют. Да и знают ли вообще в Москве о Табасаране?!

Лишь когда я рассказал о себе, о своей семье, что-то незаметно потеплело в наших отношениях: я почувствовал себя гостем, а они хозяевами.

— Природа у нас замечательная,— не раз говорили мне в Хучни.— Вторая Швейцария.

Признаюсь, трудно сравнивать, первую-то я никогда не видел. И никто в Хучни ее не видел, но о Швейцарии говорит каждый, значит, в их представлении все прекрасное соотносится с Табасараном.

…От Дербента трасса идет по сухой степи, через пологие предгорья. Земля унылая, пустая, скучная, высушенная. Не земля — серая глыба. Лишь низкие жесткие колючки, звенящие на ветру. А ветры дуют день и ночь — море рядом.

Потом пошел затяжной подъем, дорога приподнимается и словно сбрасывает пустые окрестности: за перевалом показываются селение, кустарники, деревья с пышной кроной — грецкий орех, пастбища-поляны шли вперемешку с распаханными полосами. Так начинается Табасаран.

Дожди летом редко балуют табасаранские земли. Оросительных каналов нет, да они и не нужны. Поля и виноградники столь малы, что им хватает едва заметного ручейка. Кое-где прямо из горы вытекают, выбиваются наружу родники.

Придорожные родники — архитектурные украшения Табасарана. Нигде они не повторяются, хотя и похожи друг на друга: выложенная камнем стена, труба, выводящая воду, и длинное каменное корыто — водопой для скота. Все просто, как в самой природе.

Каждый родник носит имя мастера, создавшего его на свои деньги. Обычно на подобное благородство людей чаще толкает возраст и желание оставить что-то после себя: «Аллах увидит, а люди вспомнят».

В Табасаране «просто так» строят и мосты, и дороги.

Около селения Улуз я видел мост, возведенный безо всякой техники и казенных средств, «просто так». Люди собрались, соединили свои руки, и получилась своя стройка. Теперь там узкая арка, под которой глубоко внизу бьется, пенится река. На склонах — тоже внизу — деревья, целый лес. У края моста стоять страшновато: под рукой нет парапета. Лишь бордюрный камень виднеется в пыли, а за ним пространство…

— Тьфу, тьфу, тьфу, машалла! Хорошо, что у нас такие люди, которые работы не боятся,— не раз повторял Мугутдин…

А вот чего нет нигде в мире, так это моста, что я видел неподалеку от селения Кужник,— к нему не прикасалась рука человека! Впрочем, что-то похожее, говорят, есть в Америке. Но не то.

К табасаранскому естественному мосту добраться сложно, и, если бы не учителя из кужникской школы, я бы ни за что не нашел дорогу. Наконец за третьим, кажется, поворотом оказались у обрыва, перед узкой террасой. Все бы ничего, но «дорога» была с двойным уклоном: вниз и вбок. А там глубоко-глубоко вдали виднелась река.

В конце «дороги» — поляна, на ней мы оставили свой «уазик» и дальше пошли пешком. Грабы и буки нависли над тропой, прохлада леса скрашивала наш путь по выбитой каменистой земле, сплошь усыпанной прошлогодними буковыми орешками. Кругом грибов видимо-невидимо — опята, моховики. Но кавказцы грибов не признают, «ухо шайтана» зовут они их.

Нам нужно было спуститься в ущелье, перейти реку и подняться на другую гору. В отдалении виднелась изящная арка, висящая над долиной, это и есть Кутакский мост, к сооружению которого человек Действительно не имеет никакого отношения.

Тропа как змейка, поворот за поворотом, все ниже и ниже… Около реки сыро, под ногами чавкает, кругом трава в рост человека. В реке копошился водяной воробей, черный, мокрый, увидел нас и шмыгнул за камень. Перебравшись по поваленному дереву через реку, очень быструю и прозрачную, пошли дальше. Тропа резко взмывала вверх, пришлось карабкаться, а в двух местах — совершенно отвесные стены, метра три высотой, стояли на пути. Цепляясь за уступы, мы кое-как поднялись, и тогда перед нами открылся вход в пещеру… Я не случайно столь подробно говорю о «дороге» к мосту. Эта «дорога» зовется тропой Хаджи Мурата, того самого, знакомого со школьных лет.

Он скрывался в этой пещере. И пещера тоже зовется его именем… Небольшой зал, полумрак и стойкий запах прелых листьев. В углу, перед входом, чья-то могила.

От пещеры нужно пройти метров двести, чтобы почувствовать, как могут дрожать ноги. Сказывается высокогорье, с непривычки не. хватает воздуха — этим как-то себя успокаиваешь. Но причина-то иная — естественный мост, по которому надо пройти.

Ширина Кутакского моста метра четыре-пять, длина пятьдесят три, а высота — не знаю. Где-то в глубине слышится ручей, его обступает лес. Я смотрел на него и ничего не видел, кроме моста, узкой тропы через пространство, на которую все-таки очень хотелось ступить.

«Если пойду строго по оси, пройду»,— подумал я, и ноги сами понесли вперед. А кругом все то же пространство, наполненное лесом, небо и солнце… И что-то твердое под ногами. Больше ничего… Семьдесят третий шаг я уже делал по склону другой горы.

Табасаранская природа и очень однообразна, и очень многолика. Лес и горы. Но разный лес и разные горы. Всюду разные. У селения Вечрик, например, склоны пологие, там разбиты сады. Но таких пологих участков в Табасаране все-таки мало.

Селения тоже и похожи, и не похожи: где-то дома скучены на обрывистом пятачке, где-то разбросаны по склону, как в Хучни. Дома, как правило, двухэтажные, с покатой крышей, все под шифером. Глинобитных плоских крыш я не видел. Отжили они свой век. Дома в окружении садов… Какая же благодатная здесь весна!

Во дворах — хозяйственные постройки. Добротные, ухоженные, хотя сложенные из нетесаных камней, но сделаны основательно — горцам обычно не до красоты и изящества. Только пожив в этих суровых местах некоторое время, начинаешь понимать и принимать какую-то особую суровую красоту здешних дворов.

Резко заметна разница в садах — частных и казенных. Частные убраны, а в казенных — густо лежат под деревьями перезрелые яблоки и груши. Коровы лениво жуют их, а овцам уже не до них, они пасутся неподалеку и глазом не ведут в сторону садов.

Не только в Вечрике (что в переводе означает «Яблоневый дом») переспелые совхозные сады. И в других селениях, и в других совхозах. На мое удивление всегда следовал один и тот же ответ: «Девать некуда. Не вывезешь».

Выращенные, а по сути невыращенные, кабачки, патиссоны, сливы оставались на щедрой горской земле.

— Третий день в совхозе нет ни литра бензина. Стоим,— в один голос заговорили люди. Они собрались в тени дерева, около конторы совхоза (он, как на грех, назывался «Восход»), когда узнали, что приехал гость из Москвы. Третий день сидели люди и молчали — жаловаться было некому. Районное начальство знало, что едва ли не во всех хозяйствах ждут горючее, но его взять неоткуда, а в Табасаране не производят. — С фермы молоко вывезти не на чем…— бросает подошедший человек и замолкает: видя мое недоумение, он понимает, что я не Госснаб и не Госплан и ничем не смогу помочь.

— Гвоздя не найдешь,— сокрушался вконец измученный директор,— не можем коровник поправить, его зимой снегом раздавило. Что будет с коровами? Ума не приложу. Триста голов.
— Нам зарплату не платят! — кричит кто-то.
— Даже соли купить не можем,— слышу старческий голос…

Честно говоря, жаль, что я не Госплан и не Госснаб, иначе, клянусь здоровьем, не был бы Табасаран в глухом экономическом болоте.

Постепенно выясняется, что такие, как «Восход», маломощные совхозики и определяют лик экономики района. Совхозики не могут даже дать людям работу. Вот почему каждый второй мужчина в селениях Табасарана рождается безработным и умирает безработным. Разумеется, никаких пособий по безработице никому и в голову не приходит платить.

Но даже те, кто работает в совхозике, мало пользы приносят стране, хоть и трудятся на совесть. И за страх потерять драгоценную работу! Но что толку в рабском труде на совхозных «плантациях», если урожай созрел только для коров?

Лишь в последнее время наметились перемены, которых ждали долгих семьдесят лет,— в поселке Хучни открылся филиал конденсаторного завода. А это значит, что теперь уже не всем табасаранским мужчинам придется подаваться на заработки.

Табасараны на пять-шесть месяцев ездили в Ставропольский край, а то и в Казахстан, сезонничать. Им доставались самые тяжелые, трудные работы — то, за что местные жители отказывались браться. Стричь камыш, выгребать навоз…

Не год, не два — всю жизнь тысячи людей радовались своей единственной возможности прокормить семью.

Сейчас и этот источник дохода табасаранцев начал иссякать. Хозрасчет ударил по сезонникам — их сокращают первыми. И печально известные события в Узени тоже задели табасаранов. Словом, из Казахстана приезжают беженцы, а им нужна работа, крыша и еще многое, чего здесь нет.

Десятилетиями в Табасаране не поощрялось строительство. Даже частный дом, за свои собственные деньги, поставить было проблемой. Не разрешали. Не давали. Запрещали. Только сейчас вдруг сказали: «Можно».

И за последние четыре года люди построили столько, сколько не строили за четыре прошедших десятилетия. Но государственное строительство ведется по-прежнему ни шатко ни валко.

Очень хочется рассказать о строительстве в горах. О том, как всё селение от мала до велика приходит помогать своему селянину, которого все с гордостью называют «новостроем». О просторных и красивых домах, которые предпочитают иметь табасараны. О практичности и удобстве их быта. О традициях, которые соблюдаются при строительстве. Даже о полосатых бумажных треугольниках, их вешают на окна и двери нового дома, когда уже готова крыша — оказывается, лучшее средство от нечистой силы… Но все это, увы, тема другого рассказа.

В каждом селении, около каждого дома я видел детишек, очень симпатичных и очень чумазых. Все они были чем-то заняты — то ли работой по дому, то ли по хозяйству. Встречал я их и на пыльных улицах — старшие, младшие и совсем маленькие копошились рядом с курами, утками, индюшками…

Не забуду девчушечку лет шести-семи, нечесаную, немытую, она шла в галошах на босу ногу — кстати, самая распространенная обувь в селениях Табасарана,— платьице линялое, кофточка драная. Но одежда — пустяк! В ушах девочки сияли огромные пластмассовые серьги, розовые, такие блестящие… Маленькая модница величественно шагала по селению.

До сих пор перед глазами и другая дорожная картинка. Река внизу, орлы тоже внизу. На краю обрыва сидит бабушка, укутанная в черный платок горянка, у нее на руках внучек — бутуз, будущий горец. Они сидят как две половины одного «я» и любуются своим Табасараном, лучше которого нет на всем белом свете…

Дорожные воспоминания, им нет конца. А привел я их, чтобы сказать, во всем Табасаранском районе только каждому двадцатому ребенку есть место в детском саду. Остальные девятнадцать — на улице.

О школах тоже многого не расскажешь. Почти все одинаково запущенные. Едва ли не каждая четвертая в аварийном состоянии. Лишь в Хучни, пожалуй, лучшая школа в районе — там спортзал. В прошлом году построили. Но ни о каких компьютерах, лингафонных кабинетах, конечно же, не знают даже в Хучни. Нет простейших наглядных пособий, нет книжек на табасаранском языке, хотя в школе теперь преподается и табасаранский.

Действительно, очень непростая социальная обстановка в районе: в Табасаране, в котором едва ли не самая высокая рождаемость в Российской Федерации, лишь недавно построили родильный дом. Единственный! Появилось родильное отделение при больнице, которую больницей-то с большой натяжкой можно назвать.

Табасаран даже с ближневосточными или африканскими странами, бывшими колониями, уже не сравнишь… Почему в таком бедственном положении оказался древний табасаранский народ?

Мне трудно согласиться с первым секретарем, что в районе отсутствуют национальные проблемы. Есть они! А суть их точно, на мой взгляд, выразил житель далекого селения, старик, с которым мы вспоминали традиции Дагестана. Прошлые и современные.

— Был даргинский Дагестан, теперь аварский.
Так думает не только этот старик…

Оказывается, табасараны никогда не держали штурвал власти в республике, они не были той национальностью, которая вдруг присваивает себе право говорить от имени всего Дагестана. Поэтому-то и сидели они все семьдесят лет на голодном пайке. Не случайно Табасаран едва ли не самый отсталый район Дагестана. Вот где я увидел корень национальной проблемы и района, и республики… Случайностей в судьбе народов не бывает!

Табасараны — мусульмане. Сунниты. Жители же равнинного Дагестана, как правило, шииты. Когда-то на равнине решили закрыть в горах мечети. И закрыли! Так табасараны лишились духовной основы, посоха. Ведь ислам — это не только религия, но и правила жизни. Это — обычаи и традиции, по которым веками строился мир горцев.

Закрыли мечети. Уничтожили духовенство. Кто выиграл? Никто. Кто потерял? Все.

В селении Гуриг я был в бывшей мечети, самом красивом и, наверное, самом древнем здании. Оно стоит на возвышении, сложенное из тесаного камня, с резным кружевом орнамента. Здание выдержало все землетрясения, на которые так щедры горы.

Простейшее приспособление спасло мечеть: в стенах были уложены широкие доски. И все.

Однако у горцев не нашлось ничего, чтобы спасти мечеть от городского человека в шляпе, который семьдесят лет разъезжает по Дагестану. И всюду командует.

В мечети этот человек устроил ткацкий цех, и женщины вот уже столько десятилетий приходят сюда, чтобы в полумраке молитвенного зала ткать ковры. Знаменитые табасаранские ковры, перед которыми, говорят, блекнут даже персидские. Тысячи долларов за ковер. Такова цена на мировом рынке.

«Валютный цех»! Я попал сюда волею случая. Незадолго до этого совершенно, как говорится, случайно познакомился с очень приятным человеком. Городским. И без шляпы!

С министром местной промышленности Дагестана Абедином Набиевичем Алиевым. Он, как выяснилось, недавно в этой должности и сейчас объезжал селения, где есть ковровые цеха,— знакомился с хозяйством. О лучшем попутчике я и мечтать не мог.

Абедин Набиевич меньше всего внешне походил на традиционного министра. Я увидел сравнительно молодого человека, по-спортивному подтянутого, высокого, его волосы густым черным ежиком застыли на голове, а темные брови, тоже ежиком, зависли над ясными пронзительными глазами. Под голубой сорочкой угадывалось могучее тело борца или боксера… Основательный министр эпохи перестройки.

Говорил он неторопливо, подбирая точные слова. Пустых фраз, которыми грешат порой люди его ранга, я не слышал, особенно когда говорил он с рабочими или с руководителями коврового объединения.

К сожалению, нелегкое наследство досталось перестройке и молодому министру. Ох, нелегкое. Есть в его хозяйстве просторные светлые ковровые цеха, но есть и страшные казематы, подобные тому, что я видел в селении Гуриг. Сердце задрожало! Как же работают здесь люди. Будто в рабовладельческой или средневековой мастерской. Лишь электрические лампочки принесены сюда из нашего двадцатого века.

За гроши женщины делают красоту. Ковром, сотканным из овечьей шерсти и их великотерпения, будут любоваться где-то далеко-далеко от Табасарана, им нельзя не любоваться, но никто ведь не поверит, что его делали так же, как и много веков назад. Только при электрическом освещении.

…Пять раз в день, как и положено суннитам, обращаются к Аллаху старики табасараны. С четверга на пятницу многие ходят в пещеру Дюрка, чтобы в тишине прочесть свои долгие молитвы. Или чтобы заколоть жертвенного быка, барана… Мог ли я усидеть, узнав о священной пещере?

И вот селение Хустиль, обычное на вид табасаранское селение. Узкие кривые улочки. К каменным заборам, как и во всех селениях, то здесь, то там прилеплены на просушку кизяки, которыми будут топить печи зимой. На краю селения вдоль дороги стоят сараи для сена, стены у них с отверстиями-глазницами, «Глазницы» нужны для продува, чтобы сено не гнило.

За сараями роща. В этой роще никогда не пасут скот, хотя трава там богатая. Сюда приходят паломники, здесь они забивают жертвенных животных. В двух или трех местах с ветвей деревьев спускаются веревки, на которых разделывают подвешенные туши, а мясо раздают людям. Таков мусульманский обычай.

От большого дерева начинается едва приметная в траве тропа, ее вырубили по южному склону скалы. По ней можно пройти, лишь прижимаясь к горе. И лучше не смотреть вниз. Метров тридцать-сорок спокойных ровных движений, чтобы не потерять равновесие,— и ты окажешься на площадке перед входом в пещеру.

Почему пещера стала святым местом? Ответить трудно. Есть несколько версий. По одной из них, здесь когда-то скрывался отшельник, ведший праведную жизнь. По другой — причина в том, что вход в нее обращен к Мекке. Завываниям ветра, глухому стону, который иногда доносится из пещеры, видимо, тоже дали толкование. Словом, появилась пещера Дюрка, ее, правда, в 50-х годах попытались разрушить: забили вход, запретили молиться. Тщетно. Как только страсти улеглись, люди снова пришли к своей пещере и открыли вход.

Кто они, эти люди? Язычники? Нет. Бездомные мусульмане!

…Пройти по тропе, оказывается, лишь половина дела. Вход в пещеру тесный, как лаз. Над входом висит огромный камень, готовый в любую минуту сорваться. В какую именно? О-о, как решит Аллах. Поэтому-то не все горцы приходят сюда. Для нечестивого этот камень.

В совершенной темноте, ощупывая руками и ногами ступени деревянной подвесной лестницы, пробираюсь вниз. Темнота медленно уходит, уступая пространство сумеркам. Тонкий луч света пробивается из входа. Вижу зал, убранный домоткаными коврами. На полу — подушки. Нехитрые украшения на стенах и погашенные керосиновые лампы — они стоят в углу на уступе. Пахнет заброшенным домом и старой одеждой.

Уже внизу, переводя дыхание, я сел на ковер, сложив под себя ноги, осмотрелся. Зал вмещал человек тридцать-сорок. Тишина. Мир остался где-то далеко там. Какое же удобное место для раздумий! Кругом летают летучие мыши, неслышные, как тени предков.

В углу чернеет еще один вход — в другой зал. Спускаться туда сложнее — лестница с редкими ступенями и без перил. Совсем темно. Наконец ногами чувствую каменистый пол. Но ничего не вижу.

Зато когда выходишь из пещеры, в глаза ударяет ослепительный мир. Нужно постоять немного на площадке, привыкнуть, иначе не пройдешь по тропе и двух шагов.

Лишь на обратном пути я заметил на священной горе сотни веревочек и лоскутков, привязанных к кустам: горцы о чем-то просили Аллаха. Такова еще одна здешняя традиция.

…Когда я вечером рассказал Мугут-дину о своих впечатлениях, он спросил:
— Не побоялся?
— Нет. Подумал: руки у меня чистые, чего бояться?
Нелегка она, дорога к храму в Табасаране.

Пожалуй, то, что я увидел в пещере Дюрка, нельзя понимать только как место паломничества. Слишком упрощенное толкование!

Сегодня многие горцы потянулись к отнятой религии. В том же селении Гуриг народ требует освободить ИХ мечеть, которую предки возвели не для ткацких станков.

Руководство коврового комбината, понимая, к чему приведет назревающий конфликт, спешит с новым зданием цеха. Его должны очень быстро построить. Но, конечно, не так быстро, как в селении Кумух.

Там, мне рассказывали, одну из крупнейших мечетей Кавказа заняли когда-то под Дом культуры. И не отдавали, объясняя тем, что у властей нет средств построить другой дом. Люди собрались и через три дня (!) принесли ключи от нового здания Дома культуры — три дня и три ночи шестьсот (!!) человек вели народную стройку… И вернули себе мечеть.

Гуриг издревле был культурным центром Табасарана. Знаменитый арабист Дагестана Юсуп родом из этого селения.
— В Табасаране не осталось культурных людей,— сказал отец Юсупа, почтенный аксакал с чистыми, как родники, глазами.

Я не удивился услышанному. По-настоящему образованным на Кавказе, как и всюду на Востоке, считается только тот человек, который читает и говорит по-арабски. Мюаллим! Можно хоть пять раз быть инженером, но того уважения никогда не будет. «Э-э, что он умеет — железки крутить». Или «на счетах щелкать, какая это работа».

Когда-то на основе арабского алфавита строилась письменность Табасарана. Арабист не только читал Коран, но и первым узнавал новости из официальных бумаг и писем. Незаменимый человек. Уважаемый. Насильственная же замена арабского алфавита русским ни к чему хорошему, уверяют местные знатоки, не привела, «язык потерялся», говорят они. Арабистов же, как известно, потеряли на Колыме.

Табасаранский язык уникальный, лингвисты относят его к пяти сложнейшим в мире. Речь табасарана — это удивительные звуки: пение ветра, плеск реки и гул ущелья. Смешанные, перепутанные звуки. Есть по этому поводу такой хабар — шутка, значит.

Какой-то иностранец очень долго расспрашивал о табасаранском языке, ему не могли объяснить, вернее, воспроизвести отдельные звуки. Наконец один догадливый человек взял керамический кувшин, опустил в него три грецких ореха и стал вращать сосуд:
— Понял?
— Иес, сэр.
Так звучит табасаранский язык. И арабской вязью лучше выразишь его музыку.

«Табасаранами рождаются, арабистами становятся». И возраст не помеха. Я познакомился с очень уважаемым человеком, который десять лет был секретарем парткома в совхозе, а потом бросил все и стал вести праведную жизнь: изучает арабский, воздерживается от земных соблазнов. От лица этого человека лучилось тепло, которого не хватает нам, цивилизованным.

Говорил я и с молодыми, вполне современными парнями, они тоже проводят время за арабскими книгами. «Так, для себя».

Заставляя забыть обычаи предков, горцам ничего не дали взамен. Даже политзанятия, которые, как известно, среди безработных не проводятся.

А вот на что оказался щедр городской человек в шляпе, так это на водку… Я всегда заходил в магазины, если они попадались на пути. Водку — пожалуйста, «сколько хочешь».

— Салам алейкум,— скажет продавец и широко улыбаясь, добавит по-русски: — С приездом!

Покупатели, если они есть, тоже поздороваются. Продавец, правда, может тут же закрыть магазин и пригласить тебя пить чай. И никто не удивится, не возмутится, это в порядке вещей… Хозяин живет рядом, и сарай для магазина построил сам. То ли лавка частная, то ли казенная, кажется, никто не знает и знать не хочет.

— Мугутдин, а какие у вас есть праздники?
— Как у всех, Первое мая и Седьмое ноября.
— А еще?
— Свадьбы…

Потом, немного подумав, мой приятный собеседник вспоминает, что когда-то был праздник урожая. Или праздник весны — начало полевых работ. Тоже хороший праздник — с кострами. Детишки красили яйца, песни звучали в аулах… Кстати, об аулах. По-моему, красивое слово, гордое, горское слово, но когда я его произнес, меня поправили:
— «Аул» — так не говорят. Неприлично. Людей обижаешь. Скажи «селение».
— А в чем разница?
— Ни в чем.

…Был еще у табасаранов праздник черешни. Праздник сенокоса. Люди надевали лучшие наряды, люди праздновали не после торжественного доклада. Для девушек вешали качели. Для всех резали быка, одного-двух, сколько хотели, столько резали. По вечерам жгли костры…

— Баллах, не вспоминай, Мугутдин, только сердце разрываешь… Наши предки думали, что Дербент самый большой город в мире после Багдада. Они и о природе сотой доли не знали того, что знаем мы, образованные дети своего времени. Переворачивали перед костром треногу, чтобы града не было. На поле оставляли несколько неубранных колосьев, чтобы новый урожай богаче был… Прошу, не вспоминай больше, Мугутдин. Хватит!

В поездке я не видел ни одного мужчины в национальной одежде. Женщин видел, мужчин — нет. Папахи теперь заменены на шляпы, как у того городского человека, сумки — на «дипломаты». Всюду европейская одежда.

Я отмечал все эти изменения, очень внимательно отмечал, ведь их еще тридцать лет назад, помнится, не было. Честное слово, беда, большая беда в доме, если твои дети становятся похожими на соседа, пусть даже сосед очень хороший человек.

Уж слишком быстро меняются обычаи, уклад жизни. Вот, к примеру, похороны, горестные минуты, которых не избежать никому. С утра в селение, где случилась беда, приходят сотни людей со всей округи. Каждого обязаны накормить, разместить. Все степенно, уважительно. Ровно в половине первого выносят покойника, мулла читает Коран, идет молитва, на ней присутствуют только мужчины. Слова молитвы — это напутствие живым. Мулла призывает людей забыть обиды на покойника, простить его грехи и долги. Он призывает стать добрее, остерегаться пороков — иначе плохо будет на том свете. Вот, пожалуй, и весь смысл религиозного обряда, которому более тысячи лет… Что в нем плохого? Что антиобщественного?

Свадьбы и те потеряли свой прежний смысл. На свадьбе теперь главный человек — бухгалтер, который заносит в тетрадь, кто сколько принес. И эту тетрадь молодожены будут всю жизнь хранить, сопоставлять, кто как к ним относится.

Заплатил деньги, вот и вся свадьба.

«Где купил?», «Где достать?», «Бабки, бабки…» Обижайтесь, не обижайтесь, мне стыдно за нас, за наши новые обычаи.

Не забуду одного старика.
— Что там рай?!— воскликнул он.— Если так себя вести будем, и ворота ада перед нами закроют.

В Табристане (древнее название Табасарана) был обычай: пастух переворачивал в ножнах кинжал, чтобы волк не трогал скотину. Переверните и вы свои кинжалы, горцы, чтобы к вам не подобралась «красная баба» — ведьма, которой ваши предки пугали детей.

— Непростая ныне социальная обстановка в районе,— говорил мне Магомед Юнусов.— Люди справедливо требуют элементарного, гарантированного Конституцией. Но где взять? Мы открыли асфальтовый завод, сейчас открываем каменный карьер, делаем все, чтобы хоть как-то занять людей. Столько всего запущенного… Ваах, как это получилось, что начинать приходится с нуля…

С нуля ли?

Мурад Аджиев

Табасаранский район, Дагестанская АССР

МАРИНА КАЧАЕВА » Табасаранский театр

     Актриса театра. Репертуарный лист актрисы Марины Качаевой включает в себя множество ролей современной и классической драматургии. Она  создала в спектаклях театра много образов, которые полюбились табасаранскому зрителю, стали любимыми, и получили высокую оценку театральных режиссеров, актеров и критиков.

     А пришла она в театр, по ее словам, случайно. Находясь в отпуске по уходу за ребенком, получила приглашение от подруги придти в Табасаранский театр, попробовать себя. Попробовала. Оказалось, что ее девичьи мечты были не совсем безосновательны. Талант ее заметили, предложили работу, и она осталась работать в театре. О чем никогда после и не жалела.

    Родилась в с. Гюхраг Табасаранского района РД. В 1991 году окончила Гюхрагскую среднюю школу.  После окончания Краснодарского Государственного института искусств и культуры, работала в военном комиссариате. С 2002 года работает в Государственном Табасаранском драматическом театре актрисой. 

Сценические работы Марины Качаевой:

К. Мазаев. «Тетушка Удрида» — Аминат

 Б. Аппаев. «Как похищают красавиц», — Роза

 О. Ибрагимов. «Чорбар» — Королевская кобра

 Г. Казиев. «Аци-Баци» — Фея

 А. Джафаров. «Живых не хоронят» — Гюллер

 М. Митаров. «Иран-хараб» — жена Мажвада

 Ш. Казиев. «Петух Зангар» — Лиса

 Н. Абрамцева. «Лапша с капустой» — Лиса

 М. Митрович. «Ограбление в полночь» — Шекер

 М. Шамхалов. «Свекровь» — Севдет

 Ш. Маллаева. «Кораблик желаний» — Лиса

 М. Мирзабеков. «Волшебный источник» — Лиса

 В. Орлов. «Золотой цыпленок» — Лиса

 В. Таньков. «Машенька, медведь и Баба-Яга» — Маша

Э. Наврузбеков. «Муж-профессионал» — Фатима

 К. Мурсалов. «Охота за невестой» — Хава

 Г. Казиев. «Ханчик-воришка» — Курочка и Бабуля

 Р. Нуров. «Свадьба дяди Галима» — Наташа

 Л. Ибрагимова. «Рога и копыта» — Ангел

 Г. Андерсен. «Девочка со спичками» — Мама

 Дж. Худайбердыев. «Звездочет» — Дочь хана

Ж-Б. Мольер. Жорж Данден – г-жа Сотанвиль

Э. Ашурбекова. Сообщите друзьям – Мама

В. Орлов. Золотой цыпленок – Лиса 

 Р. Тома. Восемь женщин – Огюстина  

Не ломайте язык: самые сложные языки в мире.

Говорят, чем проще, тем лучше мы себя чувствуем, но всегда ли так? Мы знаем, что не все народы следуют этому принципу. OUTLOOK обнаружил самые странные, сложные и трудные для артикуляции международные языки и хотел бы поделиться этим с читателями.

Табасаранский язык: в глубине грамматики

Когда вы выбираете самый сложный язык из того, что человечество изобрело, чтобы говорить, легко сломать язык, и такая стеснительность заставила людей создать тысячу и одну пословицу на тема многословных лингвистических словосочетаний.Все они приемлемы с точки зрения самого сложного языка в мире. Речь идет о табасарском языке, на котором нелегко говорить даже тем, кто считается носителем языка.

Дагестанцы старались наполнить его такими изощренными выражениями, что даже Книга рекордов Гиннеса внесла в свой список этот диалект с сорокапяти падежем. Кстати, число 48 принято условно, так как даже эрудированные дагестанцы не уверены в количестве случаев, а, возможно, и превосходят предложенное количество. Фото flnka.ru

Как жители Дагестана могли выучить столько правил наизусть, а также использовать их в речи? С давних времен молодые люди получали глубокое образование, что было связано с последовательностью смены религии на землях Дагестана. Все началось с албанского просвещения, за которым последовали исламские традиции, внесшие вклад в представление арабского языка в пространство Дагестана.

С юных лет дети должны были учить стихи из Корана, знакомясь с фактами, как правильно поклоняться Богу.Сложнейшую грамматику изучали в младших классах специальной мусульманской школы мектеб. От преподавателей требовалось развить аналитические навыки, дискутировать, научиться отстаивать свое мнение. Все вышеперечисленное было необходимо для логического мышления, которое было необходимо при изучении замысловатого табасарского языка.

Достигнув подросткового возраста, дети попали в медресе, где обучение приобрело военный характер. Ученики должны были в совершенстве владеть правом, иметь логический склад ума и быть готовыми отдать кровь за страну в случае, если опасность нависла над родными землями.Табасаранский язык был открыт с новой стороны в медресе, поскольку учителя сосредоточились на том, чтобы научить детей изучать все тонкости использования арабского языка, который стал частью дагестанского языка.

Такое образование было связано еще и с тем, что на землях Табасарана было много священных войн. Кочевники и враждебные народы стремились занять Табасаран. Это смесь культур и религий, и очень важно знать национальный язык, чтобы не потеряться в его водопаде событий.

Язык басков: «гордый волк-одиночка»

Бытует мнение, что самый сложный язык — это тот, который плохо воспринимается носителями. По мнению нейрофизиологов, специалистов, изучающих особенности нервной системы, самыми сложными языками являются китайский и арабский, потому что даже представители этих национальностей испытывают трудности при обучении. А пока иностранцы иногда плохо учат русский язык, кстати, японцы испытывают в нем самые большие трудности, и это неудивительно.

Читайте также: Баски: Между Францией и Испанией

Однако, приложив достаточно усилий, он может выучить все, даже язык басков. Вы спросите, неужели это так сложно? Конечно, ведь на этом диалекте говорят всего 800 тысяч человек. Всего ему более 35 тысяч лет, потому что впервые это подразумевал древнегреческий географ Страбон.

Французы и испанцы, которые не могли выучить язык басков, пытались рассмешить этот диалект.Тем не менее, действительно, жители региона, расположенного между севером Франции и югом Испании, сумели расшифровать свою речь до такой степени, что мало кто мог их понять. Самое странное, что лингвисты долгое время не могут отнести баскский язык к одной категории. Это одинокий язык, у которого нет родственников. По крайней мере, носители языка так считают и, возможно, гордятся собственной недоступностью. Фото pri.org

Кстати, во время Второй мировой войны агенты спецслужб погрузились в тайну баскского языка и использовали его, чтобы не дать противнику понять, о чем они говорят.Им это прекрасно удалось, потому что человеческое ухо не привыкло к таким нюансам.

Например, в баскском языке всего пятнадцать личных глаголов, которые меняют формы для прошедшего, настоящего и будущего времени. Кроме того, они отличаются тем, что в них пять грамматических лиц в единственном числе и три грамматических лица во множественном числе. Другие глаголы напоминают лень, поскольку они ограничены только тремя формами, в частности, союзами, простым временем и условными предложениями, которые используются во всех случаях жизни.

Языки индейцев: вне этого мира

50 тысяч человек — это количество тех, кто говорит на этом загадочном языке чиппева, более известном под названием оджибе. Хотя никого нельзя было удивить в южной части Канады и на севере США, ученые считают чиппеву одним из самых сложных языков в мире.

Легко охладить пыл тех, кто решил углубиться в языковую глубину. В частности, достаточно сказать, что язык чиппева имеет пять диалектов, поэтому нужно изучать в пять раз больше.Действительно, есть некоторые нюансы в западных, северных и восточных диалектах, а также в вариантах языка Миннесоты и Оттавы. Тем не менее, вы должны быть уверены, что они четко поймут вас на любых диалектах, таких как американцы, которые усваивают один-единственный британско-американский язык.

Читайте также: Языки. Кто следующий исчезнет?

Живописный диалект понравится тем, кто в детстве читал увлекательные рассказы об индейских племенах.Возможно, на этом диалекте говорили представители союза индейских племен, существующего с XVIII века. Своеобразные и непредсказуемые индейцы называли свое братство «союзом трех огней», в то время как они использовали язык чиппева для большей солидарности. Он мог стать отличной парой для тайных встреч, поклонения божеству Кичичи-Манито, а также при проведении шаманских ритуалов и танцев с барабаном.

Разрозненность языка чиппева объясняется тем, что представители индейских племен вели переговоры с высшими силами, общались с духами, а для чтения духа им нужен слишком экзотический язык. Photo gif.cmtt.space

Еще один индийский язык Хайда прилагает много усилий, чтобы противостоять английскому языку, который пытается вытеснить его из земель Канады. Представители этой народности верили в бессмертную душу, живущую в теле человека, в шкуре животных, в облике деревьев и травы. Они принесли животным эффект доброжелательности, поскольку считалось, что поколение находится под защитой какого-то животного и хочет, чтобы ему поклонялись, чтобы избежать неприятностей.Различные охотничьи культы и ритуалы шаманов требовали плодотворного общения с высшими силами, поэтому их язык хайда непростой. Наполненный различными метафорическими словосочетаниями, он имел много общего с мифологией индейцев.

К сожалению, сейчас этот язык находится на грани исчезновения, и ученые-лингвисты ищут его последних носителей, чтобы не дать хайда давно исчезнуть.

Заглавное фото thinkco.com

terekeme — Синонимы слова terekeme | Антонимы терекемского | Определение терекемского | Пример терекеми | Синонимы слов API

Терекеме человек	терекемцев человек () — это этническая группа азербайджанцев, проживающих в Дагестане и некоторых южных регионах Азербайджана, а также в Турции.Население в основном занимается скотоводством и чаще всего считается кочевниками.
Терекеме человек	Терекемы являются мусульманами-шиитами и суннитами и говорят на диалекте терекемского азербайджанского языка.
Таракама (танец)	Таракама или Терекеме () — азербайджанский ритмичный народный танец.
Азербайджанцы в Турции	терекемцев человек часто считаются субэтнической группой азербайджанцев суннитского мусульманского происхождения.
Таракама (танец)	Терекия — это название племени, населявшего Азербайджан в древние времена. Создатели танца терекемских человек.Это один из древнейших танцев Азербайджана. Есть два типа танца Терекеме с одинаковой мелодией. В основном это исполняется на свадьбах и праздниках, а также на инструменте зурна.
Азербайджанский язык	«Этнолог» перечисляет 21 диалект северного Азербайджана: кубинский, дербендский, бакинский, шамахинский, сальянский, ленкоранский, казахский, айрым, борджала, , Терекеме, , кызылбаш, нуха, загатала (Мугалы), Габала, Ереван, Нахчыван, Ган Ордуба, Шуша (Карабах), Карапапак.
Фахреттин Гюнеш	В 1974 году переехал в Германию. В 1990 году, когда ему было 23 года, он открыл собственную студию в Дюссельдорфе, Германия, где он продюсировал два альбома: «Yandım, Tövbe ettim Sevmeye» (1994) и « Terekeme » (2006). В настоящее время он ежегодно выступает на нескольких мероприятиях с участием тюркской музыки.
Карапапакс	Иногда их называют « Терекеме » или «Таракама» (от арабского: «تراكمة» (Tarākameh), арабское слово «туркменский» в ломаном множественном числе) — термин, традиционно используемый для обозначения любого тюркского кочевого народа, карапапаки часто называют субэтническим. группа азербайджанцев, хотя в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона они иногда указываются как отдельная этническая группа.Теории о карапапаках, происходящих от кумыков (тюркская этническая группа в Дагестане), также выдвигались такими учеными, как Фахреттин Кырзыоглу и Зеки Велиди Тоган. Терекеми первоначально заселяли территории на территории нынешней Южной Грузии, северо-западной Армении, южного Дагестана, а также в центральном и северо-западном Азербайджане, но почти полностью мигрировали в Персию и Османскую империю после завоевания Россией территорий Персии на Северном Кавказе и Южном Кавказе между 1813 и 1828 годы во время русско-персидской войны (1804-1813) и русско-персидской войны (1826-1828).Здесь они получили от анатолийцев название «Карапапах» («черная шляпа»), отражающее элемент этнического облика Терекеме , который отличал их от местного населения.
Карапапакс	Несмотря на то, что оставшиеся на Кавказе карапапаки к середине 20-го века в значительной степени приняли азербайджанскую идентичность, и, несмотря на отсутствие записей о карапапаках в современных переписи населения государств Южного Кавказа, в настоящее время небольшие группы все еще могут идентифицировать себя как Карапапак или Терекеме в регионы, изначально населенные ими.Карапапаки также встречаются в Средней Азии, куда многие из них были депортированы вместе с турками-месхетинцами в 1944 году во время сталинских перемещений населения. Последней переписью, в которой карапапаки упоминались как отдельная этническая группа, была советская перепись 1926 года, согласно которой их было 6311 человек по всему Южному Кавказу.
Азербайджанцы в россии	Такая ассимиляция коснулась не только тюркоязычных народов Дагестана. В прошлом на юге Дагестана проживало большое татское население, изначально говорившее на иранском языке, как и другие таты. В 1866 году они насчитывали 2500 человек и к 1929 году жили в семи деревнях, включая Зидян, Билгади, Верхний Чалган и Рукел. Однако к началу двадцатого века большинство из них стали азербайджаноязычными и приняли азербайджанскую идентичность в последующие десятилетия. Сегодня в 16 из 40 населенных пунктов Дербента большинство населения составляют азербайджанцы, а еще в девяти азербайджанцы составляют относительное большинство или значительное меньшинство: Берикей, Деличобан, Великент, Верхний Чалган, Нижний Чалган, Сабнова, Джемикент, Зидян, Зидян. -Казмаляр, Митаги, Митаги-Казмаляр, Кала, Мугарты, Музаим, Падар, Коммуна, Рукел, Татляр, Карадаглы, Бильгади, Белиджи, Араблинский, Аббеляр, Геджух, Чинар, Хьюгди, Рубасме , Салик, Ул. город Мамедкала.

Фреймы и типы концептов | SpringerLink

Статьи в этом томе демонстрируют потенциальное богатство представлений фреймов. Презентация включает вводные статьи о применении фреймов в лингвистике и философии науки, предлагая читателям инструменты для проведения междисциплинарного исследования концепций, которые позволяют фреймы.

* Вводные статьи по применению фреймов в лингвистике и философии науки

* Фреймовый анализ изменений научных концепций

* Фреймы событий и лексическая декомпозиция

* Свойства, атрибуты фреймов и прилагательные

* Фреймы в композиции

* Номинальные типы концептов и их определение

«В этом томе рассматриваются фреймовые представления и их отношения с типами концептов в лингвистике и философии науки.Он направлен на возрождение концепций и фреймов в качестве общей модели для всех дисциплин для представления семантических и концептуальных знаний. Исходя из общего предположения, что фреймы являются не просто произвольным форматом представления, но необходимы для человеческого познания, в ряде тематических исследований фреймы применяются в качестве аналитического инструмента к широкому кругу явлений, от изменений в научных концепциях до конкретных языковых явлений.